Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер

Как продолжает дальше П. Жильяр, мальчик имел вид совершенно здорового ребенка, с полными щеками, где, когда он улыбался, появлялись две ямочки.

Учитель заметил, что Государыня прижимала сына к себе с нежным чувством матери, которая боится за жизнь своего ребенка. Ее беспокойный взгляд поразил тогда Жильяра, и только гораздо позднее он узнал причину этого взгляда.

Наследник Алексей, кроме своей прекрасной внешности, обладал и многими достоинствами: он был способным к учению, имел чувствительную натуру, умел легко сходиться с окружающими и всегда был готов помочь тем, кто в чем-то нуждался, будь то материальная помощь или моральная поддержка. Особенно он сочувствовал больным, страдающим, так как сам испытал в сввоей короткой жизни сильные боли от гемофилии.

П. Жильяр о Цесаревиче Алексее пишет:71

»… Одаренный самыми блестящими способностями, он был бы развит всесторонне, если бы не отставал благодаря своему недугу. Каждое его заболевание требовало недели, а иногда месяц предосторожностей, а после обильного кровоизлияния обыкновенно наступало малокровие, которое лишало Цесаревича возможности, часто на очень продолжительный период времени, заниматься каким бы то ни было напряженным трудом…»

Цесаревич уже с детства показывал некоторую твердость своего характера. Он не легко подчинялся воле других людей, как например, воспитателей и учителей.

Еще с младенческого возраста Алексей был веселым ребенком. Когда ему было около года, Император взял его на смотр полков. В ответ на громовое «ура» Цесаревич весело смеялс

Припадки гемофилии очень изнуряли Наследника и заставляли его сильно страдать.

В возрасте немного более трех лет он упал лицом вниз. Его личико распухло до неузнаваемости так, что опухоль закрыла оба глаза. И только недели через три эта опухоль сошла.

У больного Цесаревича кровь не сворачивалась нормально. Любой легкий удар, падение, синяк, порез - делали то, что тончайшие кровеносные сосуды ребенка продолжали под кожным покровом источать кровь. В результате, на поверхности образовывалась большая опухоль в виде шишки, которая из темно-красной превращалась в зелено-желтую.

Нестерпимую боль доставляли эти опухоли больному мальчику, особенно, если они образовывались около суставов рук или ног - будь это колено, щиколотка, запястье или локоть.

Наследнику обычно не делали болеутоляющих уколов, и его единственным облегчением от боли были его обмороки, когда он уже не выдерживал страданий и впадал в бессознательное состояние.

Кровь, собираясь вокруг суставов, разрушала ткани и повреждала кости. Больная рука или нога уже не сгибалась, и требовались постоянные массажи, что в свою очередь, причиняло боль Цесаревичу и также могло вызвать новое внутреннее кровоизлияние. Тогда вместо массажей стали применять горячие грязевые ванны и прекреплять к поврежденному месту металлические тяжести, чтобы больной сустав принял нормальное положение.

При носовом кровотечении Наследник не испытывал боли, но однажды он едва не умер от большой потери крови.

Иногда в течение нескольких недель, даже месяцев, мальчик бывал совершенно здоров. Он тогда оставался веселым и шаловливым. Но как только начиналось проявление гемофилии, он опять превращался в страдающее создание.

Какая это была моральная пытка для отца-Императора, а особенно для матери-Царицы! Она винила себя в страданиях своего несчастного сына, и готова была сделать все возможное, чтобы как-то утешить его, облегчить его боли.

Сначала Цесаревича оберегали медицинские сестры, а когда ему исполнилось пять лет, по совету врачей, к нему были приставлены два матроса: Деревенько и его помощник - Нагорный. Оба самоотверженно ухаживали и смотрели за ребенком. Но как показало будущее, Деревенько во время революции оказался подлецом, матрос же Нагорный последовал за своим питомцем в ссылку в Тобольск, а потом в Екатеринбург, где и был убит большевиками.

Когда Наследник стал подрастать, ежедневная опека с утра до вечера стала его тяготить. Он стремился к самостятельности и задавал такие вопросы:

«Могу ли я иметь велосипед?», «Могу ли я учиться играть в теннис?» «Почему я не могу быть таким, как другие мальчики?»

Постоянные отказы родителей огорчали его. Ребенок стал проявлять непослушание. Так, к ужасу Императора, Алексей достал где-то велосипед и стал на нем кататься по парку дворца. Государь и его окружение бросились за Цесаревичем, чтобы его остановить.

Мальчик любил музыку и научился хорошо играть на балалайке, любил природу и животных. У него была своя собачка болонка Джой и прирученный ослик Ванька. Оба эти животные доставляли много радости Наследнику, имевшему так мало развлечений.

Императрица не хотела приглашать во дворец детей великих князей, чтобы играть с сыном. Она считала, что они недисциплинированны и своей неосторожностью могут нанести случайный удар Цесаревичу. Она выбрала в товарищи Алексею двух сыновей матроса Деревенько. Мальчики играли в присутствии отца, который зорко следил чтобы игры не были очень шаловливыми.

Но эта компания не могла удовлетворить Наследника. Сыновья матроса Деревенько были гораздо моложе его и мало развиты.

Цесаревич любил играть и со своими сестрами, которые умели придумать веселые игры. Любил он лежать в парке на траве и смотреть на небо. Однажды Царевна Ольга спросила его, о чем он думает, лежа так на спине? Алексей ответил, что он размышляет о разных вещах, любит солнце, природу и лето. И кто знает, заключил он, может-быть в один день ему запретят этим наслаждатьс

Неужели у больного мальчика в его ранние годы было предчувствие грядущей ссылки и заключения? Одному Богу это известно.

Как пишет П. Жильяр, болезнь Наследника скрывали. Сам он мог только догадываться, что Цесаревич чем-то серьезно болен. Это случалось тогда, когда мальчика не было видно, а Царевны сидели на уроках очень печальные. На вопрос Жильяра они давали уклончивый ответ, мол, брату нездоровитс Во дворце все этот вопрос обходили молчанием, и Жильяр узнал правду о болезни только несколько лет спустя, когда ему об этом рассказал доктор Деревенько.72

Когда Императрица поручила П. Жильяру начать занятия с Цесаревичем Алексеем, он, как хороший воспитатель, стал постепенно подготавливать Наследника к урокам. Сначала он, гуляя с ним по парку и разговаривая, приобрел доверие мальчика, который потом и полюбил его.

Но Пьер Жильяр видел, что чрезвычайная опека над ребенком вредила ему. Она препятствовала ему выявлять свою инициативу. Жильяр был одного мнения с доктором Деревенько, что Цесаревичу необходимо дать больше свободы.

Когда он выразил это свое мнение Императору и Императрице, то то супруги согласились с ним. «Дядьки» Наследника - Деревенько и Нагорный, по распоряжению Царственной четы, перестали бдительно охранять каждый шаг Алексе Но с этого времени риск для здоровья мальчика увеличилс И случилось то, чего так страшился П. Жильяр.

В классной комнате Цесаревич, влезая на скамейку, упал и ушиб правое колено. На следующий день он уже не мог передвигаться, а потом началось внутреннее кровоизлияние. Под коленом образовалась опухоль, настолько большая, что распространилась на всю нижнюю часть ноги. Кожа, растянутая до предела, отвердела, а изливающаяся кровь внутри давила на нервы и мускулы и причиняла больному нестерпимую боль.

Ни Государь, ни Государыня ни единым словом или знаком не показали П. Жильяру своего упрека. Наоборот, они старались, чтобы он не впал в отчаяние от случившегос

Императрица неотлучно находилась при больном сыне. Она ласкала его и всячески старалась облегчить его страдани Император, как только мог оторваться на минуту от своих дел, приходил в спальню сына. Сестры Цесаревича входили в комнату на цыпочках и целовали брата.

Но страдания Наследника были ужасными. Он только на мгновение открывал свои глубоко ввалившиеся глаза и продолжал стонать.

Одна из ночей была особенно тревожной, когда доктор Деревенько опасался, что не сможет остановить кровотечения из-за повышающейся температуры больного. Опухоль увеличивалась и боли становились еще сильнее, чем накануне.

Войдя утром в комнату Наследника, П. Жильяр застал у постели мать. Он пишет следующее:73

»… Цесаревич, раскинувшись на постели, болезненно стонал прислонившись головой к руке своей матери, а его исхудалое бескровное лицо стало неузнаваемо. Время от времени, он переставал стонать и шептал только одно слово «Мама», в котором выражал все свое страдание и свои муки. И мать целовала его волосы, лоб, глаза, как будто эта ласка ее губ могла облегчить его страдания и возвратить его к жизни, которая его оставляла. О! Мучение этой матери, бессильной помочь страданиям своего ребенка в продолжение этих долгих часов смертельной тоски, - матери, которая сознавала, что это благодаря ей страдает ребенок, что это она передала своему ребенку ужасную болезнь, с которой наука ничего не может сделать. Как хорошо я теперь понял тайную драму этой жизни и как легко мне стало восстановить этапы этого долгого пути на Голгофу».