Капсула времени - Анна Драницына
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы сидели в тесной комнатенке и пили чай с малиновым вареньем. Дед теребил длинную бороду и болтал без умолку. Он был рад непрошеным гостям и не знал, как еще нас уважить. Достал каких-то кукол с чердака, но я сказала, что в куклы не играю с трех лет, после того как бабка наказала меня и оторвала им всем головы.
Домик деда был совсем маленький, но чистый. В стеклянном шкафу стояла хрустальная посуда и черно-белые фотографии. Очевидно, дедуля в молодости и его жена. Оба были на всех фото такие серьезные и грустные, как будто их за что-то ругали.
– Эх, мальцы, что же мне с вами делать? Там в Назии небось вся милиция на ушах стоит. Может, уже и лес прочесывают. А телефона тут нет, даже электричество на бензине. Короче, так, ребятки. Попробую-ка я трактор завести. Давно уже не заводил, но попробую. Я свое хозяйство в порядке держу. Мало ли что, вдруг война.
«Лев Толстой» ушел, покрякивая в бороду, и со двора стало слышно, как запыхтел трактор. Потом снова все стихло.
Кир сидел грустный-прегрустный.
– Ты че?
– Не хочу я домой. Тетка с меня три шкуры спустит, а потом в детдом сдаст. Она давно обещает. Она тут хахаля завела, теперь они вместе бухают. А как напьются – давай меня воспитывать. А сегодня просто убьют за то, что мы свалили со школы и пошли в лес.
– Какого еще хахаля? Кто это?
– Ну, любовник ейный, не знаешь, что ли.
– Дерется?
Кир промолчал, лишь нервно передернул плечами.
– Мне бабка тоже проходу не дает. Чуть что – по уху. Все время жужжит, что я бесово отродье.
– Лис, а давай тут останемся. С дедом. Будем ему по хозяйству помогать.
– А вдруг он маньяк? Убьет нас, зажарит и съест?
– Этот? Убьет? Ты что, дура, что ли? Его же по глазам видно. Добрый, как Дед Мороз. Не то что теткин хахаль.
– Да что ты пристал со своим хахалем! Дай ему в глаз разок, он и отстанет.
– Дашь ему, как же! Смотри! – Кир задрал свитер, под которым блеснула синеватая кожа в пупырышках, и повернулся ко мне спиной.
В этом момент в комнату зашел дед и тоже уставился на спину Кира. Спина была похожа на красную зебру. Кое-где виднелись синие подтеки. Дед аж в лице переменился.
– Сынок, кто это тебя так?
– Никто, – жутко застеснявшись, ответил Кир. – Я с лестницы упал. Никто меня не трогал. Никто. Пожалуйста, не говорите никому, а то меня в детдом отправят!
Дед присел рядом с нами на колени.
– Слышь, пацан, успокойся. Я никому не скажу.
– Честное слово?
– Обещаю. Так кто это сделал?
Кир раздраженно пожал плечами, и наш новый друг – Дед Мороз – еще долго и грустно смотрел в одну точку перед собой, помешивая ложкой чай в алюминиевой кружке.
Через пару часов трактор запыхте, наконец, по-взрослому, и мы поехали на нем домой. Дорога была ужасная, несколько раз трактор глох, и дед, вполголоса ругаясь, копался в моторе. А затем я то ли заснула, то ли мне привиделось. До сих пор гадаю, что это было. Кир спал как убитый, ни черта не помнит. Короче, один раз по пути трактор встал как вкопанный, и дедуля пошел с ним «договариваться по-хорошему». Я вылезла, чтобы сбегать в кусты пописать, а когда вернулась, то увидела, что наш «Лев Толстой» колдует над железной консервной банкой. Он вскрыл ее, выбросил тушенку, промыл как следует водой из бутылки и положил туда что-то похожее на записку. Затем подошел к груде наваленных камней и засунул банку между ними. Потихоньку светало, первый луч солнца осветил бескрайнее поле неподалеку от нас. Вдруг я услышала песню и пошла на звуки музыки по протоптанной тропинке. Вскоре, выйдя из леса, оказалась на дорожке, вымощенной плиткой.
Бравурная песня раздавалась из штуки, похожей на большую лампу-колокольчик, которая висела на столбе. Что-то про утро, которое встречает всех рассветом. Слева дедуля все еще ковырялся со своей банкой в камнях, а справа, за кустами сирени, я увидела пацана, чуть постарше нас с Киром. Он сидел на краю фонтана и закидывал в него удочку. Подойдя поближе, я разглядела, что это была самая обычная веревка с грузом. Мальчик водил этой веревкой по воде, а потом вытаскивал и снимал улов, который кидал в жестяную банку. Наверное, «Лев Толстой» тоже заблудился, и мы оказались в незнакомой деревне. Судя по всему, у них был большой праздник. Играла музыка, люди ходили нарядные, дети ели мороженое. Странная одежда, которую у нас в поселке никто не носил. У девчонок на башке огромные до неприличия банты, а на шее красные галстуки. За фонтаном виднелось здание с колоннами, которое показалось мне до боли знакомым. Точно! Это был такой же Дом культуры, в котором мы нашли капсулу. Только тут здание было новым, с белоснежными стенами. Перед ним на ступеньках женщина в пестром платке продавала леденцы на палочке.
– Сколько стоит? – спросила я.
– Пять копеек.
– Дайте тогда мне на все.
Я протянула ей рубль. Тетка долго и изумленно крутила его в руках, потом пожала плечами:
– Такие не принимаю.
– Дайте два, – раздался детский голос позади меня. От неожиданности я вздрогнула.
Тот пацан, что удил на палку у фонтана, теперь стоял рядом и протягивал тетке старинные десять копеек. Я такие видела у бабки Райки в комоде. Тетка протянула нам по конфете и продолжила бормотать: «Петушки, петушки на палочке… Петушки!»
– Спасибо, – сказала я пацану. – Тут какие-то другие деньги, что
