Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов

полосу не виданных ранее перемен на пути к «свободе и свету», стал его интерес к экономическим дисциплинам. Своим первым руководителем и «проводником» на этой стезе Чупров называл профессора И.К. Бабста, известного уже тогда своей критикой крепостничества, работами о «современных нуждах нашего народного хозяйства». Именно по его рекомендации Чупров по окончании университета (1866) был оставлен на кафедре политэкономии и статистики для подготовки к профессорскому званию.

Это событие явилось, пожалуй, главным поворотом в судьбе Чупрова, навсегда определившим круг его основных интересов и единомышленников, личностное и профессиональное становление которых также прошло под знаком Великих реформ. «Всё, чем красна наша жизнь, идет оттуда, из 60-х годов», – каждый из них пронес это убеждение через всю жизнь.

Реформаторская модель, разработанная «командой» Александра II и сочетавшая в себе мощный демократический потенциал с либеральными установками, являлась для Чупрова и его соратников образцом государственной политики. Они высоко ценили сочетание гуманно-нравственного подхода и политического реализма во взглядах сподвижников Александра II, их стремление действовать крайне осмотрительно и осторожно, не допуская насилия над жизнью и резкого разрыва с исторической традицией, чреватого социальным хаосом. Настрой не на разрушение, а на созидание, не на разъединение, а на консолидацию общества – в этом они видели залог успеха мирного обновления Родины на путях прогресса.

Чтобы догнать Запад, России требуется «второе 19 февраля», но без повторения кровавого опыта европейских революций, – эта мысль звучала рефреном на страницах ведущих либеральных изданий пореформенного периода («Вестник Европы», «Русские ведомости» и др.), направление которых определяли Чупров и люди его склада, из плеяды так называемых семидесятников. Та же идея была путеводной звездой в их научных исследованиях, сверхзадачей которых была разработка адекватного вызовам времени и потребностям российского общества варианта социально ориентированных преобразований, чуждого крайностям радикально-социалистического и консервативно-охранительного течений общественной мысли. Подобный подход обусловил характерные черты этих деятелей, которые применительно к Чупрову современники определяли как универсальность («экономист в широком смысле слова») и «всеотзывчивость» (готовность воспринимать лучший опыт теории и практики независимо от «направлений», в чьих рамках этот опыт сформировался), дар «чутья действительности» и «научного предвидения».

Переосмысливая труды классиков разных научных школ, Чупров приходил к выводу о том, что в каждой из них «оказывается своя доля истины». По воспоминаниям одного из современников, «все, что было преувеличенного и одностороннего в доктринах этих школ, было разгадано уравновешенным умом А.И. Чупрова… Ошибкам этих школ сразу было отведено подобающее место, но то большое, ценное, что в них заключалось, широко было использовано в воззрениях Александра Ивановича».

Так, он считал заслугой А. Смита и его последователей установление определенной закономерности хозяйственных явлений («Народное хозяйство не есть бессвязный материал, который может принять ту или другую форму под рукой искусного зодчего»). Однако, по его мнению, законы экономики вовсе «не стоят выше пространства и времени» и «не остаются неизменными при всякой перемене явлений». Кроме того, Чупров не разделял убежденность А. Смита в том, что «единственная цель всего общежития» – исключительно «частная выгода индивидуума». История XIX века, отмечал русский ученый, опровергла веру основателя классической школы политической экономии и в то, что единственный путь к желанному общественному благоденствию лежит через освобождение производительных сил от государственной опеки: «…свободная конкуренция, давшая пышный расцвет некоторым сторонам хозяйства», в то же время привела «к порабощению целых общественных классов и к появлению в обществе еще больших бедствий, чем при прежней системе» (крайняя неравномерность в распределении имуществ, появление пролетариата, периодические экономические кризисы, возникновение социального вопроса).

Идейный заряд Великих реформ 1860-1870-х годов, вдохновлявший Чупрова и его коллег, был созвучен интенсивному поиску путей общественного переустройства, происходившему в мире на протяжении XIX – начала XX веков. «На наших глазах повсюду идет процесс разрушения старых хозяйственных форм, оттесняемых наплывом новых идей и отношений… Отсюда крайняя шаткость всех отношений, тревожная сомнительность каждого человека», – замечал Чупров, констатируя обострение ситуации к концу XIX века, а вместе с тем и кризис общественных наук в связи с бурным техническим прогрессом, ускорением процесса мировой интеграции. Свободное владение иностранными языками позволяло русским ученым постоянно быть в курсе новейших достижений и проблем обществознания. Аккумулируя в собственных исследованиях опыт зарубежных коллег, они нередко корректировали его, сообразуясь с отечественными реалиями, вносили свой вклад в копилку новаторских идей.

Пристальный и сочувственный интерес Чупров и деятели его круга проявляли к социалистическому учению, развитие и рост популярности которого стали приметой эпохи утверждения промышленного капитализма как в странах Запада, так и в России. Важным достижением социалистической мысли Чупров считал обоснование идеи кооперации: на протяжении всей жизни он занимался изучением теории и практики кооперативного движения в России и за рубежом. Этой теме он посвятил свою первую публикацию (Успехи кооперации в Италии и Германии // Отечественные записки. 1867. № и). Явно проецируя иностранный опыт на Россию, Чупров обращал особое внимание на такие стимулы кооперативной деятельности, как энтузиазм лидеров, общественная солидарность («Единение богатых и ученых с народом на мысли о том, что кооперация должна составлять общую религию труда»), определенный уровень культуры участников общего дела. По словам ученого, итальянский опыт ясно показал, что «кооперация, как она ни благодетельна, не может служить во всех местах и во всякое время чудесным лекарством против страданий трудящихся», а потому «успех кооперации возможен только там, где население подготовлено к ней правильным образованием и здоровым нравственным и экономическим воспитанием». Применительно к России Чупров подчеркивал необходимость соблюдения принципа постепенности и последовательности в развитии кооперации при поддержке государства. Сторонник коллективных форм организации хозяйственной деятельности, он был одним из учредителей Комитета о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах (1871), участвовал в составлении его программы (вместе с кн. А.И. Васильчиковым, А.В. Яковлевым, Н.П. Колюпановым, Е.В. де Роберти, Н.В. Верещагиным).

Разделяя убеждение в том, что прогресс человечества обеспечен на путях утверждения социалистических идей, Чупров и его соратники испытывали особое тяготение к немецкой исторической школе. К началу XX века именно она заняла господствующее положение в экономической теории, почти повсюду вытеснив представителей прежнего, «смитовского» направления. Особенно плодотворным было личное общение и творческое взаимодействие русских ученых с идеологами социально-этического учения в рамках указанной школы, получившего известность как катедер-социализм. Показателен в этом смысле и пример Чупрова. Летом 1872 года он был командирован университетом на два года за границу. Занимаясь в европейских научных центрах (Вена, Мюнхен, Лейпциг и др.), молодой исследователь слушал лекции известных экономистов и философов, среди которых – В.Г. Рошер, Г.Ф. Кнапп, К.Г.А. Книс, а также Л. фон Штейн, автор идеи социального государства, первопроходец в историческом изучении социализма и его научной критике. Обосновывая мысль о несбыточности упований своих современников-социалистов на скорое воплощение