ВПЗР: Великие писатели Земли Русской - Игорь Николаевич Свинаренко

я еще печатала, несколько раз – ну не десять, нет, но четыре-пять – это точно. Последние варианты уже было легко набивать, поскольку там было совсем мало исправлений… Его тексты! Я всегда понимала, что они великолепны…

На лето Набоковы уезжали в горы, куда-нибудь в Давос, – господи, это ж все равно что жить в Сочи, а в отпуск в Ялту тащиться. И при этом они еще брали с собой секретаршу!

– Жаклин! – спрашиваю ее. – Скажите: он был тут счастлив?

– О да. Он, конечно, потерял родину, он много потерял. Но он был счастлив с мадам. И у него ведь была слава!

Хотя – это в Америке он был знаменит, а тут – нет, тут его едва ли знали. Это все для студентов, для университета… Нет, он тут не был знаменитым.

Красивая жизнь, роскошная работа!

И Жаклин жалеет только об одном:

– Моя пишущая машинка, на которой я работала для месье! Я бы очень хотела получить ее обратно! Но мне не отдают. На ней теперь работает мадам Беатрис…

Кто такая? Это секретарша Димитри (она имеет в виду Дмитрия Набокова).

А где ж Набоков питался? Изредка – в ресторане, но это только когда гости были, – что нечасто случалось в его тихой уединенной жизни. За обедом он, бывало, принимал чуть белого местного вина, – допустим, Dole, вы и сейчас можете его там везде заказывать. На обед была обычно курица – или гусь, или утка. Реже – бифштекс. Любил он здешнюю рыбу из озера, – к примеру, homble chevalier. Ризотто он также уважал.

А без гостей – так обедали наверху у себя. Что подавали домашние кухарки? Очень простые вещи: суп, второе, компот. Вот так мне описывала типовое меню будничного обеда сестра писателя Елена Сикорская, ныне покойная, – когда мы с ней встречались в Женеве.

А зачем читать его книжки?

Разумеется, директор отеля Ханс Видеман страшно любит Набокова:

– Россия – огромная! Набоков – великий! Он столько сделал для нас – это просто фантастика…

Для кого – для нас? Видимо, он имеет в виду свой гостиничный бизнес. Видеман просто поэт этого дела, он страстный открыватель новых отелей. Вот его посылали в Пекин, так он там открыл новое заведение. После три года провел в Австралии – и там открыл три отеля, по одному в год! В той командировке он как-то познакомился с одной индианкой из Сингапура – ну быт и развлечения командированных кому ж не известны… Но самое странное, на этой подружке он после женился и вот с ней счастливо живет.

– А книжки Набокова – вам какие больше нравятся?

– Так я ж их не читал! Но я Набоковым все равно восхищаюсь, это так трогает меня…

– А вот кстати… – дело было в разгар европейского скандала вокруг банды педофилов-интернационалистов, – может, и «Лолита» на это повлияла? Книжек, ладно, никто не читает – но есть же две экранизации! – волнуюсь я.

– Что вы! Никому это в голову не приходит! Нет, нет, это просто невероятное совпадение, – отбивается, успокаивает меня Видеман.

А девушка из public relation, она как раз недавно вышла замуж, стала совсем взрослой, и было заметно легкое неудобство, которое причиняет ей хождение на высоких шпильках, каких требует ее новый статус, – сказала и вовсе великие слова:

– Вы разве не понимаете? Ведь он это просто предсказал! Он пророк, просто пророк…

– Скажите, а музей в его апартаментах вы почему не делаете?

– Да вы что! Знаете, сколько желающих пожить в этих его комнатах? Заранее, за месяц надо заказывать, и то знаете ли… Почему же – одни русские? Зря вы так… Там даже китайцы любят селиться!

Забавно, что это стоит всего 350 франков (меньше трехсот долларов), – как и все номера этого уровня. Набоков на цену никак не влияет… Еще смешней то, что эта комната – одна из самых дешевых во всем отеле! Ну можно еще найти за 250. А так-то нормальные люди – я имею в виду шейхов, принцев, султанов, Майкла Джексона (последний тут, кстати, оставил на память свою фотокарточку, где он рядом с симпатичным мальчиком. – И. С.) и т. д. – они берут suite за 2500. Впрочем, Набоков все равно ловчее устраивался: он тут арендовал восемь номеров. Почти целый этаж, – свободной оставалась всего одна комната, да и ту брал сын, приезжая навестить стариков. Теперь весь этаж провозглашен мемориальным и имеет официальное название «Набоковский». В коридоре на стенах тут фотокарточки: писатель, набыченный, в шортах, в гольфах, стоит облокотившись на рояль, на котором еще уместилась ваза с огромным букетом. Тут сразу много чего пролетает перед нашим мысленным взором – и известная его любовь к теннису, и менее знаменитая ненависть к музыке…

Вот еще фото: он все в тех же шортах, с раскинутыми для объятия руками – как будто рыбацким жестом показывает пойманную рыбу.

А вот, внимание, исторический, знаковый кадр! Над шахматной доской. Крупный план, легко все рассмотреть. У Набокова очень западное лицо – такое умиротворенное, ни тени вечного русского вопроса на нем, ни мысли единой о кризисе, плевать на все… Счастливый был человек, широко и уверенно жил! Если всмотреться, он вообще похож на француза; что-то в нем есть от де Голля, у того тоже практически не было подбородка… Рядом с ним жена Вера – эффектная еврейская блондинка, и играет она белыми же, где ферзь – блондинка, которая думает, что она не как все и ей позволяется то, чего нельзя другим… Они счастливы: вот так и нужно устраиваться в жизни!

Мудрый сценарий

Вот так надо устраиваться в жизни! Чтоб в молодости – скитания, путешествия, революции, аристократическое от нее бегство, утрата имений и особняков, и любовь, и прочая расхожая романтика, как будто взятая из дешевого дамского романа. А после – покой, райский климат, еще при жизни легкость и прозрачность, прогулки по набережной тихого чистого озера вместе с высохшими злыми иностранными стариками, с маленькими уродливыми собачками, тихое увядание, угасание в пятизвездном отеле, а в пятнадцати минутах пешком – ухоженное, уютное, все в кипарисах, сухое кладбище.

Если остаться в Montreux, вся суета быстро забудется, и сам не заметишь, как пролетят все оставшиеся тебе в этой жизни годы, – и из почти полного покоя ты незаметно переместишься в покой абсолютный… Начинаешь вникать и угадываешь: это будет остро и пронзительно, быстро, противно и легко – как стакан водки, залпом, после долгого воздержания.

Дмитрий Набоков. Папенькин сынок

«Рядом с автором “Лолиты” только Пушкин и Толстой»

Космополит петербургского происхождения, американский гражданин, считающий Италию родной страной, проводящий лето – на даче на Сардинии, зиму – в своем доме во Флориде, осень – в квартирке