Что в имени тебе моем... - Екатерина Кариди

Она вспомнила, что ей снился странный сон, в котором Дагон почему-то снова целовал ее, и это ей не понравилось.

— Что тебе снилось?

— Я не помню, — она потупилась и стала растирать руки, вмиг ставшие ледяными.

— Позволь мне согреть тебя.

Дагон неуловимым плавным движением подобрался совсем близко, взял ее нежные маленькие ручки в свои и стал отогревать пальчики дыханием. Янсиль смотрела на него настороженно и недоверчиво. Когда же он стал покрывать ее ладони поцелуями, забеспокоилась всерьез:

— Спасибо, все-все, довольно! Мне уже не страшно! Все прошло! Спасибо, — залепетала она, отнимая руки.

Влюбленный темный отпустил ее с сожалением.

— Пора спать. Дагон, тебе пора. Прости, что побеспокоила… Теперь тебе лучше уйти…

Дагону ничего не оставалось, как встать и выйти. Чтобы потом вернуться под пологом невидимости. Не пугать же девушку. Он и так сегодня много достиг. Остаток ночи темный боролся со своими желаниями, понимая, что спешкой он только испортит дело. Но как же тяжело сдерживаться, когда она рядом!

Между тем, злой тоже не дремал. Вот кому абсолютно не было дела ни до чьих чувств. Главное использовать их в своих целях. Он следил за мальчишкой темным. И сейчас, когда тот покинул перед утром покои принцессы, он его окликнул. Дагон приблизился.

— Ну что, мой юный друг, как успехи?

— Спасибо, она привыкает ко мне, — Дагон улыбнулся.

— Да?

— Да. Сегодня ночью она проснулась, когда я… — Дагон засмущался и покраснел, — Ну когда я…

— И что?

— Она испугалась, но совсем немного. Позволила отогреть ей руки, — взгляд темного подернулся поволокой мечтательности, — А потом попросила меня уйти, и я ушел. Правда, тут же вернулся. Невидимый.

Михель подкатил глаза, а вслух сказал:

— Теперь тебе следует быть настойчивее. Женщины это любят.

Дагон с сомнением посмотрел на злого, но тот кивнул для убедительности.

Ну, раз любят… То он будет ухаживать за ней настойчивее…

Видя, что темный опять уплыл в свои мечты, Михель сказал:

— Думаю, тебе действительно пора, если ты не хочешь, чтобы тебя здесь застукали.

Дагон тут же пришел в себя, махнул злому рукой на прощание и исчез.

Влюбленные бывают слепы. Еще и эгоистичны. Дагон никак не мог понять, что девушке не нужны его ласки, что они ее пугают. А томление, что он в ней вызывал, было не по нему, а Лею, по ее светлому возлюбленному. Не мог понять, что он опоздал, Янсиль любит другого. И этот другой не кто-нибудь, а доверяющий ему как самому себе его ближайший друг Лейон! А такое поведение по отношению к тому, кто тебе безоговорочно доверяет, больше всего смахивает на предательство. Иногда мысли, что он поступает неправильно, посещали голову темного, но не задерживались там надолго. Да еще и ценные советы, и подстрекательство Михеля — вот вам, он уже почти враг своему лучшему другу, на радость злого.

Начальник тайной стражи Марханзар почти до утра анализировал накопленные в результате наблюдений за советником Эзаром а потом и за царским лекарем Марсиэлем сведения. И эти сведения странным образом сходились в двух интересных пунктах.

Во-первых, оба вели себя странно, он мог бы назвать их поведение любовной лихорадкой, но объекта любви нигде не наблюдалось. Да и старый эльф вообще… Марханзара передернуло, когда он подумал каково это, быть импотентом. Странно.

А во-вторых, эти странности поведения у обоих начались с того момента, как те контактировали с молодым северянином. Очень странно.

Попутно он наблюдал за стражниками с нижней террасы. И те же симптомы. И тоже, как пообщаются с этим Михелем — так их начинает корежить. Очень, очень странно!

Что?! У всех любовная лихорадка? Бред.

Остается только предположить, что это какая-то инфекция. Возможно, завезенная северянами из Фивера. Северяне, особенно этот их вельможный князь, совсем не нравились начальнику тайной стражи. Надо проверить все самому. Вызвать этого мальчишку Михеля и поговорить с ним с глазу на глаз.

На том Марханзар и остановился. Допрос мальчишки северянина он планировал провести для наглядности в хорошо оборудованном подвале. Он был уверен, что там, в подземелье, у парня быстро язык развяжется.

Утром прилетел почтовый голубь из страны Фивер. Кортеж невесты Владыки принцессы Элении выехал в страну пустынь. Приготовления к царевой свадьбе начались с удвоенной скоростью. Дворец просто кипел. Владыка Зимруд пребывал в двойственных чувствах, ему и хотелось новую жену, и не хотелось. С одной стороны, царь устал от этой бесконечной постельной жизни без любви, а новая жена сулила хоть какое-то разнообразие, с другой — им ложиться в постель, а он не знает эту девицу из далекой страны, она не знает его, какая может быть любовь? Оставалось только вздыхать и готовиться к свадьбе.

Вельможный князь Баллерд сопровождал свою племянницу к месту назначения. Они отъехали от столицы около трех часов пути, когда кортеж нагнали вестники с черными траурными повязками. Баллерд все понял сразу. Умер! Наконец-то! Умер его братец!

Он вздохнул поглубже несколько раз. По-новому ощущая воздух теперь уже своего царства. Он дождался. Вестники преклонили колени:

— Государь…

Новый Государь Фивера не стал слушать. Коротко прикрикнув, повелел принцессе ехать дальше без него, он де догонит. Обвел глазами все, что открылось его взору, хлестнул коня и помчался назад в столицу. Трон заждался его, Баллерду не терпелось одеть корону.

Во дворце его ждали, перепуганные придворные, ничего хорошего не ожидавшие от нового царя, усиленно выказывали свою верноподданническую лояльность, слуги жались по стенкам и прятали глаза. Кругом словно стоял запах страха.

Его Величество Баллерд первый втянул в себя этот дивный аромат. Да! Он был доволен. Людишки продолжали вертеться вокруг него, но уже начали ему надоедать. Одарив их взглядом, от которого у многих в жилах кровь застыла, он легко махнул рукой, все моментально исчезли. Вот и замечательно. Государь Баллерд прошел в покои вдовы своего брата, выразить ей соболезнование. Он не собирался наслаждаться видом ее бессилия или властью над ней, нет. Женщина почему-то внушала ему уважение. Это было довольно редкое для него обычное человеческое чувство. Вдова была безутешна, встретила своего деверя выражением глубокой почтительности, но без лести и без того низкопоклонства, которым был пропитан весь дворец. Да, именно за это достоинство и за искренность он ее и уважал. Царь говорил слова утешения, а сам думал:

— Даже жаль, что такая старая, можно было бы на ней жениться… Впрочем нет, она любила моего братца, а такие женщины любят всего раз. Повезло покойному. Жаль, что Эления не в нее пошла, а в нашу породу, не пришлось бы от нее избавляться. Впрочем, у нашего братика еще дочки остались. Вот подрастут… Хммм… А чего ждать, пока они подрастут? Вот вернусь из Симхориса и попробуем сладеньких малышек.