Мы наш, мы новый... - Константин Калбанов

Данной идеей загорелись после удачного применения воздушных шаров в составе бронепоездов. Правда были и трудности, так например, японцы предпочитали производить различные работы в ветреную погоду, когда шар запускать и не пытались, уж больно опасно, можно и шар и пилотов потерять.

Это стало известно, после того, как поступили первые данные от разведчиков Кима, которые умудрялись шастать через линию фронта, а вернее переплывать на лодках залив, передавая данные Гаврилову. Ким не забывал при этом поминать всех и вся, так как упрятанная в горах радиостанция находилась на территории занимаемой русскими. А что тут скажешь, если друзья по большому счету и не рассчитывали на то, что Циньджоусские позиции японцам взять не удастся. Так вот, они доставляли вполне достоверные данные о расположении японских батарей и судя по всему командование японской армии к взятию позиций подходило очень серьезно, готовя позиции для будущих батарей и устанавливая полевые мортиры, сейчас их скопилось тут уже никак не меньше пятидесяти. Как видно полевая армия двинувшаяся на север, обходилась меньшим калибром.

К слову заметить Кондратенко хотел было начать наступательную операцию, так как было уже известно, что для деблокады крепости направлен корпус Штакельберга, а против Циньджоусской позиции стояла только одна дивизия. Но по здравому размышлению от этой идеи он все же отказался – для проведения наступательной операции сил было недостаточно, а положить людей в лобовых атаках – глупость работающая на противника. Вот если бы русский корпус был бы достаточно близко, тогда смысл имелся, а так, нужно было ждать результата сражения.

Так вот. Энтузиасты привлеченные концерном загорелись идеей использования аэростатов на кораблях, как-никак при высоте в триста метров обзор увеличивался до тридцати миль, а на пятистах метрах, почти до пятидесяти миль. Другое дело, что расчеты показывали возможность использования этого оборудования на скорости не больше восьми узлов, сам шар был весьма взрывоопасен, все же снаряжался водородом, использовать его при ветре более пяти метров в секунду было опасно. Но аэронавты настаивали на своем. Скорость корабля будет невысокой, шар взрывоопасен, но ведь это не боевой корабль, его стезя обеспечение, на море не всегда волнение, зато выгода от увеличившегося обзора очевидна.

Как бы то ни было но выгода от использования аэростата пересилила минусы, тем более для "росичей", основной задачей которых все же была охота. Для этой цели аэростат подходил самым лучшим образом. Тем более его создатели постарались сделать его максимально облегченным, вот только он вышел ну очень дорогим, настолько, что терять его не хотелось ни при каких обстоятельствах, он ведь был изготовлен из шелка, который пропитали, каким-то составом, чтобы он не пропускал газ.

Наконец шар начал подниматься, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, закрепленный на корме двумя тросами. Лебедка была на электроприводе, поэтому подъем производился довольно споро.

Отправленный вслед японской эскадре 302-й, – Макаров несмотря на практически самовольную закупку миноносцев, все же решил не перегибать с присвоением им имен и присвоил номера, – сумел нагнать эскадру, двигающуюся со скоростью не более десяти узлов и сопроводить ее до Чемульпо, куда направился Тóго, чтобы произвести хотя бы частичный ремонт. После столь тяжелого боя, его корабли в этом сильно нуждались, иначе даже незначительное волнение могло доставить им много неприятностей. Правильность этого решения стала очевидной, когда в море началось волнение, продлившееся два дня.

Радиосвязь позволила без труда организовать преследование, причем русский отряд двигался много в стороне, а потому если японцы и могли кого обнаружить, то только наблюдающий за ними миноносец, который днем держался за линией горизонта, ориентируясь по дымам, а с наступлением ночи приблизился, чтобы иметь возможность отслеживать противника при помощи гидрофонов. Правда, тут командир 302-го едва не потерял эскадру. Как видно, Тóго все же не исключал возможность преследования миноносцами, а может обладал кое-какими сведениями о "росичах", потому что, едва опустилась ночь, как корабли резко изменили курс. Будь здесь какой другой из "росичей" и, вполне возможно, Тóго удалось бы затеряться, однако 302-м командовал Панин, а он, хотя и не был по факту военным моряком, за время испытаний миноносцев успел хорошо познакомиться с особенностями использования этого кораблика и задачу по поиску кораблей вероятного противника отрабатывал не раз и не два, к тому же он сумел утянуть с собой самого опытного акустика, Ларина, того самого который неоднократно выходил с ним в море, кто калибровал гидрофоны на всех кораблях, того, кто являлся одним из создателей этого аппарата. Одним словом, уже через два часа, после потери эскадры из виду, они вновь ее обнаружили, приблизились насколько это возможно, для определения кораблей в ночную оптику и довольные собой вновь отстали. Панин едва сумел себя перебороть, чтобы не ринуться в атаку, уж больно было заманчиво пощипать японцев, тем более, что и ночка выдалась безлунной. Но его удержал приказ Науменко, строго-настрого приказавшего вести только наблюдение.

Но вот волна улеглась, теперь можно было ждать выхода эскадры, для дальнейшего следования на ремонт. Однако решили не рисковать, отправляя для наблюдения к порту миноносец. Здесь в настоящий момент имело место активное движение транспортов, а потому оставаться незамеченными было очень трудно. Тут-то и появилась возможность блеснуть аэронавтам, благо стояло практически безветренная погода.

Вскоре от пилота поступил доклад о наблюдаемой большой группе кораблей, уже вышедшей за пределы береговой линии и начавшей склоняться на юг. Все же хорошая штука телефон, опять же пилоту неудобств практически не доставлял, у него была головная гарнитура, только питание подвели от закрепленной на спине батареи. Вызывать никого не надо, на матке на связи постоянно дежурил телефонист. Еще немного и он смог весьма уверенно утверждать, что это военные корабли. Тóго. Больше просто некому.

Отряд начал движение, придерживаясь семиузловой скорости. Как показали опыты, проведенные уже в открытом море с манекеном, максимально возможная скорость, гарантировавшая безопасность была в семь с половиной узлов. Наблюдателя пока решили не опускать. Во-первых, скорость японцев была немногим выше. Во-вторых, с высоты птичьего полета, пилот мог корректировать курс наблюдателя, пока тот не обнаружит дымы эскадры. В-третьих, он мог также вовремя предупредить о появлении других кораблей, самого же его обнаружить было просто нереально. Да и не ждали подобной бяки японцы.

В подтверждение этого пилот сообщил, что противник движется кильватерной колонной в составе десяти вымпелов. Все так. Десять кораблей получивших изрядные повреждения и сейчас двигающиеся на ремонт. А вот наличие восьми миноносцев и двух крейсеров, движущихся вне строя, Антона не порадовали.

— Это что же, Тóго идет имея в составе еще и боевое охранение. Ему ведь нечего опасаться в этих водах, — искренне удивился Науменко.

— Да, удивляться есть чему, Макаров со своей эскадрой сейчас находится в Артуре. Владивостокские крейсера еще не вышли и наверняка об этом известно Тóго, но они ему не соперники и не представляют никакой угрозы, даже в нынешнем состоянии, а его, судя по состоянию наших кораблей, плачевным никак не назовешь, также не стал скрывать своего удивления Антон. Вообще-то он рассчитывал на самоуверенность Тóго, но получалось, что тот не исключал возможность атаки миноносцев. Отсюда и маневр ночью и стояние в Чемульпо. Хотя, Чемульпо как раз вполне объяснимо по иной причине – погода все же не благоприятствовала.

— Ну, я не был бы столь категоричен. Наших потрепали весьма изрядно, так что и японцам должно было достаться на орехи. Опять же, мне говорили, что наши комендоры в том бою превзошли самих себя. Вот только, первый корабль сможет выйти в море не раньше чем через месяц, а с подорвавшимися на минах, дела и того хуже. Думаю, что Степан Осипович надолго вышел из игры.

— Да уж, ситуация далеко не в нашу пользу.

— Ну, это пока, — злорадно улыбнувшись, возразил Науменко.

Тесть Песчанина сейчас сильно походил на борзую, взявшую след подранка и предвкушающую расправу, над пока еще трепыхающейся дичью, все еще находящейся на свободе и пребывающей в заблуждении по поводу миновавшей опасности. А опасность – вот она, лениво пластает воду вдоль бортов и движется малым ходом, подстраиваясь под матку.

— Да, пока, — согласился с ним Антон. Вот только не все так просто, — Петр Афанасьевич, у меня есть предложение…

— Внимание, здесь 301-й, стоп-машина, прием

— 302-й, есть стоп-машина, прием.