Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новатором Моргана был высокий, яркий Ральф Лич. Выпускник Чикагского университета и ученик Милтона Фридмана, он начинал свою карьеру в качестве сотрудника Федеральной резервной системы и партнера председателя ФРС Уильяма Макчесни Мартина по теннису: они вдвоем мчались с утренних заседаний Федерального комитета по открытым рынкам, чтобы к полудню оказаться на корте ФРС. Когда в начале 1950-х годов Лич ушел в Guaranty Trust, Мартин, который был первым президентом Нью-Йоркской фондовой биржи, работавшим по найму, сказал ему: "Не забывай, Ральф, что твоими коллегами в ближайшие год-два станут люди, которых мы могли посадить в тюрьму пятнадцать или двадцать лет назад". Будучи казначеем Morgan Guaranty, Лич по-прежнему консультировал ФРС и обучал ее совет управляющих и сотрудников операциям на денежном рынке. В новую эпоху тесное взаимодействие Morgans с ФРС должно было осуществляться не через кредитование, как в двадцатые годы, а через казначейские операции. Он будет выступать в роли "глаз и ушей" ФРС на рынке и иногда получать в ответ информацию от центрального банка. Теперь у компании были бы лучшие связи в ФРС Вашингтона, чем во времена "Нового курса". В 1950-х годах Morgans наняла Артура Бернса в качестве экономиста-консультанта, и он стал работать в ФРС вслед за Мартином.
В Guaranty Trust Лич засыпал Кливленда записками о том, как банк мог бы более эффективно управлять своим капиталом. Покровительственно настроенный Кливленд отвечал: "Молодой человек, идите наверх и управляйте портфелем, а мы будем управлять банком". После слияния Лич продолжил свои эксперименты и стал первопроходцем на рынке федеральных фондов. Федеральные фонды - это резервы, которые коммерческие банки депонировали в ФРС. Некоторые банки могли временно иметь "излишки" федеральных фондов, т.е. резервы, превышающие их законные требования. Morgans начал забирать временно неиспользуемые резервы у небольших внутренних банков и либо использовать их, либо предоставлять другим банкам в кредит на условиях "овернайт". Объем этих краткосрочных займов резко возрос - до 1-2 млрд. долл. в день. Некоторые банки считали, что новый рынок не должен использоваться для получения торговой прибыли. Однако Лич, прирожденный трейдер, рассматривал рынок фондов ФРС как источник прибыли.
Для коммерческих банков появление оборотных компакт-дисков и средств ФРС означало кардинальные перемены. По мере того как банковское дело превращалось из депозитного в денежно-покупательское, центр тяжести перемещался из банковского зала в торговый. Банковский бизнес приобрел спекулятивный характер, поскольку банки формировали огромные диверсифицированные инвестиционные портфели. Банковское дело стало не только более рискованным, но и более безличным. Старомодный банкир обедал с казначеями корпораций, чтобы убедиться, что они хранят депозиты в банке. Но трейдеры были худой, гипертиреоидной породой, которые целыми днями болтали по телефону, приковавшись к меняющимся ценам; им не нужно было быть особенно вежливыми или культурными. На смену неторопливому темпу работы с депозитами пришли скоропалительные суждения трейдеров.
ФРС видела опасность в этой неустойчивой новой форме банковского дела. Не перепутаются ли сбережения и спекуляции, как это произошло в 1920-х годах? Разве закон Гласса-Стиголла не оградил банки от таких быстро меняющихся рынков? Morgans справился со своими торговыми операциями с большим энтузиазмом, и его торговый отдел стал сильной стороной после войны. Но как будет работать новая система в более неуклюжих руках? Не превратится ли она в опасный инструмент? ФРС говорила нам: "Морган может это делать, но что если это сделает Bank of America или City?" - вспоминает Лич. "Во многих случаях они говорили: "Это хорошо для вас, но плохо для страны". Когда они спрашивали, как поведут себя другие банки, я уклонялся от ответа, говоря, что я не настолько высокомерен, чтобы ответить".
Постепенно Дом Моргана вернулся на рынки капитала и денег. Запретив Гласса-Стиголла заниматься корпоративными ценными бумагами, в 1960-х годах он стал самым активным дилером по казначейским и муниципальным ценным бумагам. В отличие от прежних сдержанных банкиров, Лич делал крупные ставки на изменение процентных ставок. Сейчас это обычная банковская практика, но для консервативных душ в 23 Wall это было пугающе новым шагом. В 1960 году Лич увидел прекрасную возможность спекулировать на однолетних казначейских обязательствах, выставляемых на аукцион ФРС. Когда он спокойно предложил совету директоров Morgan огромную ставку, вице-председатель Генри П. Дэвисон спросил: "Ральф, о каких цифрах идет речь?". Лич легкомысленно ответил: "О, от 800 млн. до 1 млрд. долл.". Дэвисон, тяжело сглотнув, ответил: "Ральф, нам потребуется время, чтобы это переварить. Таков был размер всего нашего банка год назад".
Этот новый вид банковской деятельности разбудил дремавшую в 1950-х годах Уолл-стрит. Вскоре на десятом этаже здания Morgan на Брод-стрит, 15, появились десятки молодых трейдеров, занимающих позиции по Т-образным векселям, оборотным компакт-дискам, иностранной валюте и средствам ФРС. Вскоре Лич контролировал операции на рынке на сумму 1 млрд. долл. в день. В 1966 г. журнал Fortune утверждал, что Лич "скорее всего, в течение года обрабатывает больше денег, чем любой другой человек в частной индустрии".
В какой-то момент Лич стал слишком напористым, и в дело вмешалось правительство. В августе 1962 г. Казначейство выставило на аукцион векселя со сроком погашения через три месяца на сумму 1,3 млрд. долл. Лич сделал шокирующе большую ставку - 650 млн. долл. Уолл-стрит увидела в этом попытку захвата рынка. Несмотря на то что Лич категорически отрицал наличие у него зловещих намерений, министр финансов К. Дуглас Диллон ввел в действие новую политику, разработанную банком Моргана. Отныне ни один участник торгов не должен был получать более четверти векселей, предлагаемых на еженедельных аукционах. Сумма, выделенная Морганом, была сокращена вдвое - до 325 млн. долл.
Прошло много лет, прежде чем широкая общественность осознала эти изменения. Появление покупных денег, оборотных компакт-дисков и смелых торговых операций оказало долгосрочное влияние на банковскую деятельность. Раньше банкиры были заняты "активной" стороной бизнеса, т.е. выдачей кредитов. Теперь же не меньшее значение приобрела пассивная сторона - деньги, на которых основывались кредиты. Прибыль можно было увеличить двумя способами: обеспечить
