Капитал и идеология - Томас Пикетти

Тем не менее, тот факт, что в период с 1970 по 2000 год налоговые поступления фактически снизились (почти на 2 процента ВВП), является исторической аномалией, которая сильно помешала развитию эффективного социального государства в этих странах в решающие десятилетия после обретения независимости. Эта аномалия требует объяснения.

Последние работы показали, что это снижение налоговых поступлений после обретения независимости было тесно связано с необычайно быстрой либерализацией торговли, которая была частично навязана богатыми странами и международными организациями в течение 1980-х и 1990-х годов, оставив бедные страны без времени и поддержки, необходимой для замены таможенных пошлин новыми налогами (такими как налоги на доходы или имущество). В 1970-х годах таможенные пошлины и другие налоги на международную торговлю составляли очень большую долю общих налоговых поступлений в бедных странах: почти 6 процентов ВВП. Это ни в коем случае не было необычной ситуацией: так было и в Европе в XIX веке. Таможенные пошлины - самые легко собираемые налоги, и естественно полагаться на них на ранних стадиях развития. Но западные страны смогли снизить тарифы очень постепенно и в своем собственном темпе, по мере того как они разрабатывали другие виды налогов, способные заменить доходы от таможенных пошлин и одновременно увеличить общий доход. Беднейшие страны планеты, особенно в Африке к югу от Сахары, столкнулись с совершенно иной ситуацией: их поступления от таможенных пошлин внезапно упали до менее чем 4% ВВП в 1990-х годах и до менее чем 3% в 2010-х годах, и их правительства изначально были не в состоянии компенсировать эти потери.

Я не хочу возложить всю ответственность за произошедшее в Африке на плечи бывших колониальных держав. Развитие любой налоговой системы в первую очередь зависит от характера внутреннего социально-политического конфликта. Тем не менее, беднейшим странам мира было очень трудно противостоять давлению богатых стран, требующих ускоренной либерализации торговли, особенно в идеологическом климате 1980-х годов, склонном к уничижению государства и прогрессивного налогообложения, особенно в рамках так называемого Вашингтонского консенсуса, возглавляемого правительством США и международными организациями, базирующимися в Вашингтоне (такими как Всемирный банк и Международный валютный фонд).

В более общем смысле следует подчеркнуть, что все ранее высказанные соображения о недостатке экономической и финансовой прозрачности в богатых странах имеют еще более серьезные последствия в бедных странах. В частности, режим усиленной фискальной конкуренции и свободного движения капитала без политической координации или автоматического обмена банковской информацией - режим, продвигаемый США и Европой с 1980-х годов, - оказался крайне нежелательным и пагубным для бедных стран, особенно в Африке. По имеющимся оценкам, активы, хранящиеся в налоговых убежищах, составляют не менее 30 процентов всех финансовых активов Африки - в три раза больше, чем в Европе. Нелегко убедить людей согласиться платить налоги и создать новые коллективные нормы фискальной справедливости в условиях, когда многие из самых богатых налогоплательщиков могут избежать уплаты налогов, спрятав свои активы за границей и сбежав в Париж или Лондон, если возникнет такая необходимость. С другой стороны, амбициозная программа правового и фискального сотрудничества с богатыми странами и большая международная прозрачность в отношении финансовых активов и прибылей транснациональных компаний может позволить беднейшим странам развивать свой государственный и фискальный потенциал в гораздо лучших условиях, чем существуют в настоящее время.

Спасет ли нас монетарное творчество?

Одним из наиболее значительных изменений, произошедших после финансового кризиса 2008 года, стала новая роль центральных банков в создании денег. Это изменение глубоко изменило представления о соответствующей роли государства и центральных банков, налогов и денег; в более широком смысле оно изменило представления людей о том, что такое справедливая экономика. До кризиса преобладало мнение, что невозможно или, во всяком случае, нецелесообразно просить центральные банки создавать огромное количество денег за короткий промежуток времени. В частности, именно на этом понимании европейцы согласились создать евро в 1990-х годах. После "стагфляции" 1970-х годов (сочетание экономической стагнации или, во всяком случае, медленного роста с высокой инфляцией) было не слишком сложно убедить людей в том, что евро должен управляться центральным банком, обладающим максимально возможной независимостью и мандатом на поддержание положительной, но низкой (менее 2%) инфляции при минимальном вмешательстве в "реальную" экономику; таковы были условия, на которых в 1992 году был принят Маастрихтский договор. Однако после кризиса 2008 года центральные банки по всему миру неожиданно взяли на себя новую роль, посеяв большую путаницу в Европе и других странах. Важно понять, что произошло.

Чтобы прояснить условия дискуссии, начнем с изучения эволюции балансов основных центральных банков с 1900 по 2018 год (рис. 13.13). В балансовом отчете центрального банка перечислены все кредиты, которые он предоставил другим экономическим субъектам, как правило, через банковскую систему, и все финансовые активы и ценные бумаги (в основном облигации), которые он приобрел на финансовых рынках. Большинство этих кредитов и покупок облигаций происходит путем чисто электронного создания денег центральным банком, без фактического печатания банкнот или чеканки монет. Чтобы упростить обсуждение и прояснить задействованные механизмы, лучше всего начать с представления полностью цифровой денежной экономики - то есть экономики, в которой деньги существуют только в виде виртуальных знаков в банковских компьютерах, а все транзакции осуществляются электронным способом с помощью кредитных карт (что не так уж далеко от того, что происходит сейчас, так что описание сегодняшней реальной экономики потребует незначительных изменений в том описании, которое я приведу здесь).

РИС. 13.13. Размер балансов центральных банков, 1900-2018 гг.

 

Интерпретация: Совокупные активы Европейского центрального банка выросли с 11 процентов ВВП еврозоны в последний день 2004 года до 41 процента в последний день 2018 года. Кривая 1900-1998 годов представляет собой среднее значение центральных банков Франции и Германии с пиками в 39% в 1918 году и 62% в 1944 году). Общий объем активов Федеральной резервной системы (созданной в 1913 году) вырос с 6 процентов ВВП США в 2007 году до 26 процентов на конец 2014 года. Примечание: Средний показатель богатых стран включает Австралию, Бельгию, Канаду, Данию, Финляндию, Францию, Германию, Голландию, Италию, Японию, Норвегию, Португалию, Испанию, Швецию, Швейцарию, Великобританию и США. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

Накануне финансового кризиса 2007-2008 годов баланс ФРС США составлял чуть более 5 процентов ВВП США, а баланс ЕЦБ - почти 10 процентов ВВП еврозоны. Оба баланса состояли в основном из краткосрочных кредитов банкам, обычно на срок несколько дней или, самое большее, несколько недель. Кредитование банков таким образом является традиционной функцией центрального банка в спокойные периоды. Депозиты и снятие средств с