Рыцарский крест. Кригсхельферин Ева - Владимир Александрович Андриенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но было установлено, что Тресков не мог участвовать в том деле, Вильке.
— Это так, бригаденфюрер. Лично не мог, но знал тех, кто это сделал. Ведь именно после этого дела в Смоленске Тресков хотел перевестись в ставку. А в ставке организовать новое покушение было бы гораздо проще.
— Будем надеяться, что вы правы, Вильке.
— Но какое решение примет рейхсфюрер? Ведь большое количество авторитетных членов СС поддерживает именно его.
— И чего вы хотите от меня, Вильке?
— Вы пользуетесь доверием рейхсфюрера, герр Танцман. Могу сказать больше — вам он полностью доверяет.
— И что мне ему сказать? Застрелить фюрера? Или арестовать его? После таких слов Гиммлер прикажет арестовать меня самого. А вслед за мной, примерно через час, арестуют и вас и фройлен Шрат.
— Я не сказал, что нужно арестовать фюрера в рейхсканцелярии. Тогда вся государственная машина придет в бездействие, а это опасно в нынешней ситуации, бригаденфюрер. Но нам нужно знать, как станет действовать рейхсфюрер СС, в том случае если Адольфа Гитлера не станет.
— Пока собирайте сведения, Вильке. И помните, что вы ходите по острию ножа. Рейхсфюрер, учитывая его вражду с Кальтенбрунером и Риббентропом, будет осторожничать. Ни ради вас, ни ради меня он свою голову подставлять не станет.
— Я никогда этого не забывал, бригаденфюрер…
* * *
Через час Вильке встретился в том же парке с фройлен Евой.
— Здравствуйте, фройлен.
— Здравствуйте, герр Вильке.
— Надеюсь, что у вас есть что-то важное. Вы смогли сблизиться с Эльзой фон Нейрат?
— Я говорила с Эльзой Нейрат, герр Вильке. Но не думаю, что эта девица может быть нам полезной.
— Почему?
— Она мало интересуется делами своего отца.
— Фройлен Эльза производит впечатление весьма умной девушки.
— Я не отрицаю этого. Но не думаю, что фройлен Эльза задумывается над будущим Германии, герр Вильке. Но есть Герда фон Штюльпнагель.
— Дочь генерала Карла фон Штюльпнагеля?
— Да. Дочь главнокомандующего во Франции. Она, как мне показалось, весьма болтлива. Я переключилась именно на Герду.
— Я наслышан о поведении этой девицы, Ева. Она привлекает к себе слишком много внимания. А для нашего дела это вредно.
— Не в этом случае, герр Вильке. Герда сообщила мне одну весьма важную деталь.
— Какую?
— Секретарь Адама фон Тротта Мисси Василевская ведет дневник.
— И что?
— Она сказала мне, что у некоторых людей есть смешная страсть доверять свои мысли бумаге.
— И она читала дневник Мисси?
— Нет. Как она могла, если они не такие близкие подруги?
— Тогда к чему мне эта информация, Ева? Я не могу организовать похищение дневника Василевской.
— Я совсем не об этом говорила, герр Вильке.
— Тогда ближе к делу, Ева.
— Герда сказала тоже самое, про барона фон Нейрат. Он всегда вечером в своем кабинете перед сном что-то пишет в дневник. Толстая такая тетрадка в синем переплете с золотыми углами.
— Откуда Герде известно про дневник Нейрата? — спросил Вильке.
— От его дочери Эльзы. И я думаю, в этом дневнике есть все интересующие бригаденфюрера Танцмана сведения.
— И как можно достать этот дневник?
— Выкрасть, — сказала Ева. — Наверняка он в кабинете барона в его столе.
— Нет. Только фотокопии. Барон фон Нейрат ничего не должен заподозрить. Когда вы снова будете в особняке Нейрат?
— Через два дня я приглашена к его дочери.
— Причина?
— Эльза пригласила меня и Герду в гости. Но очевидно, за этим приглашением стоит её отец. Вы заинтересовали их герр Вильке. Ваши слова о связи с послом Великобритании.
— А барон не пытался с вами говорить?
— Кроме того раза на дне рождения его дочери нет. Но он может сделать это в следующий раз. И мне нужны инструкции как действовать.
— Танцману нужно знать отважатся ли заговорщики на что-то серьезное.
— Генерал фон Тресков производит впечатление человека решительного. Да и сам барон фон Нейрат не робкого десятка.
— Это всего лишь слова, Ева. Что могут сделать фон Тресков и фон Нейрат? Сейчас они не имеют никакого влияния в рейхе. Пусть они хоть десять раз решительны, но у них нет возможностей. И нам нужен тот, у кого такие возможности есть.
— Я вас поняла, герр Вильке.
— Завтра я передам вам миниатюрный фотоаппарат. У нас есть различные типы фотокамер для разных целей. Мы научились уменьшать при фотографировании газетную страницу до размеров головки обычной булавки[42]. И после увеличения текст читается совершенно свободно. Одна из последних разработок. Я научу вас пользоваться таким фотоаппаратом. И вам нужно только добраться до дневника барона.
— А если я не смогу?
— Нужно чтобы смогли, Ева.
— Но, если фон Нейрат будет сидеть в своем кабинете, как это бывает часто. Меня пригласили к Эльзе, а не к барону.
— Это предоставьте мне, Ева. А что говорила вам Мисси?
— Она весьма умна, герр Вильке. Это не Герда, которая может выболтать все.
— Но что она сказала?
— Ничего конкретного. Только общие слова. Но намекнула, что знает кто я и откуда.
— Она секретарь фон Тротта. И потому знает слишком много.
— Но она показала мне, что мы не станем подругами, герр Вильке. А интересно было бы почитать её дневник.
— Думаю раздобыть его будет много труднее, чем дневник Нейрата, — сказал Вильке. — Нам никогда не узнать, о чем пишет Мисси.
Но Вильке ошибался. Уже после войны Мисси издаст свои записи под названием «Берлинский дневник 1940–1945 гг.» и с ними смогут познакомиться многие люди…
Глава 7
Мария Шульце
Варшава.
Фотосалон Оберейтера.
Июнь, 1944 год.
Роман Лавров, проживавший в Варшаве под именем Вильгельма Оберейтера, был связан с партизанами Армии Людовой, которую контролировала Москва. Фотомастерская была отличным местом для передачи информации. Но Лавров помимо роли связника освоил новую профессию — он делал документы для партизан и подпольщиков. И его подделки были настолько «настоящими», что за два месяца по ним никто не провалился.
В Варшаве польские коммунисты не были слишком сильны. Здесь действовало мощное подполье Армии Крайовой, которая ориентировалась на эмигрантское правительство в Лондоне. Они узнали о возможностях восточного немца-антифашиста Обрейтера и также стали пользоваться его услугами…
* * *
Личное дело
Братья Оберейтеры Карл и Вильгельм.
Уроженцы Кракова. Братья Обрейтеры сразу после оккупации Кракова вермахтом зарегистрировались как фольксдойче. В декабре 1941 года стали участниками организации «Мушкетеры», которые выступали за активное сотрудничество с рейхом.
Карл Оберейтер, старший из братьев, за сотрудничество с новыми властями получил в Варшаве фотоателье, ранее принадлежавшее еврейскому предпринимателю.
В 1943 году Карл Оберейтер умер, как сказано в
