Смута - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Две секунды, — услыхала она. — Юленька, милая, как ты?
— Я-а… ничего… — выдавила Юлька. — Опять я… в обморок упала?
— Нет, на сей раз ты просто крепко спала. Ну, как крепко, ругалась вот, когда я тебя будить пытался, — Игорёк стоял рядом, держал её за руку. — «Отвали, я спать хочу» и всё такое.
— Поэтому мы не так перепугались, как в первый раз, — подхватила Мария Владимировна. Щёки у неё раскраснелись, глаза блестели. — Спасибо тебе, милая. Даже не представляешь, какое это было счастье…
— Погоди со своим счастьем, — сурово перебил её Николай Михайлович. — Вот, Юля, выпей. Должно полегчать. Глюкоза, витамины, тонизирующие вещества… У тебя явно гипогликемия, ты израсходовала слишком много сил… вот, приляг.
— А сколько ж мы там…
— Два дня, Юленька. Два дня. Но нам хватило. Многое сделали, многое успели. Наняли квартиру, заплатили вперёд. Купили кое-какие вещи и уже завезли, там это быстро, а если даешь ломовику рубль, он тебе безо всякого лифта «стейнвей» на последний этаж в одиночку затащит. В общем, подготовились. Дежурили подле тебя, конечно. Менялись. Но на сей раз ты была не в коме, просто спала. Ворочалась. Иногда во сне разговаривала. Игорька вот отгоняла, мол, дай поспать. Так что всё хорошо, дорогая. Поедем домой, отдыхать будешь.
… — В общем, ничего интересного не было, — докладывал потом Игорёк, сидя у Юлькиной постели. — Вот честное слово, ничегошеньки! Ба с дедом по каким-то маклерским конторам бегали, квартиру сняли. Квартира, правда, хорошая, дорогая, на Каменноостровском, в новом доме. Любит дед Петроградскую сторону… то есть Петербургскую. По магазинам ходили. Вернее, на извозчике ездили. Из ресторации обед заказывали. Вкусный, нечего сказать. Ну и… знаешь, Юлькин, он счастливы были, дед и ба. Светились прямо. Не потому, что они нас мало любят, просто, просто… это, ну, совсем особое. Вот, справочник «Весь Петербург» купили. Нашли там свои дома… родителей своих… — тут голос Игорька дрогнул, он отвернулся, зашаркал ногой, скрывая неловкость. — Ты бы видела, как они на эту страницу смотрели… на страницы то есть… Они ж рядом жили, с детства были знакомы, дачи по соседству снимали… Только в школы, в гимназии то есть, в разные ходили…
— Я их понимаю, — тихонько сказала Юлька. — Я бы тоже своих отыскать хотела. Ну, маминых родителей. Они ж в войну погибли… Хотя… нет, они ж ещё не родились…
— А вот интересно, Юльк, — вдруг спросил Игорёк, — ты только в 1909-ый можешь? Или в какой захочешь? Ты ж рассказывала — это сплошная река, поток непрерывный. Так может, мы с тобой можем вообще куда захотим отправиться?
Юлька помотала головой.
— Не. У них там 1909-ый, вот туда и могу. Из нашего времени в их. Не раньше, не позже.
— Ой ли? — вдруг сощурился Игорёк. — Если видишь сплошную ленту? Если над ней летаешь, как сама говорила?
— Ленту-то вижу, да только не попасть больше никуда. К тому же ленты-то наша и их движутся… друг относительно друга… очень уж странно! Наша словно медленнее, если и Пушкина спасти в 1837-ом успели. Это ж не в 1902-ом по нашему счёту было!
— Умная ты, Маслакова, стала, не по годам, — ухмыльнулся Игорёк, но тотчас посерьезнел. — Я чего тебя пытаю-то. Уж больно хочется узнать, чего там случится, и с нашим потоком, и с ихним — Ленина-то кадеты в нашем прошлом того, грохнули! А дед с ба, они, похоже, просто решили про это не думать…
— И что же? Причём тут «в какой год ты попасть можешь»?
— Так, может, ты оттуда в наше неслучившееся сможешь заглянуть?
— Ты что?! — Юлька аж замахала руками. — Неслучившееся — его ж нет? Оно не случилось!
— А в кого тогда кадеты в нашем 17-ом стреляли и попадали? Оно ж тоже не случившееся, выходит?
— Тьфу на тебя, Игорюха! У меня и так голова болит! Вот лягу, отвернусь к стенке и не буду с тобой разговаривать, тогда узнаешь!
Игорёк, конечно, отстал. Но слова его Юльке запали; в самом деле, можно ли увидеть неслучившееся? И да, если перед ней сплошные ленты потоков, то что там, в неслучившемся будущем?
Вопросов и впрямь оставалось множество. А в другой поток она может попасть? А в поток, который опережаёт тот, в котором они сейчас?
Тут у Юльки голова совсем пошла кругом и она призвала Игорька обратно; и он, конечно, тотчас явился, как верный рыцарь; явился и принялся рассказывать дальше, что хотел, конечно, повидать и Петю, и Федора, и Ирину Ивановну с Константином Сергеевичем, но, поскольку она, Юлька, пребывала хоть и во сне, и даже пиналась, не желая просыпаться, то оставлять её одну было нельзя и вот из-за этого…
— То есть ты из-за меня письмо даже им не смог послать?
— Ну, не смог. Так это ж не страшно, Юльк! Не последний раз мы там. Ещё и пошлём, и увидимся!
Юлька пожала плечами. Она, как могла, рассказала о случившемся, о том, как тяжело оказалось пробиваться сквозь пространство с таким «грузом»; и сумеет ли она это повторить? Может, лучше как встарь, машиной?
— Машиной нельзя, — покачал головой Игорёк. Ба же объясняла. Они могут не выдержать с дедом…
— А я? Если я не выдержу? — в упор врубила Юлька. И осеклась — на пороге её комнатки застыла Мария Владимировна собственной персоной.
— Ты всё верно говоришь, милая, — бабушка подошла, присела рядом на кровати. — Мы уж с дедом тут судили, рядили… и впрямь — куда это годится, тебя эксплуатируем, словно кулаки какие батрачку. Права ты, Юленька. Кругом права. Прости нас, дураков старых, прости, коль сможешь. Потеряли мы голову, да… так хотелось в молодсти оказаться, в том мире, что мы помним… хотя сами-то мы не помолодеем, нет…
У Юльки защипало глаза.
— Ба, да я ж не…
— Права ты, милая. Нельзя тебя так гонять. В общем, пока что все экспедиции отменяются, тебе надо сил набраться. А нам — понять, что же это такое было…
Вновь потекли дни, до ужаса обыкновенные. Школа, вторая четверть, самая короткая. Полугодовые контрольные. Новый Год приближался, зимние каникулы. Юлька, как ни странно, никогда их особенно не любила. На улице холодно, а сидеть в огромной коммуналке — тоже мало радости. Для всяких там «ёлок», с непременным их «раз, два, три — ёлочка, гори!» она была уже слишком большой. Это для малышни несознательной.
Профессор, однако, угрозу свою исполнил. Подал заявление об уходе с поста завлаба, но тут в институт вдруг пришло Откуда-то Сверху очень грозное письмо и
