Гибель гигантов - Кен Фоллетт

Обычно в гараже у Вялова стояло три машины: «паккард», Левкин «форд» модели Т и синий «Гудзон», на котором разъезжали вяловские головорезы. Копам не понадобится много времени, чтобы вычислить, что Левка уехал на «паккарде». По подсчетам Левки выходило, что машину начнут искать через час.

Если повезет, к этому времени его уже не будет в стране.

Он ездил в Канаду несколько раз, с Маргой. До Торонто было всего сто миль, в быстрой машине — три часа пути. Им нравилось останавливаться в гостинице как мистер и миссис Петерс и выходить в город, разодевшись в пух и прах, зная, что можно не волноваться, что их заметит кто-нибудь из знакомых и скажет Джозефу Вялову. Американского паспорта у Левки не было, но он знал несколько мест, где можно пересечь границу, не проезжая через пограничные посты.

К полудню он уже добрался до Торонто и поселился в тихой гостинице.

Он заказал в кофейне сэндвич и сидел, раздумывая над своим положением. Его ищут по обвинению в убийстве. Дома у него нет, и он не может увидеться ни с первой, ни со второй своей семьей без риска быть арестованным. Возможно, он никогда больше не увидит своих детей… У него только и осталось, что пять тысяч долларов в поясе да угнанный автомобиль.

Он вспомнил, как всего десять месяцев назад хвастался перед братом. Что подумал бы Григорий сейчас?

Он доел сэндвич и пошел бесцельно бродить по центру города. Ему было тоскливо. Зайдя в винную лавку, он купил бутылку водки, чтобы выпить у себя в комнате. Может быть, просто напиться сегодня? Он заметил, что ржаной виски здесь стоит всего четыре доллара за бутылку. В Буффало бутылка виски стоит все десять, и то если посчастливится найти; а в Нью-Йорке — вообще пятнадцать или двадцать. Он знал, так как пытался купить контрабандную выпивку для ночных клубов.

Он вернулся в гостиницу и достал льда для виски. Комната была пыльная, с полинялой мебелью, окно выходило на задние дворы дешевых магазинчиков. За окном опускалась ранняя северная ночь, и Левке стало так тоскливо, как не было еще никогда в жизни. Он подумал, не выйти ли на улицу и не подцепить ли какую-нибудь девчонку, но как-то не лежала сейчас к этому душа. Он так и будет убегать отовсюду, где бы ни жил? Из Петрограда он убежал из-за убитого полицейского, из Эйбрауэна он убежал в последний миг, и ему в буквальном смысле наступали на пятки те, кого он обманывал при игре в карты; сейчас он сбежал из Буффало, скрываясь от правосудия.

Надо что-то сделать с этим «паккардом». Буффальские полицейские могли передать коллегам в Торонто приметы автомобиля. Ему нужно поменять либо номера, либо машину. Но он никак не мог собраться с силами.

Ольга, должно быть, рада была от него избавиться. Теперь все наследство достанется ей одной. Вот только вся империя Вялова день ото дня стоит меньше и меньше.

Он задумался, сможет ли перевезти сюда Маргу и крошку Грегори. И захочет ли Марга сюда переехать? Ее мечтой, как и Левкиной, была Америка. А Канада отнюдь не была местом, куда стремятся певицы ночных клубов. Она могла бы поехать с Левкой в Нью-Йорк или в Калифорнию, но не в Торонто.

Он будет скучать по детям. Когда он подумал, что Дейзи будет расти без него, у него на глаза навернулись слезы. Ей еще и четырех нет, она может его совсем забыть… В лучшем случае останется смутное воспоминание. Она не будет помнить «самый большой в мире сэндвич»…

После третьей рюмки ему в голову пришло, что ведь это он — несчастная жертва несправедливости. Он же не хотел убивать своего тестя. Джозеф первый начал. И как бы там ни было, на самом деле Левка его не убивал: он умер он какого-нибудь спазма или сердечного приступа. На самом деле просто так уж не повезло… Но никто в это не поверит. Единственная свидетельница — Ольга, а она захочет отомстить.

Он налил еще и лег на кровать. Черт с ними со всеми, подумал он.

Он забылся беспокойным пьяным сном, и ему вспомнились бутылки в витрине винной лавки. «Канадиен Клаб», четыре доллара, было написано на ценнике. Он знал, что почему-то это казалось ему важным, но в данный момент не мог точно понять, в чем дело.

Когда он проснулся на следующее утро, у него было сухо во рту и болела голова, но он знал, что «Канадиен Клаб» за четыре доллара может оказаться его спасением.

Он ополоснул стакан, из которого пил виски, и налил жидкости от растаявшего льда, со дна ведерка. На третьем стакане у него появился план.

Апельсиновый сок, кофе и аспирин несколько привели его в чувство. Он подумал об опасностях, ждущих впереди. Но никогда Левка не позволял себе отказаться от дела, испугавшись риска. «Если я откажусь, — думал он, — я поведу себя как Григорий».

У его плана был один крупный недостаток. Его успех зависел от примирения с Ольгой.

Левка проехался по соседским кварталам, где снимала жилье беднота, и зашел в дешевую забегаловку, где завтракали рабочие. Подсев за столик к компании, похожей на маляров, он сказал:

— Мне бы надо сменять мою машину на грузовичок. Не знаете, кого бы это могло заинтересовать?

— А с законом все чисто?

Левка обаятельно улыбнулся.

— За кого ты меня принимаешь, приятель? — сказал он. — Если бы все было чисто, разве бы я продавал ее здесь?

Ни в этом, ни в следующих нескольких местах желающих не нашлось, но наконец он отыскал покупателя в автомобильной мастерской, которой владели отец с сыном. Он обменял «паккард» на двухтонный фургон «Мак Джуниор» с двумя запасками, не получив при этом ни документов, ни денег. Он понимал, что это грабительский обмен, но хозяева мастерской видели, что он в безвыходном положении.

После полудня он пошел к оптовому торговцу алкоголем, чей телефон нашел в справочнике.

— Мне нужна сотня коробок «Канадиен Клаб», — сказал он. — Почем отдадите?

— За такой опт — тридцать шесть долларов за коробку.

— Годится. — Левка вынул деньги. — Я открываю заведение за городом, и…

— Да не надо объяснять, приятель, — сказал оптовик. Он указал за окно. На свободном месте по соседству бригада расчищала площадку под строительство. — Вон, новый склад строю, в пять раз больше этого. Слава Богу за этот сухой закон!

Левка понял, что не одному ему пришла в голову эта светлая мысль.

Он заплатил, и они погрузили виски в фургон.

На следующий день Левка поехал назад в Буффало.

Левка припарковал свой фургон виски возле дома Вяловых. Зимний день кончался, опускались сумерки. На подъездной аллее машин не было. Он подождал немного, готовый бежать, но никакого движения не увидел.

С туго натянутыми нервами он вышел из фургона, подошел к двери и вошел, открыв своим ключом.

В доме было тихо. Только сверху доносился голос Дейзи и приглушенные ответы Полины. Никаких других звуков слышно не было.

Тихо ступая по мягкому ковру, он пересек холл и заглянул в гостиную. Все кресла были сдвинуты к стенам. Посреди комнаты на подставке, покрытой черным шелком, стоял полированный гроб красного дерева, со сверкающими медными ручками. В гробу лежало тело Джозефа Вялова. Смерть смягчила сварливые черты, и лицо его казалось кротким.

Над телом в одиночестве сидела Ольга. На ней было черное платье. Она сидела спиной к двери.

Левка вошел в комнату.

— Здравствуй, Ольга, — сказал он тихо.

Она открыла рот, собираясь закричать, но он успел зажать ей рот рукой.

— Тебе не о чем волноваться, — сказал Левка. — Я просто хочу поговорить.

Медленным движением он отпустил ее.

Кричать она не стала.

Он немного расслабился. Первое препятствие позади.

— Ты убил моего отца! — яростно сказала она. — О чем мне с тобой говорить?

Он сделал глубокий вдох. Сейчас надо было сыграть очень точно. Простого обаяния будет мало. Придется еще и думать.

— О будущем, — сказал он. Он говорил мягко, примирительно. — Твоем, моем и маленькой Дейзи. Я понимаю, что я попал в беду, но и ты — тоже.

Она не желала его слушать.

— Я-то ни в какую беду не попала! — сказала она и отвернулась, глядя на тело.

Левка придвинул стул и сел рядом с ней.

— Дни империи, которую ты унаследовала, сочтены. Бизнес твоего отца рушится, он уже почти ничего не стоит.

— Мой отец был очень богат! — сказала она возмущенно.

— Он был владельцем баров и гостиниц и занимался оптовой торговлей алкоголем. Сейчас все его предприятия терпят убытки, а ведь сухой закон начал действовать лишь две недели назад. Он уже закрыл пять баров. Скоро не останется ничего… — Левка помедлил в нерешительности, а потом все-таки применил свой самый сильный аргумент: — Ты не можешь думать только о себе. Ты должна подумать о том, как ты будешь растить Дейзи.

Казалось, его слова потрясли ее.

— Папин бизнес действительно рушится?

— Ты сама слышала, что твой отец сказал мне позавчера за завтраком.