Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ) - Смолин Павел

Отогнав мрачные мысли, встретил переодевшихся девочек улыбкой. Подружки решили нарядиться одинаково – в белые футболочки «Хеллоу Китти» и джинсовые юбочки. Экая милота!

Проходя мимо «сельпо», девочки изъявили желание поесть мороженного, я выделил Чико денежку, и они пошли выбирать.

– Пойдем в парк сразу, как отведем детей? – Спросил я Хэруки, – Или хочешь сначала пообедать?

– Лучше сразу, – Кивнула она и понуро добавила, – Надо было давно рассказать тебе все, но я ужасно боюсь, что ты станешь относиться ко мне хуже.

– Глупости! – Опроверг я ее опасения и крепко обнял, – Что бы ни случилось, я продолжу любить тебя.

– Обниматься у всех на глазах неприлично! – Раздался со стороны магазина укоризненный голос Чико. Такаока‑тян смотрела на нас широко распахнутыми глазами. Да, девочка, у нас проблемы с воспитанием. Не будь как мы.

– Ну‑ка давай сюда мороженное! – Протянул я руку к сестренке, – Портить аппетит перед обедом нехорошо!

– Не надо, братик, я все поняла! – Спрятала фруктовый лед за спину сестренка, – Когда взрослых нет, можно немного нарушать правила! – Сделала она вывод, к которому рано или поздно приходят все дети.

– Только если это не причиняет никому проблем и не нарушает закон! – На всякий случай предупредил я.

– Да, я помню, что ты говорил, что уважаешь уголовный кодекс! – Процитировала она Остапа Бендера в моем переложении, – Я тоже буду! А ты, Такаока‑тян? – Спросила она подружку.

– Я не знаю, что такое уголовный кодекс, – Смущенно призналась та.

– Это такая книжка, куда взрослые записали все, чего ни в коем случае делать нельзя! – Объяснила сестренка.

– Вот как? Что ж, тогда я тоже буду его уважать! – Покивала Такаока‑тян.

Когда подошли к дому, передали заботу о девочках взрослым, отказались от обеда в виде приготовленного дедом супа из плавников марлина, пообещав покушать, когда вернемся, и переоделись – Хэруки обещала наличие в лесу кровососущих насекомых, поэтому не сговариваясь выбрали джинсы. Я надел белую рубаху с длинным рукавом, а девушка зеленую блузку – тоже с длинным рукавом. В карман положил крем от комаров – он ездил с нами на Ишигаки, где изрядно помог.

Парк находился далеко от нас, поэтому пришлось сесть в автобус. По дороге Хэруки ушла в себя, собираясь с мыслями, а я молчал, чтобы не мешать. Через какое‑то время, миновав пару небольших поселков и фермерские угодья (на одной из ферм увидел пасущихся за ограждением местных поняшек – сюда и поведу Чико), мы прибыли к парку Мицудахара.

Покинув автобус, осмотрелись – ну, субтропики: пальмы да незнакомые мне деревья. Пока незнакомые, ибо как только Хэруки восстановит душевный покой, она с радостью заполнит пробелы в моих знаниях. Обмазались кремом и двинулись по тропинке, ведущую между двух высоких крутых холмов. Миновав «ущелье», вышли на более ровную местность. Хэруки не задумываясь свернула в заросли, потянув меня за руку. Аккуратно раздвигая ветви, какое‑то время брели по дикому тропическому лесу, пробираясь через настоящий бурелом. В этот момент я с теплом вспомнил леса средней полосы России – я много раз бывал в тайге, и передвигаться по ней было значительно легче. Теперь я понимаю, почему в фильмах проход по джунглям прорубают при помощи мачете. Увы, для нас этот способ не подходит, поэтому пришлось терпеть. У Хэруки, впрочем, никаких сложностей не возникало – она легко находила проходы в казавшейся мне неприступной зеленой стеной растительности и ловко в них проскальзывала. Мне же приходилось концентрироваться и потеть не столько от теплого влажного воздуха – окружающие холмы и заросли отрезали нас от блаженного, уже ставшего привычным, ветерка – сколько из опасений критически повредить какое‑нибудь ценное растение.

Наконец, Хэруки нашла устроившее ее место – им оказалась небольшая, погруженная в уютный зеленый полумрак, полянка, в центре которой лежал упавший ствол какого‑то дерева. Девушка с грустной улыбкой погладила поросший мхом мертвый ствол, нашла не заросшее местечко, уселась и похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая присоединиться, что подуставший от «полосы препятствий» я охотно и сделал, обняв девушку за плечи.

Немного помолчали, слушая шум окружающего леса, Хэруки прикрыла глаза и начала рассказывать.

– В выпускном классе средней школы мы с Кохэку дежурили. Один из одноклассников предложил нам помочь двигать парты. Ведро протекало, поэтому Кохэку пошла попросить новое.

Я внутренне завопил от ужаса и сжал зубы – история начиналась аналогично сценарию какого‑нибудь хентая об изнасиловании.

– Этот… – Хэруки замолчала, пытаясь подобрать подходящий термин.

– Может, подойдет выражение «эта особь?» – Предложил я. Хотелось использовать вариант погрубее, но моя девочка не ругается, поэтому кивнула, принимая предложенный вариант.

– Эта особь закрыла дверь и с мерзкой ухмылкой сказала мне, что не выпустит, пока я не сделаю все, что он хочет. Иоши, мне было так страшно! – Хэруки задрожала, и я обнял ее крепче, – Он зажал меня в угол, и начал трогать своими мерзкими руками, – Из глаз девушки потекли слезы, я изо всех сил старался не заорать, – Ничего противнее я никогда не испытывала, – Дрожащим голосом продолжила она, – «Я могу сделать с тобой все, что угодно, и мне за это ничего не будет!», – Выплюнула она прямую речь ублюдка, – «Все равно никто не поверит словам зеленоволосой чудачки! Не волнуйся, тебе понравится!».

Сердце сдавило от жалости, в горле встал ком, душу жег бессильный гнев.

– Когда он порвал матроску на моей груди и начал лапать… – Хэруки повернулась, уткнулась лицом в мое плечо и перешла на шепот, – Я отключилась.

Девушка надолго замолчала, плача и шмыгая носом. Я не торопил и ласково гладил ее по голове. Какой надо быть мразотой, чтобы обижать такое милое создание?

– Когда я пришла в себя, эта особь лежала на полу вся в крови и без сознания, – Мертвым, пугающе‑безэмоциональным тоном продолжила Хэруки, – В противоположном от меня углу класса я увидела трясущегося от страха одноклассника. В руках он держал направленную на меня камеру. Он прятался в шкафчике для швабр и собирался заснять все на видео! – Вдруг закричала Хэруки, вскочила на ноги и начала мерить поляну шагами, – С помощью записи они собирались меня шантажировать и превратить в свою игрушку! К счастью, он не успел ничего сделать с кассетой – я напугала его так, что он обоссался! – Хэруки подняла лицо к скрытому кронами окружающих нас деревьев небу и жутко рассмеялась каким‑то каркающим смехом, заставив мою спину покрыться мурашками. Просмеявшись, продолжила рассказ, резко ускорив речь до едва разборчивой:

– Когда в класс вернулась Кохэку, она сразу подняла тревогу. Как забегали учителя – такой скандал в школе для элиты!

«Вот почему школьник смог себе позволить себе видеокамеру», – Пронеслась где‑то в глубинах оглушенного поведением Хэруки мозга отстраненная мысль. Гребаные мажоры полны гнилья.

– Эту особь отправили в больницу – у него нашли перелом носа, трех пальцев на руке и сотрясение мозга. Как дедушка орал на учителей и родителей этих… этих… ПОДОНКОВ! – Выдавила Хэруки предельное для себя оскорбление, – Отец этой особи оказался важной шишкой в психиатрии, и сделал те бумаги, которые дедушка показывал полицейскому, хотя поначалу пытался выгораживать своего драгоценного сыночка! Тут и пригодилась кассета – запись не оставила ни у кого сомнений, кто виноват во всем случившемся! Этих двоих засунули в спецшколу, а я остаток учебного года провела на домашнем обучении. «Никогда не позволю ни одному мужчине ко мне прикасаться!» – Решила я тогда. Но… – Хэруки посмотрела на меня полными нежности глазами, резко приблизилась и обняла, прижав мою голову к груди, – Когда я увидела тебя, так увлеченно ухаживающего за помидорами, я подумала, что ты очень похож на моего дедушку. Такой человек просто не может быть плохим!

Обхватив мои щеки ладонями, Хэруки заставила поднять взгляд и посмотреть на ее счастливое лицо.

– Я так счастлива, что не ошиблась! – Выдохнула она и впилась в мои губы поцелуем.