Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

– Тогда ощипывать и потрошить будешь ты, – Обиделся на «артрит» дед.

– С другой стороны, – Отобрал я у деда топор и птичку, – Будет честно делить обязанности пополам!

Тюк топориком.

Дальше мы с дедом в четыре руки ощипали тушки, предварительно их ошпарив, выпотрошили и пошли в дом, обнаружив на кухне зевающую и пьющую чай Кохэку, одетую в оранжевую футболку и бежевые шортики. Поздоровались.

– Ты пропустила самое интересное! – Проинформировал я ее.

– И почему‑то совсем об этом не жалею, – Посмотрев на отправленные в раковину куриные тушки, ответила она.

– Поможешь разделать? – Попросил я, – У Ринтаро‑сенсея артрит.

Дед тут же отвесил мне легкий подзатыльник.

– В таком случае, доверяю все тебе. Мне нужно готовиться к интервью, – Сказал он и направился на второй этаж.

– Какое интервью? – Спросил я его спину и был обидно проигнорирован.

– Он же поставил мировой рекорд, ты что, забыл? – Удивилась Кохэку.

– Точно! Совсем вылетело из головы! – Хлопнул я ладонью по лбу, подошел к раковине, помыл трупики, вооружил себя и Кохэку ножиками, и мы приступили к разделке.

– Угораздило же меня проснуться в такую рань! – Буркнула Кохэку. Я хохотнул, – А чего это ты такой жизнерадостный с самого утра? Бесит! – Покосилась она на меня.

– А чего мне? Окинава, каникулы, друзья! – Улыбнулся я ей и предложил: – Может сходим куда‑нибудь вдвоем после возвращения?

– Подкатываешь? – Направила она меня ножик.

Я фыркнул.

– Что это за реакция? Обидно, знаешь ли! – Пробубнила она, возвращаясь к делу.

– Ты же и сама все понимаешь, – Ответил я.

– Понимаю, – Улыбнулась она, – Давай сходим, я не против узнать тебя получше.

– Подкатываешь? – Вернул я ей подкол.

Кохэку вернула мне фырканье.

Разобрав курочку на запчасти, обмазали ее чесноком, посыпали солью, сгрузили на поднос, накрошили туда лука и отправили в духовку.

Пока запекалось, приготовили рис и соорудили салатик из соседских овощей – поток даров иссяк, но запас оставался еще изрядный. В процессе тренировал силу воли, борясь с желанием подколоть Кохэку на тему потери девственности. Нельзя!

– Знаешь, мой брат из‑за тебя потерял душевный покой, – Вдруг сказала она, сев за стол и положив голову на ладони.

– Неудивительно, моей красоте покорны как женщины, так и мужчины! – Самодовольно кивнул я.

Девушка хохотнула, оценив шутку.

– «Где этот пацан был раньше? С таким материалом мы бы стали известны по всей Японии», – Спародировала она голос Акиры.

– А потом Сара уйдет из группы, чтобы воспитывать ребенка, а Акира поймает звездную болезнь. Развод, отъезд Сары с ребенком в Америку, и вот ты уже меня ненавидишь за то, что я разрушил семью твоего брата, – Вздохнул я.

– Скорее всего так и будет, – Не стала даже пытаться спорить Кохэку. Эй, может хоть попытаешься опровергнуть тезис о ненависти? Мне вообще‑то обидно! – Брат всю жизнь мечтал об успехе, потому и поехал в Америку – там, мол, больше возможностей, так что, если дать ему шанс, он с легкостью откажется от всего остального.

– Значит, надо искать другую ручную группу, – Вздохнул я. Не хочу, чтобы моя компания раскололась, – Жаль, мне нравятся ребята из «Альдекальдо».

– Ну, если найдешь замену Саре и Акире, музыкантов можешь забрать себе, – Великодушно разрешила Кохэку, – Мне до них нет никакого дела.

– Кстати, ты ведь офигенно поешь! Хочешь, сделаем тебя айдолом? А если подтянешь английский, станешь звездой мировой величины, – Предложил я Кохэку.

– Прямо‑таки мировой? – Недоверчиво усмехнулась она.

– Every night in my dreams I see you, I feel you, – Начал я петь песню Селин Дион из «Титаника». Мои вокальные способности не настолько хороши, как у девушек, но потенциал песни в какой‑то степени передать могу, что подтверждалось выражением лица Кохэку, с каждой строчкой меняющегося от недоверчиво‑насмешливого к восторженно‑задумчивого. Дойдя до припева, я увлекся, взял слишком высоко и позорно закашлялся.

– В общем, как‑то так, – Откашлявшись, подвел я итог.

– Поняла, – Кивнула Кохэку со сложным лицом, – Мне надо подумать.

– Думай, – Разрешил я, – Времени тебе даю до августа. Репетиторы это круто, но желательно отправить тебя поучиться годик‑другой в Америке, чтобы вытравить акцент.

Блин, а ведь если я отправлю ее за границу, Кейташи меня убьет.

– Боюсь, до совершеннолетия родители меня не отпустят, – Вздохнула она.

– Тогда можешь ограничиться любовью японских фанатов, – Улыбнулся я, – В общем, думай.

– Подумаю, – Серьезно кивнула она.

– Откажешься – не страшно, я в любом случае найду тебе применение, – Обнадежил я девушку.

– В каком смысле? – Нахмурилась она.

– Отправим тебя учиться на какой‑нибудь менеджмент, будешь ездить по миру, заключая договоры от моего имени с полезными людьми, – Пояснил я.

Кохэку саркастично хмыкнула.

– Зря смеешься, перед тобой – полноценный долларовый миллионер, – Не удержавшись, похвастался я.

– Как? – Выпучила она глаза.

– Придумал пару клевых штук, которые батя продал американцам. Телешоу.

– А? И ты молчал? Давай обратно деньги за паром! – Потребовала она.

– Да без проблем, – Улыбнулся я.

– Впредь всегда будешь платить за меня! – Добавила она.

– Запросто, – Улыбнулся я еще шире, – Так что учись прилежно, и сможешь утолить страсть к путешествиям, заодно получая хорошую зарплату. Звучит неплохо, не так ли?

– Доброе утро! – Приласкал мой слух любимый голосочек, и в кухню вошла Хэруки, еще не сменившая зеленый шелковый халатик ниже колена на что‑то цивильное.

Испытав приступ умиления, подбежал к девушке, обнял и принялся расцеловывать.

– Да‑да, не обращайте на меня внимания, – Буркнула Кохэку.

Когда Хэруки удалось высвободиться из моих цепких лап, она пошла в ванную, а на кухню спустилось новое действующее лицо в виде одетого в кимоно бати.

– Готовите курицу? – Принюхавшись, спросил он.

– Ага, – Кивнул я. К бате у меня тоже есть разговор.

– Бать, на пароме я встретил учителя из Токио, он что‑то говорил о математике и спонсорах, так что я дал ему твою визитку. Он позвонит в течение нескольких дней после нашего возвращения. Зовут Яно Арэта, выслушай его, ладно?

– Может, объяснишь нормально, чего он хотел? – Налив чайку, уселся батя за стол.

– Прости, мои мысли в тот момент были далеки от математики, – Покаялся я, – Но разве «Хонда» откажется помочь математике родной страны?

– Думаю, не откажется, – Для разнообразия решил не артачиться батя и улыбнулся, – Это ведь благородное дело.

– Вот и я так решил, – Улыбнулся я ему в ответ.

Сверху раздались шаги, и на кухне появился Кейташи. Поздоровались.

– Ну что, на пробежку? – Спросил он меня.

А я и забыл о тренировках! Отдых совсем меня расслабил.

– Пошли! – Кивнул я, – Последите за курочкой? – Посмотрел я на батю с Кохэку. Они заверили, что последят. Мы с другом вышли на улицу, немного размялись и побежали тем же маршрутом, что и в прошлый раз. Погода стояла отличная – никакого тумана, а утренний воздух был приятно‑прохладным.

– Слушай, а разве не здесь торговал ножами тот старик? – Остановившись и глядя на заброшенный дом с запущенным садом и заколоченными окнами, спросил Кейташи.

– А ведь похож, – Стало мне немного жутко, – Может, мы свернули не туда? Давай проверим!

Вернувшись к перекрестку, побежали по параллельной улице. Нет, ничего похожего. После этого оббежали оставшуюся часть поселка, но нужного дома так и не нашли. По спине побежали зловещие мурашки.

– Ой, ты же не купил проклятый нож у призрака? – Пришла в голову Кейташи та же мысль, что и мне.

– Да ну, бред, – Натянуто засмеялся я, – Давай вернемся к тому дому еще раз, может нам показалось?

Вернулись. Не показалось – дом остался заброшенным.

– Может, он уехал недавно? – С робкой надеждой в голосе спросил я полную чушь.

– Ага, и манговое дерево тут же засохло! – Указал Кейташи на мертвый ствол дерева, под которым когда‑то сидел далекий потомок рода Масамунэ.