Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

Дайсон настолько оторопел, что застыл гипсовым изваянием – хоть на газон ставь. То есть… ну… в него влюблялись, и не раз, но в человека, а не в собаку! Извращение какое-то… И еще это чувство вины у Лэсси. И невесть что еще!

– Создатель, в каком еще учреждении я смогу безнаказанно потрепать начальника за уши и дернуть за хвост! – мечтательно произнесла Лэсси и протянула руку…

День шел за днем, но ничего не происходило. Робси исправно мотался по фермам, заламывал чрезмерную плату за свои услуги, но так и не нанялся. Лэсси сидела за документами, что-то сверяла, отмечала в блокноте… Исправно бегала вокруг управления с Дайсоном – говорила, это помогает проветрить голову, а тогда в нее приходят ценные мысли. Увы, пока не выходило: медленно бегала, наверно, фыркал Дайсон. И шло так все ровно до того дня, пока не вернулся Робси, не бросил во дворе свою тарахтелку, как верно окрестил этот агрегат Сэл, не ворвался в отдел так, что дверь едва не сорвалась с петель, и не рявкнул:

– Похоже, нашел!

– Не ори так! – замахал на него руками Сэл. – Что нашел?

– Рыжую бабу, – радостно ответил Робси. – То есть девицу. То есть она мне ровесница, если не постарше, но не замужем. Но рыжая. Но живая и это… целая.

– Ты научишься когда-нибудь докладывать нормально, а?.. Зачем тебя на это самое повышение квалификации посылали?

– Да ладно, я дуркую просто… – ухмыльнулся Робси. – В общем, так. Ферма средненькая. За главного – папаша, плюс пара постоянных работников, но они живут в домишке на верхнем пастбище. В большой дом приходят за жалованьем, ну и если зовут починить что-нибудь. Мамаша, как я понял, слегла пару лет назад, да так и лежит, поэтому по хозяйству дочка колготится. Дочка, говорю, моих лет – это вы проверьте в документах, я все не запомнил. У дочки вроде есть ухажер. Местный лекарь. Он же и мамашу пользует.

– Создатель, быть не может, чтобы все вот так сошлось… – прошептал Сэл.

– Ха, – ответил Робси. – Дочка мастью в мать удалась, все соседи так говорят. Сам я ее не видел, с новыми работниками папаша договаривается.

– А что еще соседи говорят?

– Ничего особенного. Ферма как ферма. Как мамаша заболела, папаша запил, но дочка его образумила. Работает, как прежде, только очень о жене печалится. К дочке, ясное дело, сватаются – папаша немолодой уже, а одной женщине с хозяйством сложно управляться. Она хоть и не юная девица, зато приданое порядочное… В смысле, так-то прибыли там с гулькин нос, но если дело к рукам, то из этой земли можно и побольше выжать. Но девица всем отказывала, а теперь уж и свататься перестали. Тем более у нее этот лекарь завелся.

– Как, как он завелся? – спросила Лэсси. Глаза у нее блестели от возбуждения.

– Да как… Приехал в деревушку рядом, работу искал. Пришелся к месту, остался. Увидел эту дочку, понравились друг другу… В общем, он, считай, живет на той ферме, – заключил Робси. – Если надо его позвать, первым делом звонят туда, потому как на квартире – он снимает комнатенку над магазином – его может и не оказаться.

– Не может быть… – повторил Сэл.

– В жизни случаются совпадения похлеще, чем в книжках! – ответила Лэсси. – Лэс, вы сможете наняться туда?

– Попробую. Сказал, у соседей обещали больше, но жилье паршивое, так что подумаю еще. В общем, через денек вернусь.

– Надеюсь, никто ничего не заподозрит…

– Да все сезонные рабочие так носами крутят, пока не прижмет, – хмыкнул Робси. – Обычное дело. Эх… был бы шеф пастушьей овчаркой или волкодавом, я б его с собой взял. Но куда там, сразу вычислят. Очень уж морда приметная.

Дайсон только нахмурился. Виноват он, что ли, в том, какая именно ему досталась морда?

– Так обойдешься, – сказал Сэл. – Постарайся расспросить девицу… Как ее имя, кстати?

– Тани Даль.

– Ага… Лэсси, что у нас есть по ферме Даль?

– Ничего особенного, сьер, – ответила девушка, пошуршав бумажками. – Как и говорит Лэс: мать, отец, незамужняя дочь. Хозяйство довольно запущенное – рук не хватает, а побольше работников владелец почему-то нанять не желает, только вот в сезон берет одного-двоих. Возможно, просто денег нет: вдруг лечение дорого обходится?

– Надо бы глянуть счета за лекарства, – добавил Килли. – Если сье Даль не первый год болеет, они должны быть. А на них – подпись доктора. Хотя мы его имя и так узнаем, если Лэс успешно состроит глазки той перезрелой девице. То есть сье Тани Даль.

– Зачем такие сложности? Да еще с риском спугнуть? Запрос в управу – и все дела.

– В управе тебе не расскажут, что этот лекарь ест на обед, где шатается вечерами и прочие детали.

– Так за этим лучше в пивную идти, – резонно сказал Лэс. – Там наверняка такие же работнички по выходным собираются, обсуждают, куда лучше наниматься, куда и соваться не стоит, где недоплачивают, где кормят хорошо… Заодно и про фермерских дочек болтают.

– Вот и сходи. Я тебе даже на расходы выдам. Только не надерись!

– Обижаешь, Сэл! Я свою норму знаю.

Лэсси проводила их взглядом и пробормотала:

– Вот бы посмотреть на работу настоящего оперативника…

Дайсон только рыкнул: мол, только тебя там и не хватало!

– Шучу, – вздохнула она и привычно почесала шефа за ухом…

Робси вернулся на следующий день ближе к обеду и вид имел крайне загадочный. Но не от переизбытка открывшихся ему в пивной тайн: просто перегар его на лету сшибал редких осенних мух, да и, кажется, Лэс еще не вполне протрезвел. Правда, после трех кружек какого-то зелья, заранее приготовленного Тари, пришел в себя, принял в гимзале холодный душ, переоделся в форму, плотно пообедал и начал хотя бы отдаленно напоминать полицейского, а не бродягу.

– Докладывай, – велел ему Сэл. Все терпеливо ждали, пока пожертвовавший здоровьем Робси очухается, но уже порядком извелись.

– Думаю, это наш клиент, – сказал Лэс и деликатно икнул. – По внешности – ну, судя по описанию – ничего общего, кроме роста и сложения. Но это, сами знаете, ерунда. Поправить портрет любой хороший заклинатель может, вон хоть Тари спросите. И никто не поймет, что лицо у человека чужое.

– Точно, – кивнул тот. – Только если нужно, чтобы не обнаружили, – это будет необратимое превращение. Сложно, хлопотно, дорого… в некоторых случаях незаменимо. Это вам не обычные маскировочные чары, тут мастер нужен.

– Ладно, с этим понятно, а дальше что? Откуда он взялся, там знают?

– Да приехал как-то, остановился в местном клоповнике, потому что колесо спустило. Пока на следующий день механик возился с его колымагой, побродил по округе, поспрашивал людей. Обнаружил, что доктор там один на три деревни, да еще в возрасте, тяжело ему по вызовам ездить, особенно ночью. Ну и решил остаться. Дескать, деревня очень на его родную похожа, места тоже, а ему работа нужна. Будто кто возражал…

– Кроме старого доктора, полагаю, – хмыкнул Сэл.

– Само собой. Я его не видел, ясное дело, но описали от души. Этакий замшелый экземпляр, который от всего лечит клизмой, подорожником и припарками. Операций давно не делал, не рискует, отправляет в город. А тут вдруг молодой да ранний, со столичным дипломом, с новыми приемами… С аппендицитом, во всяком случае, в город не отсылает, да и в остальном хорошо разбирается. И дети его не боятся, – неожиданно добавил Лэс.

– Это ценно, – без усмешки кивнул Килли. – А то ты поди сделай что-нибудь с сопляком, который орет и вырывается, потому что уколов боится… И злого седого доктора тоже. Старик с ними вряд ли будет сюсюкать, не приучен, а этот, значит, нашел подход.

– Вроде того.

– А не говорил, почему вдруг не в город подался, а в деревню? И не сразу после учебы – тогда еще ясно, всякие идеалы, помощь бедным людям, прогресс в массы, – а уже в солидном возрасте?

– Не говорил. Расспрашивать пытались, ясное дело, там все любопытные донельзя. Но он от ответа уходит, говорит намеками. В итоге, – сказал Лэс, – у местных сложилась такая версия… Был этот тип известным доктором в столице, но потом что-то случилось. Скорее всего, не сумел вылечить близкого человека, а потому бросил все и отправился в деревню. Ну, вроде как нервы в порядок привести, побыть поближе к природе, вспомнить простые случаи из практики…