Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы к истории моего времени - Семен Маркович Дубнов

Из дневника 1918 г. (март — август).

26 марта н. с. Вчера кончил II том «Истории»[79]. Сейчас справлялся в записях: начал составлять его около 1 октября 1916 г. — значит, полтора года работал. Условия работы небывалые: война плюс революция плюс диктатура, по полугодию на каждый плюс. В последнее время писал запоем: наркоз средневекового Востока спасал меня от невыносимой душевной боли... Кончил восточный период еврейской истории, предстоит западный в двух больших томах[80], почти сплошь подлежащих переделке.

...Хочу бежать в такое место, где можно иметь фунт хлеба в день и быть уверенным, что тебя не убьют и не ограбят. Но мы заперты в этой пещере разбойников, именуемой «Трудовой Коммуной»: дают билеты (на проезд) только солдатам и эвакуируемым рабочим... То, на что я не решался в самые темные времена царского деспотизма: провести остаток жизни за границей — представляется мне теперь единственным исходом...

В последние дни серьезно думаю о том, чтобы мне самому переложить свою «Историю» на древнееврейский язык, так как переводчики портят. Но на это нужны еще несколько лет жизни.

Странные мысли! Мир гибнет: в России гражданская война, на Западе возобновляется кровавая бойня... а я думаю о своих исторических трудах! Не странно ли? Нет. Это только свидетельствует о вечности Духа, о его живучести в смерти. Мы Архимеды при взятии Сиракуз: Noli tangere circulos meos{636} Это не равнодушие, а напротив — результат чрезмерной восприимчивости, заставляющей искать спасения в Духе, в неистребимом среди истребления.

27 марта (10 час. вечера). Первый вечер Песаха 5678 г. Справляли сейчас «сейдер». Пара лепешек наподобие мацы, испеченных из горсти муки, полученной вместо хлебного дневного пайка (три восьмых фунта), еще кое-что, разделенное с приглашенными внуками и их родителями, — а в результате все остались голодны. В нынешнюю Пасху многие сидят за «сейдером» без мацы и без хлеба. «Нет надобности в „истреблении хомеца“» (заповедь уничтожения остатков квашеного хлеба пред Пасхой), ибо это уже исполнено в будни. Невозможно также прославлять исход из Египта, ибо нас уже нагнали полчища фараонов и вернули в Египет. В нынешнем году мы рабы, а в прошлом (пасха 1917) были свободными — такова Гагада нынешней Пасхи...»

30 марта. …Страшно жить в хамократии, республике буйной черни и льстящих ей демагогов. Интеллигенция растоптана. Мои соседи профессор Г. и член судебной палаты Л. занимаются распиливанием дров у нас на дворе; бывшие адвокаты и лица других интеллигентских профессий продают по улицам газеты, выкрикивая рядом с мальчиками, — а бывшие дровосеки и чернорабочие, большею частью неграмотные, строят государство, И за несколько месяцев их строительства от России остались только клочки...

Третьего дня в совещании об организации Национального совета. Встретились бывшие члены политического бюро, проводившие вечера и ночи в дебатах о делах военного времени (1914–1916)... Вчера, в тусклый день, ходил по Сергиевской улице (был с визитом у виленского соседа Б. Гольдберга) и вспоминал, как в 1882–1884 гг. ходил к Лескову и Бильбасову бледный юноша в плохом пальтишке с пледом, в зимние морозы. Проходил мимо дома № 56 (запомнился даже номер) с тем же строгим темным фасадом, как большинство домов на этой аристократической, а ныне запущенной, грязной улице. 35 лет!..

А вечером принялся за «Хасидиану» для «Геовар». Вновь просматриваю страницы, волновавшие меня в годы писания «Хасидизма», манускрипты, собиравшиеся с энтузиазмом в Петербурге, Варшаве, Мстиславле, Одессе в те далекие времена, когда я готовил монументальную постройку еврейской истории... Теперь я достраиваю спешно, не зная, придется ли закончить и «где мне смерть пошлет судьбина»...

31 марта. Яркое солнце в моем кабинете. Сейчас вернулся с моциона. О гнусном настоящем напомнили только грязные тротуары и мостовые, которые отказываются чистить граждане-дворники «трудовой коммуны», да еще афиши на стенах о национализации и муниципализации разных предприятий. Около одной афиши, возвещающей о митинге с лекцией «Борьба с Богом», стоят женщины и вздыхают... Сколько мести все это будит в стане православия!..

На прошлой неделе, среди работы, узнал из газет о смерти Я. Л. Сакера. Вспомнились длинные soirées d'Odessa{637} в Историко-этнографической комиссии при Обществе просвещения в 1898–1900 гг., с участием Моргулиса, Абрамовича, Ахад-Гаама. Сакер был секретарем и записывал наши прения по национально-культурным вопросам. Еще несколько лет назад при встрече он сказал мне, что книга протоколов у него сохранилась. В Петербурге мы встречались во время издания «Еврейского мира», где он с 1910 г. участвовал, а затем в разных совещаниях с думскими депутатами, в политическом пленуме 1914–1916 гг. В последние годы он ушел в русскую литературу (редактировал «Северные записки»). Умер слишком рано... Я не мог быть на его похоронах, о чем крайне сожалею. Помешали петербургские расстояния и первобытные пути сообщения.

Вышла 1-я книга «Геовар». Прочел дневник Л. О. Гордона за последний год его жизни (1892). Мелко, незначительно; не свидетельствует о богатстве внутренней жизни поэта.

7 апреля. …На днях мы, здесь живущие делегаты Всероссийского Еврейского съезда и представители партий, наконец учредили тот Национальный совет, который временно должен исполнять некоторые функции несостоявшегося из-за гражданской войны съезда. Я в самом начале произнес горячую, может быть слишком резкую, речь о нашей политической распыленности, не дававшей нам в течение целого года революции созвать съезд, между тем как в России создали свои национальные органы даже полудикие народности. Предстоят еще трения внутри совета. От «Фолкс-партей» туда вошло 8 человек, и я, вероятно, буду самым неаккуратным участником этого «синедриона» (предполагается 70 членов). Уже на этой неделе меня утомили одно заседание там (в Еврейском клубе, рядом с Мариинским дворцом, бывшим Гос. Советом) и пара других поблизости.

Полоса ужасов продолжается. Украинская война кипит... Местами кровавые еврейские погромы. Сегодня читал более точное сообщение о погроме в Глухове: несколько сот убитых или изувеченных евреев. Второй Кишинев, а власть замолчала погром, как в свое время Плеве: для большевиков это лишь мелкий эпизод «гражданской войны»[81]. Таких, менее кровавых, погромов очень много, но их даже не отмечают, В Киеве еврейские члены Рады вышли из нее в знак протеста против новой гайдамачины. Украинские войска ныне называются «гайдамацкими», и мы в 1918 г. переживаем гайдамачину 1768 г.

Думаю над статьей о раздроблении шестимиллионного еврейского центра в распадающейся России. Но душа болит от современности, и уже тянет к наркозу средних веков. Составляю планы III тома «Истории» (IV и V полного издания). Предстоит сложная переработка. Новая классификация (периодизация): колонизационный период Европы (до VIII в.). Организационный период до крестовых походов, затем эпоха испанской гегемонии и т. д. Придется, за отсутствием новых крупных