Игра теней - Тэд Уильямс

— Зория, о блаженная девственница, помоги нам… не оставь нас…

В следующее мгновение слова молитвы, сама Зория, даже собственное имя — все вылетело из головы Ферраса Вансена, как сухие листья, подхваченные мощным порывом ветра. Джикуйин остановился прямо перед ними и наклонился. Исполинское лицо полубога, напоминавшее изрытую кратерами луну, было совсем близко.

— У меня для вас приятное известие.

Голос гиганта пронзил Вансена до костей. Дыхание Джикуйина было горячим, как воздух, вырывавшийся из плавильного горна.

— Вы станете свидетелями моего торжества. Более того, вам выпала честь принять в нем участие.

Вансену казалось, что пустые глазницы черепов глядят на него насмешливо, а рты издевательски кривятся.

«Мой череп ожидает та же участь», — с содроганием подумал капитан гвардейцев.

Видят боги, он сделал все, что мог. Но его усилия оказались тщетными.

Джикуйин повернул свою исполинскую голову, чтобы лучше рассмотреть Вансена и его товарищей. Ощутив на себе взгляд огромных, как пушечные ядра, глаз полубога, капитан невольно отвернулся, не в силах вынести потоков беспощадного огня этих багровых глаз.

— Ваша кровь поможет открыть ворота Иммона, — прогрохотал Джикуйин. — Передо мной распахнется путь в покои повелителя Грязи, короля Червей, утоляющего жажду мочой. Он лишил меня глаза, и я отомщу ему. Я получу его трон и копье Земная Звезда. Я скрою свое лицо под его маской из желтой кости. И пусть тогда боги возвращаются в этот мир — никто из них не сравнится со мной в силе.

«Ты окончательно обезумел», — насмешливо произнес Джаир.

Многие узники услышали беззвучную речь воина сумеречного племени. Над толпой поднялся испуганный ропот — рабы опасались, что наказание, которое заслужил смельчак, падет и на их покорные головы.

— Боги не бывают безумными, — заявил Джикуйин, сопроводив свои слова громовым раскатом хохота. — Как может быть безумным тот, кто способен исполнить любое свое желание? Прольются потоки крови. Ворота распахнутся, и случится все, о чем я говорил.

«Скорее кровь моя высохнет и превратится в пыль, чем я позволю тебе пролить хоть одну ее каплю ради твоих безумных затей», — заявил Джаир.

Джикуйин протянул свою громадную руку, растопырив пальцы так, словно собирался размазать Джаира по каменному полу. Он лишь слегка ударил безликого воина, однако этого оказалась достаточно, чтобы тот потерял равновесие и рухнул на пол. Рабы, находившиеся рядом, с воплями бросились врассыпную, а Джаир остался лежать ничком на каменных плитах.

— С чего ты взял, что мне нужна твоя кровь, ты, жалкое отродье Ветра? — осклабившись, спросил Джикуйин, и своды пещеры содрогнулись от его оглушительного голоса.

Чудовище вновь протянуло руку, сбило Вансена с ног и схватило Баррика. Принц сдавленно вскрикнул и потерял сознание. Джикуйин пренебрежительно бросил обмякшее тело на каменный пол рядом со стражниками.

— Мне нужен он, дитя солнечного мира, — сообщил полубог. — Я чувствую, как от него исходит запах Огненного Цветка. Его кровь сослужит мне службу.

Вансен беспомощно потрясал закованными в кандалы руками, пока стражники увлекали Баррика к воротам. Капитану гвардейцев казалось, что сила его отчаяния порвет любые цепи, но кандалы лишь издевательски звенели, когда он пытался их сбросить. Феррас Вансен зарычал, как раненый зверь. Неизбежная гибель принца — катастрофа, по сравнению с которой собственная смерть представлялась пустячным событием, не стоящим сожалений.

Кто-то схватил его за руку. Вансен нанес удар локтем, и один из смрадных косматых стражников упал на спину, однако проворно вскочил и опять налетел на капитана. Вансен уже готовился ударить его снова, когда взор его упал на лицо диковинного создания. Отсутствующее выражение этого лица, более напоминавшего звериную морду, поразило капитана. Взгляд стражника был устремлен в пустоту, как у слепого. Косматые когтистые лапы сжимали какой-то ключ.

«Они хотят снять с меня кандалы перед тем, как убить? — пронеслось в голове у капитана. — Неужели эти недоумки не понимают, что я свою жизнь дешево не отдам и прикончу добрый десяток из их братии? Зачем они так рискуют?»

Тем не менее стражник подошел к Вансену и принялся неуклюже тыкать ключом в замок. Капитан вспомнил, что такая же рассеянная гримаса застывала на лицах убогих созданий, когда они по молчаливому призыву Джаира подходили к решетке камеры. Вансен обернулся к воину сумеречного племени. Штормовой Фонарь замер, вперив взгляд в пространство. Он так сосредоточился, что его глаза потухли, превратившись в красные щели. Еще один стражник стоял рядом с Джаиром и снимал с него кандалы. Замысел безликого воина удался: стражники подчинились его воле и безропотно выполняли его приказы. Но время неумолимо отсчитывало последние мгновения жизни принца Баррика.

Стражники подтащили принца к исполинским воротам, по высоте и ширине превосходившим самый большой храм Южного Предела. Уени'ссох, омерзительный приспешник жестокого полубога, медленно вышел из тени, встал рядом с Барриком и воздел в воздух костлявые руки.

— О ты, чьи глаза горят, а крылья белы как снег, услышь наш призыв! — произнес он своим безжизненным ровным голосом.

Вансен понимал каждое слово, хотя никогда прежде не слышал наречия, на котором говорил сероликий. Этот язык напоминал человеческий не больше, чем стрекотание сверчков; он заполнял уши, как вязкий тягучий поток. Тем не менее смысл произнесенного мгновенно достигал сознания капитана.

— Повелитель червей, обрати на нас свой взор! — продолжал Уени'ссох. — Пустой сосуд, удостой нас своим вниманием!

Голос сероликого резко взмыл вверх, обретая мощь. Теперь он бурлил в голове у Вансена, как кипящая вода в котле, заглушая мысли капитана. Заклинание произносилось медленно и ровно, оно не имело ничего общего с теми песнопениями в честь Керниоса, которые Вансен слышал прежде. Однако отдельные строки показались ему знакомыми — должно быть, он слышал их от деда, молившегося на могиле бабки, среди зеленых холмов. Тусклый мертвящий голос порождал в сознании картины, не имеющие ничего общего с детскими воспоминаниями. Перед мысленным взором Вансена стоял залитый багровым светом мир изменчивых теней — мир, где ему предстояло закончить жизнь. Предчувствие конца, неотвратимого и бессмысленного, заставило сердце капитана болезненно сжаться.

Стражник, послушный воле Джаира, еще возился с кандалами Вансена. Руки капитана гвардейцев по-прежнему были скованы, и он прилагал отчаянные усилия, чтобы не подчиниться чарам тусклого ровного голоса. Вансен обещал себе бороться до последнего вздоха.