Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в главной роли пьесы — в роли Севили?
Образ этот не мог не привлекать внимания Баджи. Вначале бесправное существо, жалкая рабыня мужа, страдающая мать, жестоко разлученная с сыном, Севиль шаг за шагом постигала подлость окружающего ее мира, топчущего ее человеческое достоинство, ее любовь, ее материнское чувство, и наконец швыряла в лицо этому миру ненавистную чадру и вырывалась из него, чтоб любой ценой прийти к свету и свободе.
Образ Севили таил в себе обаяние, не мог не тронуть сердца зрителей, не мог не вызвать на их глаза слезы. И все же что-то удерживало Баджи от этой роли. Опасалась ли она, что роль Севили для нее слишком сложна, ответственна, и считала, что талантливая, опытная Юлия-ханум справится с ней лучше? Претило ли ей, даже в условной жизни сцены, снопа упрятать себя под ненавистной чадрой? Хотелось ли сказать не столько о том мире, который умирал, сколько о том, который уже возник и будет жить?
Останавливал внимание Баджи и другой образ пьесы — Гюлюш.
Многое в образе этой девушки напоминало тех женщин, которые в первые годы советской власти самоотверженно боролись за раскрепощение азербайджанки и к которым Баджи с тайной гордостью причисляла и себя.
Да, сходны были мысли, чувства, устремления Гюлюш с теми, какими были преисполнены женщины-активистки первых лет советской власти, и это не могло не привлекать к Гюлюш симпатий Баджи. На память Баджи при этом приходило высказывание Станиславского, что в пьесах общественно-политического значения актеру особенно важно зажить мыслями и чувствами образа. Оно вселяло в нее веру, что она сумеет донести до сердца зрителей понятный, близкий ей образ Гюлюш.
Снова и снова вчитывалась, вдумывалась Баджи в женские роли пьесы, сопоставляла их, стараясь определить свой выбор, пока наконец не пришла к выводу: она сыграет Гюлюш!..
Виктор Иванович в ответ на ее решение сказал:
— Одобряю твой выбор!
Такими же словами ответил он Телли, когда та поспешила с просьбой поручить ей роль Эдили. Как и тогда, он улыбнулся. Но как не похожа была сейчас его ласковая, одобрительная улыбка на ту, какой он улыбнулся Телли!
Многие в театре удивлялись: Баджи — молодая, талантливая актриса-азербайджанка, она бесспорно получила бы роль Севили, если б проявила даже небольшую настойчивость. Любая актриса сочла бы за честь выступить в этой выигрышной роли. А Баджи? Странная она какая-то, эта Баджи!
— Ничуть она не странная! — возражал Чингиз — Она просто не хочет ссориться из-за этой роли с супругой своего покровителя, с Юлией!
— Да к тому же хочет похвастать, что справится даже с такой унылой ролью, как Гюлюш! — вторила Телли и с небрежной улыбкой добавляла: — Стоило ради этого ходить в любимицах худрука!
Искусство взыскательно
Роль Гюлюш оказалась трудной.
В ней не хватало сочных красок, какими были наделены другие персонажи пьесы. Она была суховатой, пожалуй, несколько дидактичной.
Это стало очевидным сразу, как Баджи приступила к работе над ролью. Понятным стало и то, почему удивлялись товарищи ее выбору.
Однажды, наблюдая за работой Баджи, Али-Сатар сказал:
— Уж очень у тебя Гюлюш получается сознательной, слишком свободно и смело держит она себя с людьми, чересчур напористо их поучает. Не забывай, что в основном действие происходит в мусаватские времена, а ты изображаешь Гюлюш такой, какой она могла быть в наши дни.
— Но разве нельзя дать идеализированный образ? — возразила Баджи.
— Можно, конечно. Однако в реалистической пьесе нужно строго соблюдать меру, чтоб образ был правдивым… Я вспоминаю ваш выпускной спектакль и эту девушку-узбечку в роли старшей жены визиря…
Баджи насторожилась: неужели Али-Сатару не понравилась игра Халимы?
— Нет, нет, эта славная молодая узбечка играла талантливо, живо! — поспешил Али-Сатар, поняв Баджи. — И все же… в роли старшей жены визиря она не должна была вести себя так решительно.
— Но ведь у старшей жены сильный характер, а самолюбие ее больно ущемлено.
— Все это так… Но жена визиря хорошо знает, что по шариату муж ее наделен правом иметь много жен, и что в доме визиря действует закон: «захочу — помилую, захочу — раздавлю», что, разгневавшись, визирь может вышвырнуть ее из дому, как шелудивую собачонку… Помнится, покойный мой друг Гусейн советовал актерам ни на минуту не забывать о том, какое место занимает данный герой пьесы в кругу людей, где он вращается. Этот совет, Баджи, может быть полезен и тебе.
Слова Али-Сатара напомнили Баджи недавний рассказ Виктора Ивановича об актрисе Ермоловой. Однажды спросили Ермолову, как она изучает роли и нет ли у нее для этого своих приемов. Актриса ответила, что, пожалуй, есть: первые тридцать лет своей работы она считала главным для актера — изучить роль, понять чувства, которые ему предстоит пережить на сцене, но, придя к творческой зрелости, убедилась, что актеру важнее всего вдуматься в слова и поступки окружающих его по роли действующих лиц. Не только «в себе», но главным образом «вне себя» находила она опору для своей жизни на сцене. Так основным предметом изучения роли стали у этой великой актрисы сама пьеса и роли партнеров.
Али-Сатар старательно осуществляет свое шефство над Баджи.
И сколь часто и всегда кстати приходит ему в этом на помощь его славная супруга Юлия-ханум!
Стоит Али-Сатару, делая указания своей подшефной, что-нибудь упустить, как Юлия-ханум, с виду погруженная в собственную работу, мягко и деликатно напоминает ему об этом. Стоит Али-Сатару заняться обычно бесплодными поисками какой-нибудь понадобившейся ему в ходе объяснений старой фотографии, рецензии, программы, как выцветшую фотографию, пожелтевшую рецензию, программу уже протягивают ему тонкие заботливые руки Юлии-ханум. А если Баджи впадает в уныние от трудностей в работе, Юлия-ханум быстро находит для нее ободряющие слова…
— Нужно быть дурой, чтоб помогать той, кто только того и ждет, как бы тебя сменить! — с апломбом говорит Телли, слушая рассказы Баджи о Юлии-ханум.
Ах, Телли, Телли!
Кто научил тебя дурно думать о людях, видеть в их поступках себялюбие, корысть? Ведь ты не глупа, и сердце у тебя вовсе не злое, и жизнь твоя не так тяжела, чтоб прийти к таким мрачным мыслям. Почему ж ты не хочешь поверить, что наши люди уже немножко изменились к лучшему, перестали страшиться того, что счастье соседа неизбежно несет беду им самим?..
Чем больше вдумывалась Баджи в образ Гюлюш, тем справедливей казались ей замечания Али-Сатара.
Да, она правильно поступала, подчеркивая волевые черты образа Гюлюш,
