Рыцарский крест. Кригсхельферин Ева - Владимир Александрович Андриенко

— Я должна через неделю быть в Берлине.

— Ты можешь поехать одна. А я присоединюсь к тебе позже. Что мы будем делать в Берлине?

— Приказано присмотреть привокзальный отель. Купим его и откроем свое дело.

— Это все?

— Нам нужно будет наладить дело и завести полезные знакомства. А ты хозяин капитала. Ты, а не я. Ты покупаешь отель.

— И у тебя с собой сумма для покупки отеля в Берлине?

— Нет. Со мной сорок тысяч марок. Остальную сумму привезет в Берлин наш третий напарник.

— Будет еще и третий?

— Да. Наш давний знакомый капитан госбезопасности Кравцов.

— Кравцов будет работать с нами?

— Да. Он привезет основную сумму. Но ждать нам его не нужно. Мы платим аванс в 20–30 тысяч, а остальную сумму оформим по закладной. Кравцов прибудет в Берлин позже. И связано это с деньгами.

— Значит мы в Берлине агенты на перспективу?

— Можно сказать и так.

— Мне не доверяют?

— С чего ты взял?

— Но, если ты скрываешь от меня основное задание. Что я должен думать? И как нам быть с Фридрихом Вильке, который служит в Берлине? А Вильке знает и меня, и Кравцова, и тебя лично. И если мы купим отель, то обязательно попадем ему на глаза.

Лавров напомнил Костиной о том, что он лично беседовал с офицером СД Вильке в Харькове 1942 года. Капитана Кравцова сам Вильке арестовал на завершающей стадии операции «Подмена» осенью 1942 года, но вынужден был отпустить. Тогда на карту была поставлена вся его профессиональная карьера. И, наконец, сама Костина работала в Ровно и Луцке и тоже была лично знакома с Фридрихом Вильке[43].

— Берлин большой город, герр Оберейтер.

— Но владелец большого наследства имеет все шансы попасть на глаза службе СД. Или уже намечен план по устранению Вильке?

— Нет. Фридрих Вильке нам нужен.

— Неужели Нольман думает, что он станет работать на него?

— Я не знаю всех планов Нольмана, — ответила Костина. — Но почему ты считаешь, что Вильке не станет сотрудничать? Союзники, наконец, открыли второй фронт. Операция в Нормандии началась[44]. И только дураку не видно, что Германия такой войны не выдержит. И Вильке наверняка задумался о будущем. Ты знаешь, что майор Абвера Лайдеюсер согласился на сотрудничество?

— Лайдеюсер попал в плен. Что ему оставалось? Да и не был бы я столь уверен в его искреннем желании нам помогать. Я часто говорил с ним еще в абвершколе Брайтенфурт[45], где он состоял в должности заместителя начальника. Он из гнезда адмирала Канариса. А они не сильно симпатизировали Адольфу Гитлеру.

— У капитана Кравцова есть, что сказать Вильке. Но до этого еще далеко. Не думаю, что столкнусь с ним прямо на вокзале. Да и планы на нас у Нольмана большие. Не просто так нам приказано закрепиться в Берлине. Вот так-то, герр Вильгельм Оберейтер.

— Я вас понял, фройлен Шульце…

* * *

Берлин.

Второй «выход» Марии Шульце.

Июнь, 1944 год.

Мария Шульце никогда ещё не была в Берлине. Она, конечно, много часов потратила на изучение: смотрела специальные фильмы, читала литературу и знакомилась с картами города. Она хоть и восточная, но немка по легенде.

В 10.30 утра Мария прибыла на вокзал Бельвю.

Шульце удивили настроения немцев еще в поезде. Там среди пассажиров были жители столицы рейха. Они возвращались домой из поездок, но никакой радости от этого не испытывали.

Бомбардировки города американцами и англичанами стали регулярными и настоящим домом для многих берлинцев стали Luftschutzraum (бомбоубежища). Особенно популярным был «Зообункер» — громадная железобетонная крепость с зенитными батареями на башнях. Там пряталась тысячи жителей города после сигналов воздушной тревоги.

Мария увидела, что фасады многих домов были разрушены, а на стенах многочисленные надписи, сделанные мелом. Это послания для родных, где искать бывших жильцов на новом месте.

Мария спросила у женщины с газетами на перроне:

— Могу я приобрести у вас газету с объявлениями.

— А что интересует фройлен?

— Сдача жилья внаем.

— Сейчас в Берлине много жилья вот в таком состоянии, — женщина указала на фасад полуразрушенного дома. — Мой дом еще стоит и находится совсем недалеко от станции метро Гезундбруннен, рядом с бомбоубежищем. Жить рядом с бомбоубежищем теперь важно.

— Так могу я купить газету с объявлениями?

— Вот прошу. Вот здесь таких много, фройлен.

Мария заплатила и взяла газету. Она в поезде слышала рассказы о систематических налетах авиации союзников на город.

Один пожилой господин в штатском рассказал о бомбардировке города 7 мая.

— Я живу в центре Берлина и такого ужаса не испытывал никогда. Хотя я человек бывалый и сражался на Западном фронте в прошлую войну.

— И это были американцы?

— Сотни самолетов, с которых сыпалась смерть.

— А что же наши ПВО? Что же знаменитые башни[46]? О них столько говорили в 1940-ом, когда строили.

— Они сбили несколько самолетов. Возможно десять или пятнадцать. Но в небе их были сотни. Я потерял свою квартиру в тот день. Ныне мы с женой перебрались в дальний пригород.

— И когда же это прекратится? — спросил кто-то. — Семья моей сестры почти постоянно в бомбоубежище «Зообункер». Я еду забрать её и детей к себе. У нас тоже бомбят, но не так.

— А вы откуда едете, фройлен? — спросил у Марии молодой офицер с рукой на перевязи.

— Из Варшавы. Мы с женихом решили перебраться в Германию.

— В Берлин?

— Да.

— Не самое лучшее место для жизни сейчас, фройлен.

— В Варшаве мы оставаться не хотим. Там скоро будет небезопасно для немцев, герр лейтенант.

— Я проезжал через Варшаву, после ранения и недели в госпитале, получил отпуск на родину.

— Вы из Берлина? — спросила Мария.

— Из Цоссена, — ответил лейтенант. — Там живут моя мать и моя младшая сестра. Мать писала о страшных разрушениях в Берлине. Сейчас лучше всего ехать в Альпы. Там не бомбят.

— Верно, — в их разговор вмешался мужчина лет сорока. — Я сам коренной берлинец. И скажу вам откровенно, что недвижимость в столице не стоит ничего.

— Но ведь скоро это прекратится? — спросила Мария.

— Скоро? — мужчина посмотрел на неё. — Будет только хуже.

— Но доктор Геббельс говорит о чудо-оружии и скорой победе рейха над врагами.

С ней спорить не стали. Лейтенант отвернулся к окну и больше не сказал ни слова. Также поступил и мужчина. Никто не хотел обвинения в пораженческих настроениях…

* * *

Мария Шульце быстро нашла небольшой особняк в пригороде. Хозяйка фрау Герц собиралась перебраться в Швейцарию. Потому была рада, что нашелся тот, кто готов заплатить за съем дома