Хроники Корума (Сборник) - Майкл Муркок

Покинув зал, она вскоре вернулась со шкатулкой в руках. Открыв ее, девушка извлекла изображение раскидистого дуба, отлитое из золота с такой точностью и изяществом, что миниатюрное дерево казалось настоящим. Рядом с ним она положила фигурку серебряного барашка; каждый завиток его был тщательно вырезан мастером. У барашка были крутые раскидистые рога. Он стоял на задних ногах, и его серебряные глаза со странной мудростью смотрели из-под серебряного лба.

Девушка склонила голову, закрыла шкатулку и протянула ее Коруму, который почтительно принял ее. Он поблагодарил девушку и короля Даффина.

— Теперь мы возвращаемся в Кер Махлод, — сказал Корум.

— Скажите Амергину, если он вернется к жизни, что мы подчинимся любому его решению, какое бы он ни принял, — сказал король.

— Скажу, — пообещал Корум.

Затем вадхагский принц и карлик-сид покинули скорбящий зал, и, пройдя через ворота Кер Гаранхира, присоединились к своему другу Илбреку, сыну Мананнана, величайшему из героев сидов.

В далекой пелене тумана еще мерцали огни, но теперь огненная завеса начала расползаться и вокруг стен Кер Гаранхира.

— Огонь сидов защитит город, — сказал Илбрек. — Жить ему недолго, но, думаю, он удержит фой миоре от нападения. А теперь в путь! — Илбрек заткнул Мститель за пояс и нагнулся к Коруму — и тот, не выпуская из рук шкатулки, взлетел в воздух и устроился за лукой седла Илбрека.

— Мы доберемся до моря, и нам понадобится лодка, — сказал Корум, когда они снялись с места.

— Думаю, что обойдемся, — бросил Илбрек.

Часть третья,

В КОТОРОЙ КОРУМ СТАНОВИТСЯ СВИДЕТЕЛЕМ СИЛЫ ДУБА И БАРАНА, А МАБДЕНЫ ОБРЕТАЮТ НОВУЮ НАДЕЖДУ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ДОРОГА ЛЕЖИТ ЗА МОРЕ

Они уже достигли берега, когда Корум забеспокоился, что Гованон отстал. Повернувшись назад, он увидел, что карлик сид, держась на расстоянии, идет неровной спотыкающейся походкой и мотает головой из стороны в сторону.

— Что с Гованоном? — спросил Корум.

Пока Илбрек не замечал его отсутствия. Но теперь он тоже оглянулся.

— Может, устал. Сегодня он долго был в бою, да и пробежал немало миль, — Илбрек посмотрел на запад, где солнце медленно опускалось. — Не отдохнуть ли нам перед дорогой через море?

Огромный конь Густая Грива замотал головой, словно говоря, что, он, мол, не хочет отдыхать, но Илбрек засмеялся и потрепал его по шее.

— Густая Грива терпеть не может отдыха. Ему нравится лишь мчаться галопом по миру. Он слишком долго спал в подводной пещере и теперь рвется скакать! Но мы должны дождаться Гованона и узнать, как он себя чувствует.

Корум услышал за спиной тяжелое дыхание Гованона и снова с улыбкой повернулся, чтобы спросить у кузнеца-сида, что ему хотелось бы делать.

Но у Гованона горели глаза, в углах рта пузырилась пена; ощерившись, он зарычал и, взметнув огромный двойной топор, примерился нанести удар по голове Илбрека.

— Илбрек! — Корум спрыгнул на землю и откатился в сторону, успев надежно засунуть шкатулку с дубом и бараном под мышку левой руки.

Вскочив, он выхватил меч, а Илбрек, повернувшись, изумленно воскликнул:

— Гованон! Старина! Что с тобой?

— Он заколдован! — закричал Корум. — Мабденский колдун снова наложил на него заклятие! Калатин где-то поблизости!

Илбрек успел перехватить рукоятку топора Гованона, но тот не уступал ему в силе. Он сорвал Илбрека с седла, и двое бессмертных схватились на земле, рядом с водой. Коруму и Густой Гриве осталось лишь наблюдать за схваткой, и конь был неподдельно изумлен поведением хозяина.

— Гованон! — закричал Корум. — Гованон! Ты дерешься с братом!

Сверху донесся другой голос, и, вскинув голову, Корум увидел на краю утеса высокого человека, над плечами которого колыхались две полосы тумана.

Солнце закатилось, и окружающий мир померк, окрасившись в серый цвет.

Фигурой на краю утеса был волшебник Калатин в темно-синей мантии из мягкой кожи. На его длинных тонких пальцах блестели кольца с драгоценными камнями, шею обхватывал золотой обруч, а мантия расшита мистическими знаками. Он погладил длинную бороду и загадочно улыбнулся.

— Теперь он мой союзник, Корум Серебряная Рука, — сказал колдун Калатин.

— А ты союзник фой миоре! — Корум увидел тропку, по которой он мог добраться до волшебника, пока Илбрек и Гованон, хрипя и задыхаясь, катались по песку.

— По крайней мере, в данный момент, — согласился Калатин. — Но если человек не хранит верность мабденам или фой миоре — или сидам, — он может хранить верность себе, не так ли? И кто знает, может, и ты скоро присоединишься ко мне!

— Никогда! — Корум стал стремительно подниматься по крутой тропе, держа меч в здоровой руке. — Этого никогда не будет, Калатин!

Задыхаясь, Корум добрался до вершины утеса и двинулся на колдуна, который, усмехаясь, неторопливо отступил назад.

Вот тогда Коруму и бросилась в глаза пелена, висящая за волшебником, и он понял, что это за туман.

— Фой миоре! Один из них высвободился!

— Он никогда и не был в плену меча Илбрека. Он следовал в отдалении от главных сил. Это Сренг. Сренг с Семью Мечами.

По мере того, как мир окутывала тьма, туман пополз к Коруму. Снизу, с берега, доносились хриплые возгласы двух сражающихся сидов.

Сквозь пелену тумана Корум увидел огромную боевую колесницу, способную вместить даже такого великана, как Илбрек. Повозку волокли два чудовищных создания, напоминавшие ящериц, но они не были таковыми. Из колесницы показалась огромная белесая масса, покрытая красными пульсирующими бородавками. Тело было совершенно голым, если не считать пояса, на котором висели мечи, — что-то вроде юбки-килта. Подняв взгляд, Корум увидел лицо, напоминающее человеческое, — принцу показалось, что он его уже когда-то видел, как и глаза, полные мрачной ярости. Это были глаза графа Гландита-а-Крэ — именно он отрубил Коруму руку и вырвал глаз, начав тем самым длинную историю войны с Повелителями Мечей. Но эти глаза не узнали Корума, хотя, когда их взгляд упал на серебряную кисть, в них блеснула какая-то искорка.

Изуродованный рот издал гудящий звук.

— Господин мой Сренг, — сказал колдун. — Это он способствовал вашему поражению под Кер Махлодом. Это он сегодня разбил вас. Это Корум.

Корум опустил шкатулку с золотым дубом и серебряным бараном, прикрывая ее серебряной рукой, расставил ноги, сорвал с пояса кинжал и приготовился к бою со Сренгом с Семью Мечами.