Они вернутся - Андрей Вдовин

А Аня протянула руку к девочке, улыбнулась:

— Не бойся, Настюш… подойди… Знаешь, кто это? — она кивнула на гостя. — Это твой папа…

Девочка побледнела как мел, захлопала ресницами, губы у нее задрожали.

А Сергея как будто тяжелым молотом по голове шарахнули. Он даже попятился, в ужасе переводя взор то на Аню, то на девчонку…

— Сереж, это Настя, твоя дочь… — словно издалека донеслись до него слова жены.

Он пытался что-то сказать, но только глотал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Руки и ноги похолодели, линолеум под подошвами сапог сделался зыбким. Это что, очередная изуверская шутка?.. Да сколько же можно… Взгляд затравленно блуждал по сторонам — и вдруг замер, впившись в стену, где висело большое овальное зеркало. В нем Сергей увидел худого, изнуренного, заросшего клочковатой бородой незнакомца с дикими, воспаленно горящими глазами.

Но не собственное отражение приковало его внимание.

Возле зеркала висел большой плакат-календарь с изображением красно-зеленого дракона. В верхней части поблескивали золотым тиснением четыре крупных цифры:

Стена с зеркалом качнулась, пол поплыл из-под ног. Сергей бросил отчаянный взгляд на Аню, на ее поблекшую красоту, на ранние морщинки… Господи, неужели это правда? Неужели, пока он блуждал в потусторонних закоулках бобровской аномальной зоны, здесь, в обычном человеческом мире, прошло…

целых…

двенадцать…

лет?..

Нет, это, конечно, разом объясняло многие странности, и в первую очередь — изменившийся облик города… Однако рассудок упирался и брыкался, отказываясь верить в столь жестокий и несправедливый финал… И под сводами черепа заметалась несчастной птахой безумная мысль: а может, это всего лишь очередной выверт, морок, бред? Может, сейчас он, Сергей, снова очнется в лодке посреди леса… И пускай, пускай это окажется наваждением — зато хотя бы опять появится надежда выбраться из этого безумного лабиринта… и вернуться, как и положено, в СВОЕ время!..

Но чей-то голос в голове безжалостно проговорил:

«Нет, друг сердечный, твое путешествие завершилось. Скажи спасибо, что вообще живым выбрался. А ведь могло быть намного, намного хуже. Так что — смирись перед ликом факта и не жалуйся на судьбу…»

Ты опоздал на много лет,

Но все-таки тебе я рада.

Анна Ахматова

ЭПИЛОГ

Сергей еще раз обвел взглядом разложенные на диване фотографии.

Леха, Юлька, он сам… Улыбающиеся, беспечные лица… кое-где немного усталые, но еще ни о чем толком не подозревающие…

А вот и он, Сергей, сидящий вполоборота на носу лодки. А на заднем плане — еще одна лодка: голая спина двойника, голова повернута влево, виден краешек ухмыляющегося рта… Сбоку торчит рука Юлькиной копии — как будто машет в камеру. По другую сторону темнеет взлохмаченный затылок того, кто выдавал себя за Леху…

На нескольких последних снимках — сюрреалистические виды: знакомый с детства городской вокзал посреди дикого бобровского леса… Вокзал, которого сейчас уже нет: его снесли четыре года назад, и теперь на этом месте красуется новое, но совершенно чужое здание…

Из всего этого Сергею понятно лишь одно: виденное на Бобровке не было бредом его взбаламученного воображения. Но от этого ничуть не легче…

Взор рассеянно скользнул по комнате, остановился на комоде. Фотография в рамке: Сергей в строгом черном костюме, а рядом — Аня в белоснежном свадебном платье. Такая красивая, молодая, счастливая…

Возле комода — собранное кресло-кровать, на нем — большой плюшевый заяц и Чебурашка. Дальше, возле окна, письменный стол. Плоский монитор компьютера. Стопка тетрадок и учебников за пятый класс. Над столом на стене — еще один фотоснимок: Сергеева мама с внучкой…

Бывший старпом встал, вышел на балкон — глотнуть свежего воздуха. Погожий осенний день, тополя на другой стороне улицы едва слышно шелестят желтой листвой… Внезапно вспомнилось, как он спускался сюда с верхнего балкона на веревке из простыней, как Леха снимал весь этот номер на видеокамеру, как испугалась Аня… Господи, лучше бы он тогда сорвался и ногу себе сломал! И не поехали бы они ни в какой поход, и сейчас всё шло бы своим обычным чередом. Они с Анютой вместе ждали бы рождения дочери — еще целых семь месяцев… И отец был бы жив, и мама бы не болела…

Из груди вылетел глухой, сдавленный стон… Взгляд упал на пепельницу с парой смятых окурков. Аня обещала, что непременно бросит курить, но, видно, всё еще не может решиться…

Сергей вернулся в комнату, ожесточенно сгреб с дивана фотографии, запихнул обратно в пакет. Туда же сложил и стопку распечатанных листов — всё, что сумел нарыть в интернете о Бобровском заказнике и всей прилегающей к речке местности. Увы, никакой сколько-нибудь ценной информации… Только и удалось выяснить, что загадочные «Бол. Казармы» и «Мал. Казармы» — это просто-напросто названия давно исчезнувших лесных деревушек… И ни малейшего намека на существование аномальной зоны…

Нет, с этим нельзя смириться… Нужно продолжать искать ответ… Завтра он поедет в Бобровку, заберет лодку, а дальше… дальше — посмотрим!.. Во всяком случае, сдаваться он не намерен! Что бы там ни говорилось в прощальном послании, появившемся невесть откуда на последней странице Юлькиного дневника…

* * *

«Не пытайся искать правды, братец! Это бесполезно. Лучше всего — вообще забудь обо всём, что видел. Тебе позволили вернуться — вот живи и радуйся. Считай, повезло. А будешь настырничать да вынюхивать — только хуже сделаешь. И себе, и своим близким. Прощай!

Привет двоюродной племяннице!..»

Из дневника Юлии Двойных

Дата записи неизвестна