Мы наш, мы новый... - Константин Калбанов

Бинокль к глазам и вот корабли противника снова приблизились. Обзор куда скромнее чем на мостике, но в принципе ничего страшного, вполне приемлемо. Палуба мелко вздрогнула, послышалось сдвоенное рявканье носовых двенадцатидюймовых орудий. Макаров следит за "Микасой". Один из снарядов падает рядом с бортом, второй разрывается на палубе.

Все же его нахождение здесь в качестве командующего во многом пошло на пользу эскадре. Сегодня при проведении маневров корабли конечно не показали безупречной слаженности, но если сравнивать с тем, что было в начале, то изменения все же разительные. Причем, если еще сегодня, в начале было множество огрехов, то в боевой обстановке все происходило весьма неплохо, хотя он ожидал как раз обратного. Опять же выучка личного состава радовала. Может здесь причина крылась в новых дальномерах, поставленных концерном, а может все же в самих артиллерийских офицерах и комендорах, а скорее всего в совокупности всего этого, но стрельба была на диво удачной, вон "Микасу" со второго залпа накрыли и не просто, а добились попадания.

Ага, вот еще кто-то попал в японского флагмана. Кто это так отличился? Ничего не видно из этой тесной рубки. Ладно, глупостей на сегодня достаточно. Каждый должен заниматься своим делом, командующий командовать эскадрой; командир кораблем; наводчик наводить орудие и стрелять; пожарные расчеты с риском для жизни тушить пожары; кочегары изнывая, от нестерпимого жара и неизвестности, обслуживать котлы. Каждый должен делать то, что должен и вместе они составляют единый огромный механизм. Только так и никак иначе.

— Что он делает?

— Разве не видно, тянет к берегу, чтобы Тóго не отрезал ему путь отступления к крепости, — сквозь зубы бросает Антон в ответ на возглас Науменко.

Как только стало известно о том, что появилась эскадра Тóго, Петр Афанасьевич тут же поспешил на наблюдательный пункт. Вот так вот, есть у них свой и вполне оборудованный, пусть все обзавидуются. Вот только разворачивающееся действо не сказать что хоть чуть его радовало.

— Чего же они тянутся, как беременные?

— Возможно у "Севастополя" какие-то неполадки. Еще перед появлением Тóго, он вывалился из строя и заметно снизил скорость.

— Ах как не вовремя, у Тóго сейчас преимущество в ходе раза в три. Да, да, никак не меньше. Это очень плохо. Теперь он полностью диктует условия схватки.

— Ну, судя по маневру Макарова, не так чтобы и полностью, — заметив, что русская эскадра вблизи берега начала ложиться на параллельный ему курс.

— Да, таким образом Степан Осипович не позволит отрезать себя от крепости, — наконец поняв смысл маневра, согласился Науменко, но тут же сам себя опроверг, — вот только боюсь, что это ошибка. Тóго будет вынужден идти параллельным курсом, но скорее всего выдвинется вперед нависая над головой нашего строя и сосредоточив огонь всей артиллерии на головных кораблях. При этом он не станет приближаться слишком близко, так как тогда огребет по полной от наших бронебойных снарядов.

Все произошло именно так, как и сказал Науменко, огонь практически всех орудий сосредоточился на "Петропавловске" и "Севастополе", которые то и дело окутывались черными клубами дыма, как от пожаров, так и от разрывов японских снарядов, начиненных шимозой, собственно при ее сгорании и появлялись облака черного едкого дыма. Японцы старались сохранять приличную дистанцию, порядка пятидесяти, пятидесяти пяти кабельтовых, что было приемлемо для их фугасных снарядов и не так чтобы хорошо для русских, но несмотря на это было заметно, что огребают они куда чаще, чем русские. Все же Макарову удалось поднять боевую подготовку на качественно новый уровень.

В арьергарде вовсю шла рубка между крейсерами и наседающими на них японцами. Если у броненосных отрядов еще сохранялся какой-то паритет, то с крейсерами все было очень плохо. Рейценштейн вел свой отряд время от времени все же применяя маневры, чтобы выйти из-под огня, иногда он увеличивал ход и заходил за броненосцы, но затем неизменно возвращался, прикрывая их с тыла.

Наблюдающий за этой картиной избиения, Науменко вдруг вскинулся и с решительным видом осмотрел офицеров, а сюда успели сбежаться почти все офицеры отряда, что-то Антону в нем не понравилось.

— Петр Афанасьевич, разрешите два слова тет-а-тет?

— Извольте, — раздраженно бросил тесть, явно недовольный этим вмешательством.

— Что вы собираетесь делать? — когда они отошли в сторону, тихо спросил Антон.

— Уж не наблюдать за этим, точно.

— Петр Афанасьевич, смею напомнить, что Степан Осипович отдал нашему отряду приказ, согласно которому нам надлежит изготовить корабли к походу и выдвинуться в рейд.

— О каком рейде вы говорите? Вы что, не видите, что происходит. Мы должны немедленно вмешаться. Мы можем оказаться той самой гирькой, которая склонит чашу весов в нашу сторону.

— Возможно и даже скорее всего, так и будет. Но вот только мы можем стать и той самой гирькой, которая может склонить в нашу пользу чашу не одного боя, а всей войны. Даже если мы сейчас вмешаемся, кстати, нарушив приказ командующего, мы сможет только отогнать японцев, может потопим пару броненосцев и это все. Однако, при этом сами понесем потери, весьма ощутимые потери и скорее всего все корабли будут иметь серьезные повреждения. Итак, мы победили, пара броненосцев, – вряд ли больше, я это еще и приукрашиваю, – на дне, наша избитая эскадра, – а она уже сильно избита, – в порту, у нас нет ни больших кораблей, ни малых. Все – море полностью во власти японцев и они будут делать все, что им заблагорассудится. Когда наша эскадра сможет выйти в море и сможет ли?

— То есть вот так, просто смотреть как наших товарищей избивают и ничего не делать?

— Кто сказал, что просто стоять? Не стоять, но и не лезть очертя голову в схватку. Нужно срочно форсировать подготовку нашего отряда к рейду, благо практически все уже готово, чтобы уже сегодня вечером выйти в море. Как бы нашим ни досталось, достанется и японцам, а значит им прямая дорога в Сасебо на ремонт. Мы выйдем на свободную охоту, кто сможет нам запретить поквитаться с японцами? Вот только при этом мы имеем все шансы для того, чтобы отправить на дно все броненосцы. Все до единого, вместе с броненосными крейсерами. Сражение не закончится, оно будет иметь вторую фазу, свое продолжение и поражение теперь уже потерпит Япония. После этого мы продолжим охоту на японские транспорты. Мы имеем уникальную возможность ворвавшись в посудную лавку побить к чертям собачьим всю посуду, а вместо этого вы хотите ограничиться одним чайным сервизом. Да, убыточно, но это не разорит владельца.

— А если Степан Осипович… Если Макаров погибнет?

— Тогда тем паче необходимо как можно скорее покинуть порт, пока его приказ не отменил новый командующий.

— Это только отговорка, я буду обязан получить подтверждение приказа.

— Вы только что хотели его нарушить. Так какая разница, победителей не судят. Если нам удастся накрыть эскадру, то мы будем на коне. И самое главное, нам потребуется как минимум полчаса для того чтобы развести пары, еще столько же, чтобы выйти на рубеж атаки. За это время эскадра уже успеет войти под защиту береговых батарей.

— Господа, — через несколько минут раздумий обратился Науменко к офицерам, — всем возвращаться на корабли и готовиться к выходу. Отряд сегодня вечером выходит в море. Все. За дело.

Картина была страшной. Нет не так, СТРАШНОЙ, это будет точнее. Стоящие на рейде корабли никак нельзя было назвать гордыми красавцами, они походили скорее на гордые покрытые черной копотью развалины. Торчащие под немыслимым углом поврежденные орудия, искореженный металл, борта оголившиеся от брони, многие броневые листы посрывало со своих мест, изогнутые и перебитые трубы, раскуроченные надстройки, одним словом непередаваемый словами хаос из покореженного и перекрученного металла. Было просто удивительно, что здесь они стояли все.

Все тринадцать кораблей вышедших еще сегодня утром в море сейчас были на рейде. После тяжелейшего боя, в котором казалось не было никакой возможности выстоять, ни русские, ни японцы не потеряли ни одного корабля. Ну как не потеряли, относительно так. Всем русским кораблям был необходим капитальный ремонт, настолько капитальный, что возникал справедливый вопрос, а возможно ли вообще привести эти корабли в порядок в условиях осажденной крепости. Скорее всего, что и нет.

"Петропавловск", "Севастополь" и "Цесаревич" приняли столько забортной воды, что пришлось подводить пластыри откачать хотя бы частично воду, чтобы хоть немного приподнять их, так как они не могли войти на внутренний рейд даже в полную воду. Первые два пострадали в особенности серьезно. Непонятно от чего, японцы сосредоточили основной свой огонь именно на старичке "Севастополе", только самоотверженность и выучка экипажа и хладнокровие его командира, позволили им выстоять в этом бою, все же не напрасно Эссен гонял своих подчиненных и заставил слить не одну бочку пота на палубе своего броненосца. В ходе боя выбыло убитыми и ранеными половина экипажа, так что для тушения пожаров и иных действий по спасению корабля, приходилось задействовать и трюмную команду.