Как уничтожили «Торпедо». История предательства - Иван Тимошкин

Помню, как Дима Харин трудился до седьмого пота, и это еще мягко сказано. Когда он только появился в команде, был слабеньким. А Козьмич и говорит мне: «Ну-ка, Валера, ударь ему». Я ударил вполсилы. Руки у Димы совсем слабенькими были: мяч сквозь них, как сквозь рваную сетку, пролетел. «Ну что, – спрашиваю, – еще?» А он сквозь зубы: «Да, еще». Грязный уже, нос в кровь разбил, а все равно просил еще и еще. И так – каждый день. И вырос во вратаря. В большого вратаря. В 16 лет уже в основном составе стоял! Мы тогда хотя и считались официально любителями, по внутренней сути, по своему отношению к футболу были профессионалами. Думаю, в ближайшем будущем мы придем к тому, что я наблюдал в Швеции, когда игроки «Гетеборга» приезжали на матч Лиги чемпионов не с базы, как принято у нас, а из собственного дома, – настолько высок их уровень профессионализма.

Эпилог

Сейчас я в полной мере понимаю слова Валентина Козьмича, сказанные мне, когда я еще играл за «Торпедо»: «Валера, футбольная жизнь дана только один раз, и ты должен сделать все сейчас, а остальное потом к тебе придет». К сожалению, понимание многого в жизни зачастую приходит слишком поздно. Сейчас я Иванова прекрасно понимаю, но поздно – поезд ушел. Многое отдал бы за то, чтобы вернуть потерянное и не повторять прежних ошибок.

Тем не менее я счастлив и благодарен людям, с которыми меня свела судьба. И Игорю Семеновичу Волчеку, который много возился со мной, доверял мне, 17-летнему пацану, пробил квартиру в Москве. Я благодарен Александру Александровичу Севидову, с которым судьба нас все время разводила. Всегда охотно вспоминаю Валентина Александровича Николаева, в молодежную сборную СССР к которому мы ехали с огромной радостью, ибо с ним всегда было интересно и увлекательно. Счастлив, что сейчас работаю в «Торпедо» рядом с Валентином Козьмичем Ивановым.

К слову сказать, я не терял связи с «Торпедо»: когда приезжал в отпуск в Москву, первым делом шел в ставшую мне родной команду. Работая тренером шведского «Лулео», когда возникала необходимость, не раз звонил Валентину Козьмичу в Москву, и он всегда делился своим опытом, давал конкретные рекомендации. Поэтому мое возвращение в качестве одного из тренеров именно в «Торпедо» было естественным. Еще в Швеции я почувствовал, что по-настоящему стать тренером можно только в своей стране – учась и перенимая опыт отечественных специалистов. В этом и состоит мое спортивное счастье – я родился, жил и продолжаю жить в нашем футболе.

Но вернемся в 1987 год. Команда наконец стала показывать зрелищную игру. Стабилизировался состав. Наряду с опытными игроками – Пригодой, Кругловым, Шавло, Шавейко, Полукаровым, Ширинбековым – в полную силу заиграла молодежь: Харин, братья Савичевы, Гречнев, Писарев, Чугунов, Муштруев. И, несмотря на переход Харина в следующем году в «Динамо», «Торпедо» после 11-летнего перерыва уверенно заняло 3-е место. В сезоне-89 все ждали от команды большего, однако автозаводцы выступили хуже, расположившись лишь на 5-й строчке. Удачный старт и в целом хорошо проведенный первый круг («Торпедо» отставало от лидера – «Спартака» – всего на три очка) обернулись затяжным спадом. После злополучного финала Кубка СССР, в котором «черно-белым» противостоял «Днепр», автозаводцы надломились психологически. Что же произошло? При счете 1:0 в пользу «Днепра» минский судья Вадим Жук не засчитал мяч, забитый Юрием Савичевым, решив, что тот находился в положении вне игры. На самом деле офсайда не было, что подтвердил просмотр видеозаписи. Судейскую бригаду дисквалифицировали, тяжело переживавший случившееся Валентин Иванов слег в больницу, однако в переигровке торпедовцам отказали. Тот матч видело все наше высшее футбольное начальство, руководители ЗИЛа, но никто ничего не мог сделать. Обидно было еще и потому, что до финала, если мне не изменяет память, торпедовцы обыграли московский «Спартак» и киевское «Динамо».

Тот сезон команда завершила на 5-м месте, однако в 1990-е вступала уверенно. Очередная смена поколений, проходящая в любом клубе, как правило, весьма болезненно, на сей раз не слишком беспокоила руководство. В дубле уже вовсю заявила о себе плеяда очень одаренных игроков, воспитанников автозаводской школы: Шустиков, Тишков, Чугайнов, Чельцов, Ульянов, Талалаев, Борисов, Арефьев… Это было будущее команды, и многие надеялись, что ребята в скором времени добудут для «Торпедо» еще одно чемпионское звание – четвертое. Однако то, что произошло с командой в лихие 1990-е, не могло присниться даже в кошмарном сне. Причем большинство событий разворачивались не столько на футбольном поле, сколько за его пределами. Об этом и пойдет речь дальше.

Эту часть мне хочется, завершить рассказом о торпедовской школе, носящей сейчас имя Валерия Воронина. Как и завод, и команда мастеров, она являлась своеобразным государством в государстве, и ее судьба не менее интересна, чем история ЗИЛа и «Торпедо». Итак, слово Владимиру Овчинникову, одному из многочисленных воспитанников школы, впоследствии верой и правдой служившему «Торпедо» в качестве работника клуба:

«Я жил недалеко от Москворецкого рынка, в поселке ЗИЛ. Там была конечная остановка трамвая 49-го маршрута. Именно на этом трамвае я однажды приехал на стадион «Торпедо». Мне исполнилось восемь лет, шел 1967 год. Понятно, что приехал я не просто так, а записаться в детскую футбольную школу. На стадионе было два поля. Основное, гаревое, – для школы, и второе, песчаное. Находилось оно на месте нынешней автостоянки, сразу за основным ядром стадиона. На нем и проходил отбор. Он начинался осенью, и десятки мальчишек ежедневно приходили записываться сюда. Оказалось, что костяк команды моего возраста был уже сформирован. Однако решили набрать еще один состав – не выгонять же тех, кто пришел. Мы сыграли двусторонку, после чего тренеры отобрали тех, кто им приглянулся. Мне посчастливилось больше других. Из всей компании меня одного взяли в ту команду, которая уже была собрана и приступила к занятиям. Отбор проводил известный в прошлом торпедовский футболист Николай Георгиевич Котов. После окончания школы у меня было немало предложений из различных коллективов других городов, но я отказался. Моей мечтой было попасть в основной состав «Торпедо».

Игорь Нетто (слева) и Борис Батанов

Самым ярким впечатлением за годы учебы в ДЮСШ были, конечно, выезды в летний лагерь, созданный в Мячково на базе пионерского. Он располагался в сторонке и напоминал небольшой палаточный городок туристов: дощатый пол, шатровые палатки с пятью кроватями, удобства на улице – холодная вода в рукомойниках для умывания, туалеты типа «очко» и так далее. Режим был жесткий, спартанский. Каждый день – двухразовые тренировки. Но нам нравилось, было интересно. Мы пользовались практически всеми благами той жизни, которую вели наши сверстники из пионерского лагеря: три раза в неделю смотрели фильмы в большом кинотеатре, плавали в двух бассейнах, два раза в неделю ходили на танцы, участвовали во всех вечерних мероприятиях, если они не выходили за рамки нашего спортивного режима. Он у нас был свой: зарядка, завтрак, утренняя тренировка, обед, отдых, вторая тренировка, ужин и только потом – культурная программа и отбой. В лагере мы находились два месяца – июль и август. Наряду с тренировками, каждый месяц по полной программе сдавали нормы ГТО – подтягивались, плавали, бросали гранату. Все это, как и лагерную спартакиаду, организовывал и проводил директор ДЮСШ Сергей Андреевич Кулагин, легендарная торпедовская личность. Впоследствии он работал заместителем директора стадиона «Торпедо». Такая была жизнь: покой нам только снился.

Время, проведенное в лагере, сыграло в жизни многих поколений торпедовцев очень большую роль. В те годы ведь не было залов и крытых манежей, в которых можно было заниматься зимой, да и поля были невысокого качества. По весне и осени они зачастую были непригодны для игр и занятий. Летом же мы тренировались на базе команды мастеров – на своем поле, располагавшемся по соседству с тем, на котором тренировались великие торпедовские футболисты. Соответственно мы ежедневно могли наблюдать за их занятиями и иногда даже общаться с ними. Таким образом воспитывался клубный патриотизм. За лето команды всех возрастов очень сильно прибавляли в мастерстве, и осенью мы оказывались на голову выше сверстников из других школ.

В мое время все футболисты зимой, как правило, играли в хоккей. Причем кто-то лучше смотрелся на футбольном поле, кто-то – в хоккейной коробке. Я тоже выходил на лед, был защитником, выступал в первенстве Москвы. Когда мне исполнилось 15 лет, я перешел в команду школы. Тренировал нас Александр Георгиевич Медакин, легендарная личность, очень эрудированный и интересный тренер. По окончании школы наш возраст играл в первенстве СССР. Мы попали на очень сильную команду из Луганска, за которую выступали многие будущие чемпионы СССР в составе «Зари» – Заваров, Журавлев, Полукаров и другие. Кстати, именно после этого наши тренеры взяли на заметку Сашу Полукарова, и уже через год он оказался у нас, в московском «Торпедо». Потом наша команда стала базовой для сборной РСФСР. То есть основу составляли торпедовцы 1959 года рождения, и к ним добавили нескольких ребят годом старше. Попал туда и я. Если не ошибаюсь, это был первый турнир «Надежда».