Саламандра - Полевка

— Так, слушать меня внимательно! — Тиро обвел взглядом замерших детей, — все идут за мной, кто попробует отстать или потеряться, очень пожалеют об этом! Все поняли? А теперь пошли. И запомните, что я все вижу и бегаю быстрее ящера!

Воины пошли следом, они хотели быстрее сдать оружие и вернуться на трибуны, чтобы увидеть, что будет происходить дальше. Вскоре в коридоре остались только Лекс и Сканд, который, казалось, занимает собой весь коридор. Стоило Лексу сделать шаг в сторону, как Сканд стремительно схватил рыжика и, не останавливаясь ни на секунду, задрал подол его туники и без единого слова отшлепал ладонью. От этой боли, жара и ярости, исходящих от Сканда, по спине Лекса будто наждаком продрали.

Он застонал и выгнул спину, наверное, это был откат адреналина, но трахаться захотелось просто жутко. Яйца поджимались, а член вдруг стал каменным. Сканд в тот же миг замер и с неверием уставился на подставленный зад. Рыжик только изогнулся и жалостливо посмотрел на него, сам не понимая, что же он хочет получить в итоге, чтобы его перестали бить или, наоборот, продолжили, поскольку чтобы кончить ему оставалось совсем немного.

Сканд рыкнул и, задрав собственную тунику, засадил рыжику одним движением по самые яйца. Хоть и медленно, но без всяких прелюдий и остановок. И только когда Лексова задница уперлась ему в живот, он, наконец, разжал рот и выдохнул.

— Чудовище мое. Если ты еще хоть раз решишь прыгнуть на арену — знай, я тебя поймаю прямо там, на арене, отгоню всех ящеров и сам, лично, вот этими самыми руками голову твою дурную оторву!

— Так ты за меня переживал или за ящеров? — Лекс повел бедрами, пытаясь заставить Сканда наконец двигаться.

Сканд в ответ укусил рыжика за шею, сил на разговоры уже не осталось, но в рот попалось дурацкое ожерелье, и Сканд наконец сделал то, что хотел сделать с самого начала — сорвал его и присосался как вампир к нежной коже, где так отчаянно пульсировала венка. Пальцы на боках рыжика сжались, он скользнул назад и, почти выйдя, опять насадил на себя этого несносного младшего. В ответ до него донесся довольный вздох, и это окончательно сорвало тормоза, все мысли о сдержанности и осторожности вылетели из одурманенной головы старшего, и он рычал и вколачивался в рыжика с таким неистовством, как будто и не было утра, полного игр и ласки, и этот отчаянный забияка впервые попал ему в лапы, и его надо было наказать за все свои измочаленные нервы.

***

— А где ожерелье? — усмехнулся Кирель, едва увидев Лекса.

Сканд тем временем заворачивался в свежую тогу вместо той, что он отбросил где-то в недрах Колизея. Услышав вопрос, он хмыкнул и насмешливо посмотрел в сторону рыжика.

— Сканд зубами перекусил! — Лекс потрогал плечо, на котором краснел укус, — вот ведь злобный ящер!

— Присаживайтесь, — Кирель повел рукой в сторону кресел.

— Нет, спасибо, — Лекс осторожно потрогал горящие половинки, они все еще пульсировали и даже простое касание туники обжигало огнем, — я лучше постою возле кресла старшего мужа.

Теперь уже ухмылялись все, и Кирель, и Шарп, похоже, им уже доложили о воспитательных мероприятиях Сканда. Остальные гости в ложе улыбались и шушукались, опасаясь попасть под руку возбужденного генерала.

— Мы о тебе переживали, — Пушан оказался совсем рядом. Он заботливо положил руку на плечо рыжика, — зачем же было так рисковать собой? Ты теперь принадлежишь Сканду и должен беречь его нервы. Ай-яй-яй… — ласково пропел Пушан и довольно улыбнулся, — безобразник. Тебя, как я погляжу, надо воспитывать и воспитывать.

Пушан тем временем большим пальцем ненавязчиво провел по краю укуса на плече рыжика, как бы случайно придавив. Лекс повел плечом, сбрасывая руку «заботливого брата», и поправил тогу, чтобы она прикрывала укус. Гаури зло улыбался, смотря на все это, а потом тяжело вздохнул.

— Ты испортил всем праздник и лишил богов намеченной жертвы, смотри, как бы они тебя за это не наказали, — Гаури посмотрел на Лекса так внимательно, как будто прикидывал, как именно боги будут его наказывать, ну или он, если они с наказанием не будут спешить.

— Глупости это все, — Сканд появился рядом и положил руку Лексу на плечо, — если бы боги не хотели отдавать детей и решили наказать моего непоседливого мужа, то те два ящера, что изображают на арене мать Ящерицу и Семизубого сами бы пошли разобраться с происшествием на арене, а они даже не смотрели в их сторону. Так что боги были совсем не против отпустить с арены детей и моего мужа. В случае необходимости я его сам накажу. Знаю надежный способ, как добиться от него послушания.

— И какой же? — живо заинтересовался Пушан.

— А пусть это останется нашей семейной тайной, — Лекс закрыл рукой рот Сканду. Тот поцеловал его ладонь и довольно рассмеялся, соглашаясь.

— Но боги должны получать свои жертвы! — горячо воскликнул Гаури, — а иначе они будут на нас сердиты! И кроме того, людей надо развлекать на праздниках. А иначе горожане останутся недовольны и будут роптать.

— Ну, сегодня горожанам, похоже, очень понравилось представление, — Кирель подошел к краю парапета и посмотрел, как с арены убирают битые кувшины и куски недоеденной плоти, присыпая кровь свежим песком, — Лекс, не делай так больше, ты нам дорог, — Кирель поиграл бровями, а потом ухмыльнулся, — или я тоже присоединюсь к наказанию Сканда.

— А вот я бы тебя никогда и ни за что не наказывал, — рядом возник Теланири, от него пахнуло приторными благовониями, — это вообще кощунство, прятать столько дней такую красоту за закрытыми дверьми. Откажись от этого брака и стань моим мужем! — Теланири пожирал рыжика глазами, не стесняясь, принюхивался и жадно облизывался, как будто собирался откусить кусок от давно желанного лакомства.

— Но, но, но… — Сканд обнял рыжика за плечи и прижал к себе спиной, — это мой муж, и я не советую на него облизываться, так ненароком и зубов можно лишиться.

— Кстати, о лишениях, — Кирель сделал тревожное лицо, — у нашего оракула сегодня ночью было видение, что боги прогневались на вас, уважаемый Теланири, и лишили всего.

— Ну, конечно, — злобный божок облизнулся, — я ведь потерял такую драгоценность, нельзя было выпускать его с моих земель, пришлось вот тащиться в такую даль за СВОИМ сокровищем. Стань моим, Саламандрочка, мои люди будут на тебя молиться. Я построю для тебя красивый храм, и ты там будешь обожаемым божеством. Я все брошу к твоим ногам! И сам стану твоим преданным рабом, делай со мной