Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

Тамара взяла отпуск на месяц, а у меня отпуск — двухмесячный. Правда, я почти две недели отпуска провел в Москве в различных загулах, но на недельку я оставался «не у дел». И я решил хоть последнюю неделю отпуска побыть добрым семьянином. И сделать это надумал так.

Родители моей жены Лили поменяли свой тбилисский дом на дом в городе Дунаевцы, Хмельницкой области. А это недалеко от Одессы. Вот и договорились мы, что Лиля на обратном пути заедет в Одессу, и мы погостим у Федора и Леры. А по легенде, я, сперва заеду к Федору один, чтобы разобраться с ним в научно-технических вопросах, а числа 15 августа Лиля подъедет в Одессу, я встречу ее и отвезу в Ильичевск.

Получилось так, что поезда в Москву и из Хмельницкого чуть ли ни встречались на вокзале Одессы. Тамара знала о прибытии Лили, а та про Тамару, конечно же, нет. Кое-как я проводил одну и встретил другую — тоже очкастую блондинку, так что они едва не столкнулись лбами.

Но сюрприз ждал нас в Ильичевске дома. У Федора оказался в гостях начальник Ильичевского порта, который и при Тамаре часто заглядывал на огонек, и был знаком с ней, как с моей женой. Когда мы с Лилей приехали, начпорта, увидев Лилю, поздоровался с ней, как со старой знакомой. А Федор учтиво так начинает их знакомить. Лиля протягивает руку, а начпорта сердится:

— Вы что, все разыгрываете меня, что ли? Я же с супругой Нурбея Владимировича давно знаком. Ну, подтвердите же хоть вы, Тамара! — взмолился начпорта.

— Ах, Тамара! — зашипела Лиля и бросилась догонять меня вокруг стола. В отличие от «хилой» Тамары, гимнастка Лиля живо догнала меня и, как обычно, располосовала мне лицо. Начпорта так ничего и не понял, ведь Лиля с Тамарой были внешне очень похожи, но звали их, конечно же, по-разному.

Конфликт был вскоре улажен, мне смазали царапины йодом, и мы все весело сели за стол пить за прибытие Лили. Начпорта периодически вздрагивал, и как бы в шутку, приговаривал:

— Как это я вас сегодня разыграл, а?

Сексуальный домушник

В Курске меня после утверждения доктором «зауважали» еще больше. Многое прощали, например, избыточное «жизнелюбие» (в смысле вина и женщин), но были вещи, за которые я все же подвергался критике.

Пару раз в год, кажется к 1-му мая и к 7-му ноября (если кто не помнит

— это великие пролетарские праздники) подводились итоги «социалистического соревнования» (поясняю — это «муть голубая»). Победившая в соревновании кафедра награждалась денежной премией.

Я, как человек аналитического ума, решил разузнать, откуда «ноги растут» у этого премирования. Насчет аналитического ума я это не зря сказал. Студенты нашего института придумали стишок, за который ректорат и партком ругали в Обкоме Партии:

«Ума нет — иди в Пед, стыда нет — иди в Мед, любишь навоз — иди в Сельхоз, ум аналитический — иди в Политехнический!»

Поясняю — в Курске было четыре ВУЗа — педагогический, медицинский, сельскохозяйственный и наш — самый «аналитический» — политехнический. Ректорат и партком, получив «втык» за «чванство», боролись против этого стишка. Но, видимо, недостаточно, так как он был намалеван даже на фасаде института краской из аэрозольного баллончика. Так как я преподавал именно в политехническом, то сомнения насчет моего аналитического ума меня не глодали.

Уж если я упомянул о парткоме нашего ВУЗа, продолжу, что секретаря парткома звали Володей. Он был моим сотрудником, работавшим на нашей кафедре доцентом, и более того — моим другом. Лиля его хорошо знала по постоянным застольям у нас на квартире — сказывалась территориальная близость к нашему «аналитическому центру».

Когда Володю выбрали секретарем парткома, то «обмывать» назначение пришли, естественно, к нам. «Старый» коммунист Роман Горин, сам Володя, еще пара «проверенных» коммунистов, и я, как представитель беспартийных, уже сидели за столом, когда в разгар веселья, домой заявилась Лиля.

— Опять пьянка, — возмутилась она, и применила «удар ниже пояса», — я в партком буду жаловаться!

Гомерический хохот всей нашей честной компании озадачил ее.

— Зачем в партком, — давясь от смеха, перебил ее Володя, — жалуйся прямо мне, я с сегодняшнего дня — секретарь парткома!

— Ты — секретарь парткома? — изумилась Лиля, — пропал институт — все сопьются!

Но она ошиблась — все не спились. Даже из присутствующих за столом никто не спился. Но Володя выдал мне индульгенцию:

— Пока я секретарь парткома — можешь не вступать в партию, я тебе и так доверяю!

— Спасибо тебе, Володя, спасибо! Скольких унижений я избежал, не вступив в партию и на этот раз! Высший Разум, казалось, уберегал меня от вступления в то, во что вступать не надо!

Но вернемся к моему аналитическому уму. Я разузнал, что очки для премирования по итогам соцсоревнования подводит так называемая АСУ (автоматизированная система управления), где имелись электронные вычислительные машины. Познакомившись с этой АСУ, я увидел, что там сидят нормальные, пьющие люди с развитым чувством юмора. Работники, а особенно, работницы этой АСУ так в шутку говорили про себя: «Я с АСУ!», что получалось очень смешно, особенно, если произносить эти слова слитно. Они и рассказали мне, что надо делать, чтобы законно занять первое место.

Например, защита докторской диссертации оценивалась в 3 балла, кандидатской диссертации в 2 балла, а научная статья и лекция для студентов в общежитии в 1 балл. Три лекции в общежитии и докторская диссертация — как говорят, «две большие разницы»!

За зданием института стояли три студенческих общежития. Мы — сотрудники кафедры — вечером ходили по блокам, где по 4 комнаты, и «выгоняли» студентов в коридор на «митинг». Ну, и проводили политбеседу типа «вопрос-ответ». Например, про американского президента тех времен Джонсона, не очень дружественного к нашей великой родине — СССР.

Вопрос: Как зовут собаку Джонсона?

Никто не знает, все в смущении. А мы строго поясняем:

— Собаку-Джонсона зовут Линдон!

Смех, веселье.

Староста блока расписывается в нашем журнале о проведении лекции, и мы идем дальше.

Так мы прочитываем до сорока лекций за «отчетный» период. А в результате — первое место и около двухсот рублей премии. С лихвой хватает, чтобы славно отметить премию всей кафедрой в ресторане «Октябрьский».

Пили только шампанское — это тогда считалось высшим шиком. И однажды я, открывая бутылку шампанского, вылетевшей пробкой разбил стеклянный витраж на потолке. Прибежал мэтр, чуть нас не выставили, как хулиганов. Обошлись денежным штрафом. Об этом случае не забывайте, мы еще о нем поговорим!