Отныне и вовек - Джеймс Джонс

Неуклюже подавшись всем телом вперед, он стоял над ними и расстреливал их своим гневом. Руки у него висели как плети, касаясь широких пухлых бедер. Лицо было очень красное. По щекам текли слезы, и, оттого что он стоял наклонившись, они капали на тупые носы его полевых ботинок.

— Живете на пороховой бочке! — орал Пит. — Как только война начнется по-настоящему, здесь все взорвется к чертовой бабушке!

Он все еще стоял в этой нелепой, словно оспаривающей закон земного притяжения позе, но Тербер спрыгнул с раскладушки и сгреб его в охапку.

— Все, Пит, все. Хорошо. Сядь. Лучше еще выпей. Давай музыку послушаем.

— Со мной все в порядке, — глухо сказал Пит. — Просто на радостях слегка подзавелся. Пусти. — Тербер отпустил его, и он сел. — Мне налили? Где?

— На. — Тербер протянул ему колпачок с виски.

— Милт, угадай, кого я сегодня видел в Скофилде. — Пит прилагал мучительные, нечеловеческие усилия, чтобы говорить естественно и непринужденно.

— Не знаю. Кого? — Он показал Питу, чтоб тот ему налил.

— Сейчас принесу бутылку, — вставая, сказал Пит. — Эта уже вся.

— «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках, — проговорил в наступившей тишине голос диктора. — Да, «Лаки Страйк» оделись в «хаки» и ушли воевать».

— Так кого, говоришь, ты встретил в Скофилде? — напомнил Тербер, когда Пит вернулся с новой бутылкой.

— «Ваши верные друзья „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и записались добровольцами», — объявил диктор.

— Жену капитана Хомса. — Пит налил Терберу виски. — Представляешь? Сто лет ее не видел. А тут захожу в штаб полка, в отдел эвакуации, смотрю — и она там. Оказывается, она на том же пароходе поедет.

— Гы-ы-ы! — пьяно гоготнул Старк.

— Кто? — переспросил Тербер.

— Жена капитана Хомса. То есть майора Хомса, — поправился Пит. — Ты что, не помнишь ее?

— Помню, конечно.

Старк громко заржал:

— Гы-ы-ы!

— Ну и вот, — продолжал Пит. — Они вроде никуда не переехали, живут там же, в полковом городке. Ее поэтому эвакуирует не штаб бригады, а штаб полка. Она за посадочными талонами пришла. На себя и на сына. Там офицерских жен много было. Жена майора Томпсона, жена подполковника Делберта… Их там полный коридор набилось, я даже не всех знаю. Короче, ее записали на тот же пароход, что и меня. Так что мы с ней едем вместе. Шестого января.

— Гы-ы-ы! — снова раскатисто загоготал Стаок.

— Ты чего это? — спросил Пит.

— Ничего. Просто кой о чем подумал.

— Она-то, конечно, поедет первым классом, а меня запихнут в трюм, — продолжал Пит. — Но плывем на одном пароходе. Как все-таки тесен мир, скажи?

— Гы-ы! — прыснул Старк. — Теснее некуда.

— Тебе еще налить?

— Не надо. — Старк ухмыльнулся. — Мне и так хорошо.

— Ну и как она? — небрежно спросил Тербер. — Что она тебе говорила?

— Гы-ы-ы!

— Про роту спрашивала. Как, мол, там дела. Спрашивала, как новый каптенармус со складом управляется. Про тебя тоже спрашивала, интересовалась, как ты ладишь с новым командиром.

— И про меня спрашивала?!

— Гы-ы-ы!

— Да, и про тебя, — кивнул Пит. Потом повернулся к Старку: — Слушай, что это с тобой?

— Ничего, — осклабился тот.

— Я, Милт, даже удивился. Никогда не думал, что она про нашу роту столько знает.

— Еще бы, — хмыкнул Старк.

— Даже про Пруита спрашивала» вернулся или еще нет?

— А-а, и он тоже? — разъехался в ухмылке Старк. — Она нашу роту любит. Всех нас любит. Правильно, Милт?

— А что, наверно, так оно и есть, — сказал Пит. — Я даже не думал, что она про нас столько всего знает. Хорошая женщина, очень мне понравилась.

— Правда? — Старк усмехнулся. — Тогда тебе стоит проведать ее на пароходе. Милт, я правильно говорю?

— Офицерские каюты на верхней палубе, а я буду внизу, в трюме. Я ее на пароходе и не увижу.

— Ерунда! — ухмылялся Старк. — Делов-то! Найдешь ее, попросишь, чтобы к себе в каюту пригласила. Она пригласит, будь уверен. Я правильно говорю, Милт?.. А в каюте попросишь, чтоб уважила. Не откажет, не бойся. Она нашу роту любит.

Пит понял не сразу. Но когда до него дошел смысл сказанного Старком, лицо его вытянулось.

— Заткнись, скотина! — приказал Тербер.

— Думаешь, я вру, Пит? — пьяно глумился Старк. — Нисколько не вру. Спроси Тербера. У него с ней было. И она ему хорошо мозги запудрила. У меня с ней тоже было. Но пудрить себе мозги я не позволил. Только будь с ней поаккуратнее, — доверительно посоветовал он. — Не забудь потом что-нибудь принять, а то можешь трипперок заработать.

Тербер смотрел на Старка, на раззявившуюся в похабном хохоте маску, которая ничего под собой не скрывала, и знал, что минута приближается. Еще немного, и Старк выдохнется. Тербер был согласен ждать. Он предвкушал эту минуту с величайшим удовольствием. Вот чего ему сегодня так не хватало.

— А теперь, подонок, слушай меня, — сказал он, когда эта минута наконец наступила. Он выговаривал каждое слово раздельно и ясно. — Теперь я тебе кое-что расскажу. Хочешь знать, как она заразилась в Блиссе? Кто ее заразил, хочешь знать? Я тебе скажу. Ее заразил ее же любимый муженек. Капитан Дейне Хомс.

Красное от виски лицо Мейлона Старка побелело как полотно. Тербер наблюдал за ним, испытывая огромное, ни с чем не сравнимое, упоительное и поистине утонченное наслаждение.

— Не верю, — сказал Старк.

— И тем не менее это так. — Тербер чувствовал, что расплывается в счастливой улыбке.

— Не верю, — повторил Старк. — Мне говорили, ее заразил один лейтенант. Адъютант. Он офицерским клубом заведовал. Его потом оттуда погнали. Ребята говорили, что видели их вместе. Это еще за полгода до того, как я с ней познакомился. Но я с ребятами говорил, они мне все рассказали.

— Они наврали.

— Нет, это правда. Я тебе не верю.

— Они наврали, — мягко сказал Тербер.

— Не могли они наврать. Это правда.

— А я тебе говорю, что нет.

Пит внимательно смотрел на них обоих, в его круглых от изумления глазах забрезжила смутная догадка.

— Я его убью, — с перекошенным лицом хрипло выдавил Старк. — Я убью эту сволочь!

— Никого ты не убьешь, — сочувственно и ласково сказал Тербер. — И я никого не убил, и ты не убьешь.

— Я ведь жениться на ней хотел, — пробормотал Старк. — Она на восемь лет старше, но я все равно хотел Жениться. Даже хотел ради нее армию бросить. И я бы женился.

— А что потом? — мягко спросил Тербер. — Она из богатой семьи. Женился бы, а что потом? Увез бы ее с собой в Техас? Жить на ферме?

Старк глядел на него, белый как мел.

— И она любила меня. Я знаю, что любила. Когда женщина любит, это чувствуешь. В Блиссе никто про нас не знал. У нас с ней долго было. Почти семь месяцев. Я на ней жениться хотел.

— Но ведь не женился. Наоборот — бросил ее…

— Я бы женился.

— …И даже не дал ей ничего объяснить, — ласково пожурил его Тербер. Краем глаза он видел, что Пит по-прежнему наблюдает за ними и вертит головой, поглядывая то на одного, то на другого. Вот и хорошо, это отвлечет его от собственных неприятностей. Ситуация-то пикантнейшая, такое не каждый день бывает.

— Она же мне не говорила. — В голосе Старка было отчаяние.

— А ты ее и не спрашивал, — нежно сказал Тербер. Выкрутиться ему он не даст ни за что!

— Замолчи! Замолчи, заткнись!

— Знаю я вас, южан, — отечески упрекнул его Тербер. — Все вы на один лад. Пьяницы и бабники. А уж какие моралисты. Святее папы римского.

Старк вскочил на ноги и швырнул колпачок с виски в ласковое, сочувственно улыбающееся лицо. Он сделал это не задумываясь, чисто инстинктивно — так выпускает когти и бросается на обидчика кошка.

— Это я его не убью? — заорал он. — Как раз я-то и убью! Ох убью! Голову ему, падле, отрублю!

Тербер следил за ним и успел увернуться, а у Пита реакция не сработала — он был и постарше Тербера, и пьянее, Да и забот у него было больше, — и в результате колпачок Угодил ему в грудь и виски вылился на рубашку.

А Старк уже выбежал из палатки.

Тербер обессиленно повалился на раскладушку, умиротворенный, выложившийся. Все было бы идеально, если бы не одна маленькая деталь, крохотная капля дегтя в бочке меда. Он с самого начала подозревал, что у нее со Старком было дольше, чем она говорила, но все же надеялся, что это неправда.

— Боже мой! Ну от меня и несет! — Пит промакнул рукой пятно на рубашке. — Милт, ты бы сходил догнал его. Он крепко напился, да? Покалечится еще, не дай бог.

— Хорошо. — Тербер взял из угла свою винтовку.

Когда он выходил, музыка у него за спиной смолкла, и диктор снова проговорил:

— «Не ищите сигареты „Лаки Страйк“ в зеленых пачках. Да, „Лаки Страйк“ оделись в „хаки“ и ушли воевать».

Луна успела подняться выше, и роща, площадка автостоянки, весь мир вокруг обесцветились, осталось только две краски: черная и белая. Он пошел по тропинке, которая пересекала асфальтированную дорогу и вела к кухне.