Лишенцы в системе социальных отношений - Валуев Валерьевич

В условиях некоторой либерализации избирательного законодательства количество лишенцев в Смоленской губернии продолжало сокращаться. Главной проблемой при составлении списков таких лиц, оставалась по-прежнему размытость критериев, по которым определялась принадлежность человека к тому или иному разряду лишенцев. Кроме того, союзная и республиканские избирательные инструкции и другие документы центральной власти, посвященные организации выборов, требовали строго документального оформления лишения избирательных прав в каждом отдельном случае, что также представляло серьёзную трудность для местных органов власти. Об этом говорилось в отчёте Смоленской уездной избирательной комиссии от 20 ноября 1925 г. Отмечая, что оформление списков лиц лишенных избирательных прав в сельсоветах и волостях идёт медленно и сложно, комиссия указывала, что «причиной этому служит, как новинка — это представление документов на каждого лица»[179].

Президиум Губернского исполкома в середине августа 1925 г. разослал по уездам «твёрдый список лиц лишённых избирательного права для рассмотрения и оформления надлежащими документами». Волостным избирательным комиссиям предписывалось «срочно рассмотреть эти списки, после чего один экземпляр… представить Уездной избирательной комиссии с приложением требуемых документов». Особое внимание было обращено на бывших служащих полиции. В случае если в сельсоветах и волостных исполкомах отсутствовали документальные сведения о службе того или иного гражданина в полиции или жандармерии, в справке о лишении его избирательных прав можно было ссылаться в качестве основания на список лишенцев, составленный в предыдущую избирательную кампанию[180].

Но, несмотря на все усилия властей, материалы по лишению избирательных прав поступали в губернский центр с большим опозданием. Далеко не всегда они были и должным образом оформлены. Так, в сводке, посвященной ходу выборов в Смоленском уезде, составленной в октябре 1925 г. говорилось, что «списки лиц, лишённых избирательных прав поступают очень слабо, а если и поступают, то далеко не в оформленном виде (отсутствие документов в целом или частично, на основе чего последние возвращаются для оформления в волость)»[181].

В информационной сводке ОГПУ посвященной состоянию Смоленской губернии в конце ноября 1925 г. говорилось: «Кампания лишенных избирательных прав проведена удовлетворительно только в отдельных уездах. Большинством же уездов этому внимания уделено недостаточное, вследствие чего отмечены массовые ошибки, выражающиеся в неправильном лишении избирательных прав, допущении технических недочетов при составлении списков и представлении материалов Губернской Избирательной Комиссии… Имели место случаи, что лишались избирательных прав лица, которые применяли в своем хозяйстве только наемных рабочих. При представлении списков лишенных избирательных прав Губернской Избирательной Комиссии, уезды не давали материалов, которые являлись бы основанием к лишению избирательных прав, что тормозило в некоторой степени работу и создавало на местах недовольство»[182].

В ходе избирательной кампании 1925–26 гг. в сельских местностях Смоленской губернии было лишено избирательных прав 7 612 человек, что составило 0,8 % от общего числа совершеннолетних граждан. Больше всего было лиц, лишённых за применение в хозяйстве наёмного труда, торговлю, посредничество и нетрудовые доходы — 3 398 человек или 44,7 % от общего количества лишенцев. Далее следовали бывшие полицейские — 2 046 человек (26,9 %), священнослужители — 1 351 (17,7 %), осуждённые — 673 (8,8 %), умалишённые и подопечные — 144 (1,9 %)[183].

В городах Смоленщины, как и в целом по стране процент лиц, лишённых избирательных прав был выше, чем в сельской местности. Всего в списки лишенцев по городам Смоленской губернии был внесен 4 631 человек, что составило 5,1 % от общего числа совершеннолетних горожан. Как и на селе, на первом месте по количеству таковых находились торговцы, посредники, обладатели «нетрудовых доходов» и пользователи наёмного труда — 4 108 человек или 88,8 % от численности лишенцев. Далее следовали священнослужители — 242 человека (5,2 %), бывшие полицейские — 208 (4,5 %), осуждённые — 53 (1,1 %), умалишённые и подопечные — 20 (0,4 %)[184].

Избирательная кампания 1926–27 гг., проходившая по новым перевыборным инструкциям привела к заметному увеличению количества лишенцев в Смоленской губернии. Местные власти в эту кампанию старались активно привлекать рядовых избирателей к выявлению граждан, подлежавших внесению в списки лиц, лишённых избирательных прав. Особое внимание при этом уделялось собраниям деревенской бедноты, сельским сходам, собраниям профсоюзных организаций и жилищно-кооперативных товариществ в городах. Идущие снизу инициативы по расширению списков лишенцев, всячески поддерживались и поощрялись. Эта тактика быстро принесла ощутимые плоды. Так, в корреспонденции губернской газеты «Рабочий путь» от 18 января 1927 г., посвященной выборам в Мощинковской волости Смоленского уезда сообщалось: «В ряде районов бедняки помогали местным избирательным комиссиям выявлять лиц, подлежащих лишению избирательных прав. Есть случаи, когда бедняки прямо заявляются в избирательную комиссию и говорят: Такой то — определённый кулак! Прошу расследовать моё заявление!.. В результате число лиц, лишённых избирательных прав по волости увеличилось против прошлого года в десять раз»[185]. Подводя итоги выборов 1926–27 гг. губернское руководство отмечало: «Политическое настроение широчайших слоёв крестьянства характеризует тот факт, что оно оказывало избирательным комиссиям огромную поддержку в отношении выявления лиц, лишённых по Советской Конституции избирательного права. Число этих „лишенцев“ по губернии возросло против прошлогоднего почти в два раза»[186].

Главной проблемой кампании 1926–27 гг. оставалась по-прежнему неясность ряда формулировок центральных избирательных инструкций определявших критерии, по которым граждан заносили в те или иные категории лишенцев. Это было причиной того, что низовые избирательные комиссии были вынуждены при составлении списков лиц, лишённых избирательных прав постоянно обращаться в вышестоящие инстанции за разъяснениями и согласованиями. Ярким свидетельством этого является корреспонденция из Дорогобужа, опубликованная в «Рабочем пути» 27 января 1927 г. В ней говорилось о цыганах, которые добывали себе пропитание гаданием и сбором милостыни. Автор статьи писал: «У нас этих цыган причисляют к их собратьям, занимающимся маклачеством — скупкой и перепродажей лошадей. Но верно ли это? Статья 15-я инструкции ВЦИК по этому поводу ничего не говорит». В качестве другого примера приводились «кустари, которые торгуют в разнос своими изделиями: горшками, готовым платьем, брюками кожевенным товаром». Они также напрямую не подпадали под действие 15-ой статьи инструкции. Поэтому, говорилось в конце публикации, «необходимо, чтобы губернская избирательная комиссия дала точное и исчерпывающее разъяснение»[187].

Нередко низовые избирательные комиссии и местные Советы выдвигали инициативы, связанные с лишением избирательных прав тех или иных «социально вредных» категорий населения, не подходивших напрямую под определения «запретительных» статей инструкции. На заседании Смоленской городской избирательной комиссии 10 февраля 1927 г. рассматривался вопрос «об избирательных списках неорганизованного населения и дополнительных списках лишённых избирательных прав». По итогам обсуждения было принято постановление, в котором, в частности говорилось: «Запросить Губизбирком об избирательных правах: глухонемых, проституток и воров (последние две категории взяты из именных списков, составленных по личному опросу неорганизованного населения; со своей стороны Горизбирком считает, что первые две категории, избирательных прав лишены не должны быть, а третья категория (воры) лишаются»[188]. В результате подобных действий, количество лишенцев, как в городах, так и в деревнях Смоленской губернии также существенно увеличивалось.

Погоня за высокими показателями в области лишения избирательных прав приводила к повсеместному нарушению Конституции, избирательных инструкций и иных законодательных актов. В информационной сводке ОГПУ посвященной перевыборам сельсоветов, составленной в марте 1927 г. отмечалось, что в Смоленской губернии (как и в некоторых других регионах) имели место «массовые ошибки избиркомов, затрагивающие часть середняков»[189]. В докладе прокурора Смоленской губернии, сделанном на совещании Помпрокурора Республики и посвященном работе в 1927 г. говорилось: «Волизбиркомы лишали прав, не имея к тому оснований, т. е. при наличии мощности хозяйства при найме на сезон одного работника; по заявкам отдельных лиц, что занимаются торговлей, прасоловством, нелояльное отношение к советской власти, без проверки этих фактов и т. д. В Глуховском ВИКе Вельского уезда в большинстве случаев лишение права голоса производилось без надлежащих справок и документов, в силу чего лишались права голоса граждане не опороченные по суду, а лишь за то, что они были осуждены вообще на разные сроки, а равно и лишены некоторые кустари, ведущие сельское хозяйство и имеющие мелкие предприятия без наемного труда. Таких решений было обнаружено до 50»[190].