Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

нам только далекие рудники, принадлежащие его противнику, меж тем в его собственном селении любой человек мог собрать за десять дней такое количество золота, которое едва ли унес ребенок».

Обилие золота в Верагуа навело Христофора на мысль, будто здесь находились знаменитые копи царя Соломона, легендарная страна Офир, откуда корабли привозили в Израиль груды драгоценного металла. Это утверждение вызывает у меня усмешку, но далее в послании к монархам Колумб заявил такое, над чем нужно хорошо подумать.

«Иерусалим и гора Сион должны быть восстановлены рукой христианина, – в сотый раз говорит Колумб и подтверждает свою мысль ссылкой на Библию, – Бог поведал о том устами пророка в четырнадцатом псалме». Я перечитал Псалтирь и не нашел указания или хотя бы намека на христианина, но зато в ней дан образ человека, похожего на того, каким представляет себя Христофор в письмах к Фердинанду и Изабелле:

«Господи! Кто может пребывать в жилище Твоем?

Кто может обитать на святой горе Твоей?

Тот, кто ходит непорочно, делает правду,

говорит истину в сердце своем.

Кто не клевещет языком, не делает зла,

не принимает поношения на ближнего своего.

Тот, в чьих глазах презрен отверженный,

но который славит боящихся Господа.

Кто клянется хотя бы злому господину и не изменяет.

Кто не отдает в рост серебра,

не принимает даров против невинного человека.

Поступающие так люди не поколеблются в вере»

(Пс. 14)

Далее в письме Колумба следует удивительное замечание: «Аббат Хоаким полагает, что этот человек будет родом из Испании». Уж ни о себе ли говорит адмирал?! Уже много лет он мечтает освободить Гроб Господень, уговаривает хозяев Испании позволить ему организовать Крестовый поход. Он нашел в Верагуа средства на оснащение армии и флота, остался последний шаг. Можно предположить, будто Христофор готов отдать лавры победителя королю – «человеку родом из Испании», но он никогда не звал его в Иерусалим. Вот вам еще одна загадка Колумба!

Узнав дорогу к рудникам, испанцы повадились ходить за золотом. По пути они навещали селения, приставали к женщинам. Поведение солдат раздражало мужчин, вызывало мелкие стычки. Индейцы приняли моряков как гостей, но когда узнали, что они намерены поселиться на берегу, выразили недовольство. Обилие драгоценного металла навело Колумба на мысль построить на Белене крепость, посадить в ней с полсотни человек, а самому привезти из Кастилии тысячи колонистов.

– Кого ты назначишь комендантом форта? – спросил Бартоломео.

– Тебя, – ответил Христофор. – Здесь будет труднее, чем на Эспаньоле, но ты справишься с туземцами и своеволием солдат.

– Ты выбрал место?

– Завтра я покажу его.

– Кто останется со мною?

– Добровольцы.

– А если люди не захотят рисковать?

– Плавание через океан на прогнивших судах опаснее жизни на берегу.

– Ты уведешь все корабли?

– Я дам вам «Гальегу» для прибрежных плаваний. Будь осторожным, не погуби ее!

– Нам нужны продовольствие, товары для обмена, оружие, порох, мечи, кирасы… – перечислил Бартоломео.

– Вы все получите.

– Когда ты собираешься уйти в Кастилию?

– В середине марта. Надо успеть возвести крепость до конца сезона дождей.

– Завтра начнем строить форт, – решил Бартоломео.

– Подбери надежных людей! – посоветовал Христофор.

– Я позабочусь о том, – пообещал брат.

На следующий день адмирал собрал экипаж, объявил о своем намерении. Авторитет Бартоломео был достаточно велик, моряки пожелали разделить с ним ожидание возвращения Христофора. Аделантадо славился твердым характером, упорством в достижении цели, завидной физической выносливостью, позволявшей совершать далекие переходы по расползавшейся от сырости земле, переправляться через реку несколько раз в день. Он провел плавание на плохом корабле, где наравне со всеми откачивал воду из трюма, чинил пробоины и паруса, стоял у руля, сменял вахтенных.

Место для крепости выбрали неудачно. Испанцы не знали, как ливни начисто смывают постройки на берегу устья. Впрочем, это не имело значения, до паводковых вод дело не дошло. Работа спорилась. Быстро росли стены крепости, внутри них возводились дома для жилья и складов. Не возникло трудности и в наборе добровольцев. Жалкий вид прохудившихся судов вынуждал матросов и офицеров искать спасения на суше. Лишь ухудшавшиеся отношения с туземцами тревожили моряков. Индейцы перестали приносить золото и продовольствие. Первое – не беспокоило моряков, они собирались мыть песок рядом с фортом, второе – настораживало, заставляло подумать о съестных припасах. Желая сохранить запасы, командующий ограничил дневные рационы, ввел строгую отчетность командиров. Это показалось ему недостаточным для контроля над распределением продуктов, он велел снести продовольствие на корабль, который в его отсутствии сторожил Бартоломео с надежными людьми.

Во второй половине марта дожди прекратились, море утихло. Выглянувшее из-за туч солнце высушило землю. Белен обмелел, обнажившийся бар перекрыл выход из реки. Корабли попали в ловушку, не могли сдвинуться с места.

– Что будем делать? – гадали кормчие.

– Ждать, пока ливень поднимет уровень реки, – решил Христофор.

Минули две недели. Дожди не шли. Наступила сушь. Туземцы без видимых причин начали нападать на испанцев. Однажды они попытались захватить форт, но угодили под картечь и больше не появлялись. Это было затишьем перед грозой. Кибиан мог обрушиться на лагерь в любой момент.

– Позови Диего Мендеса! – велел брату Колумб.

В последние дни адмирал чувствовал себя плохо. Перемена погоды вызвала приступы лихорадки, суставы опухли, не двигались.

Смышленый, отчаянно смелый молодой дворянин напоминал Христофору бесстрашного Охеду.

– Я хочу дать тебе опасное задание, – сказал адмирал, когда офицер пришел в недостроенный дом у ворот крепости.

Колумб лежал на грубо сколоченном ложе под ворохом одежд. Его знобило. Аромат смолы смешивался с резким запахом лекарств. Проникавшие сквозь прорубленное окно-бойницу солнечные лучи упирались в стену с распятием из мертвого дерева – кипариса. Крупные четки из смоковницы с квадратным крестиком тамплиеров висели на воткнутом между бревен штыре.

– Слушаю вас, сеньор адмирал, – темноглазый воин среднего роста с сильными руками подошел к нему.

– Кибиан объявил войну… – начал слабым голосом командир, пытаясь унять дрожь в теле. – Мы должны опередить его.

Глухой кашель вырвался из груди адмирала.

– Вы решили дать сражение индейцам? – оживился Диего.

– Нет, – выдавил из себя командир.

– Напасть на деревню? – подсказал воин.

– Погоди, я сейчас объясню.

Христофор вынул из-под одеяла трясущуюся руку, протянул к лавке у изголовья кровати, на которой громоздились склянки с разноцветными жидкостями. Он выбрал одну, открыл пробку, сделал глоток из горлышка и с облегчением откинулся на подушку.

– Ты слышал, как на Эспаньоле поймали касика Каонабо? – спросил адмирал.

– Это все знают, – ответил Диего, с жалостью глядя на командира.

– Ты повторишь подвиг Охеды?

– У нас нет лошадей, – заметил офицер.

– Но