Трилогия Айс и Ангел - Susanne Beck

– Чёрт побери, Ангел! Если ты останешься со мной, ты снова попадёшь в тюрьму! Разве ты не понимаешь?

Да, она разозлилась. Но на сей раз… Но на сей раз я не боялась её.

– Айс, единственная тюрьма, в которую я сейчас рискую попасть, – это та, в которую ты кинешь меня, если не позволишь мне самой принимать решения и жить так, как я хочу. И решётки будут воздвигнуты вокруг моего сердца. Это место, в котором я не хочу оказаться. Это в тысячу раз хуже, чем Болото, – я схватила её за руку и, сильно сжав, подняла наши руки вверх, чтобы она ясно видела их. – Моя жизнь – рядом с тобой, Морган Стил. И так было с того самого дня, как я впервые увидела тебя. И так всегда будет, независимо от того, позволишь ли ты мне остаться с тобой или нет.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, Айс выглядела испуганной. Это не было паническим страхом, но она всё равно была напугана.

– Я… не могу…

Я положила свои пальцы на её губы.

– Ты не можешь, – прошептала я. – А я могу.

И я смогла.

Я рьяно и весьма умело поменялась с ней ролями. Я не обращала внимания на её сильные и сердечные возражения, я взяла инициативу в свои руки.

Она пыталась объяснить мне – господи, сколько раз она пыталась! – во что это выльется в один прекрасный день.

Пришло время, и я дала ей немногое, но самое важное.

Свою поддержку.

Она сделала то, что сделала. Её поступками руководили, наверное, тёмные глубины сердца, но они, эти поступки, были единственным, что она могла сделать. Никаких исключений, никаких оправданий.

Она была зажата в угол и вырвалась из него, борясь.

Если бы это случилось со мной, я бы просто умерла от этого. И так было бы с любым человеком.

Но она выжила.

Когда голосование закончилось, а результаты были оглашены, всё потеряло значение.

Но она выжила.

И все мои сомнения, заботы, неуверенность разрушились, рассыпались и развеялись по ветру. Я всё ещё чувствовала угрызения совести, и я буду ещё долгое время иметь дело с этим чувством.

Но потом это не будет иметь значения.

Имело значение только то, что женщина, которую я любила всей своей душой, нуждалась во мне, возможно, больше, чем когда бы то ни было прежде.

Ни ад, ни наводнение, ни старая женщина-библиотекарь со всякими ядами, кочергой и чайником, – ничто не сможет заставить меня отказаться от стремления быть для Айс тем, кем она была для меня.

Ничто.

С твёрдой решимостью я встала на ноги и почувствовала в них покалывание от долгого сидения. Твёрдыми шагами я сошла с пристани и направилась к дому, не обращая внимания на многочисленные вопросительные взгляды мужчин и женщин, пришедших сюда, чтобы помочь другу, оказавшемуся в беде.

С каменным лицом, которое я на время позаимствовала у Айс, я поднялась по лестнице и приготовилась к битве, подарив Корине взгляд, недвусмысленно показывавший, что, коли она хочет войны, она её получит. Я была готова драться до последнего.

По её глазам, расширившимся в первые секунды моего появления, было видно, что она всё прекрасно поняла; после чего она снова расслабилась, облокотившись о спинку стула, стоявшего возле кровати. Она мягко улыбнулась мне, слегка наклонив голову в направлении Айс, всё ещё находящейся в глубоком сне.

– Она просыпалась? – спросила я, отчаянно пытаясь не дать своему лицу снова покраснеть.

– Нет. Она отдыхает.

Я кивнула. Затем вполне осознанно смягчила свой взгляд.

– Я люблю её, Корина. Всё в ней. Ты можешь верить мне, можешь не верить – это твоё дело. Но я люблю её и никогда не покину её, – я тяжело сглотнула. – И если она попросит меня…

– Что, если она тебя попросит?

Я глубоко вздохнула, а затем проговорила слова, которые подсказывало мне сердце:

– Если она попросит меня, я уйду. Беспрекословно.

Спустя мгновение Корина кивнула. Затем криво улыбнулась:

– Ты когда-нибудь сомневалась?

– Нет. Были вопросы. Были опасения. Но сомнения – нет.

Её глаза сверкнули:

– Я так не думаю…

Я почувствовала, как расширились мои глаза.

– Не думаешь? Почему…?

– Потому что тебе надо было всё тщательно взвесить, Ангел. Одна твоя часть долгое время жила в мире грёз. Тебе нужно было разобраться в истинной природе твоих чувств, пока ты не похоронила всех нас под весом своих мечтаний. Айс не заслужила этого. И ты тоже, – она тихонько засмеялась. – Ты сделала правильный выбор, Ангел.

Я не могла не засмеяться от облегчения.

– Напомни мне ударить тебя потом.

– Ооооох. Обещаешь?

Поборов желание назвать Корину полоумной, я подползла к кровати и свернулась клубочком рядом с единственным человеком в мире, в руках которого билось моё сердце, после чего почти сразу провалилась в глубокий и сладкий сон, не замечая, как рука Айс инстинктивно взяла меня за плечи в знак прощения и любви.

Когда я снова вернулась в реальность, первым, что я увидела, было обеспокоенное лицо Булла.

По мере моего пробуждения его лицо становилось всё чётче, затем я резко вскочила, схватив его за руку.

– Что-то не так? Что случилось? Айс в порядке?

Я боялась повернуться и самостоятельно найти ответ на свой вопрос, потому что не имела ни малейшего представления о том, что обнаружу.

– Она в полном порядке, – быстро ответил Булл, успокаивающе поднимая руки, что было похоже на попытку успокоить напуганное животное или ребёнка. – Только немного беспокойна, – он улыбнулся; я расслабилась. – Она ненадолго проснулась, посмотрела на тебя, а затем снова уснула. Мне даже не пришлось её ни о чём просить, – хихикнув, он нежно похлопал меня по руке. – Я бы удивился, если бы она заметила сейчас, что я утащил тебя на охоту. Ты чудесным образом влияешь на неё и мне даже не надо тратить на нее снотворные.

Я не смогла сдержать улыбки.

– Я? Одна с кучей потных мужчин в холодной хижине, наблюдающая за тем, как вы набираете себе патроны в сумерки? Нет, спасибо. Думаю, я побуду одна, несмотря на всю заманчивость этого предложения.

Я, наконец, набралась храбрости и повернулась спиной к притворно дующемуся Буллу, чтобы посмотреть на свою возлюбленную. Её лицо было таким спокойным и умиротворённым, каким я его ещё никогда не видела, даже когда она спала. Её кожа не была ни красной от лихорадки, ни бледной, как это было до того, как я заснула. Протянув руку, я коснулась её лба и заметила, что он холодный и сухой.

– Лихорадка прошла!

– Да, – ответил Булл, – пару часов назад.

– Это ведь хорошо? – спросила я, не отводя от неё взгляда.

– Хорошо. Нельзя сказать, что опасности больше нет, но да, это хороший признак.