Шерас - Дмитрий Стародубцев

— Какая история? — удивился ДозирЭ.

Кажется, что-то такое было недавно, но сейчас он не имел понятия, о чем идет речь. Это сказывалось побочное действие чудесных лекарств, которыми его напичкали.

— Если ты собрался меня морочить, то мне только и остается, что отправить тебя обратно в Круглый Дом, из которого ты вряд ли уже когда-нибудь выйдешь, — нетерпеливо предупредил Алеклия. — Пойми, я даю тебе шанс. Ты — один из лучших воинов Белой либеры, и я не могу позволить Вишневым плащам вот так вот запросто обвинить тебя в чем-то несусветном и сгноить заживо в глухих подземельях. Объяснись!

Алеклия сделал несколько шагов вперед, приблизившись к молодому человеку на расстояние вытянутой руки. По безмолвной команде цинитая Семерика белоплащные воины образовали круг, взяв ДозирЭ и Инфекта в плотное кольцо.

— К чему такие предосторожности, Семерик? — недовольно оглянулся Божественный. — ДозирЭ и сам пока еще мой телохранитель.

Семерик, стройный крепкий воин с красивым мужественным лицом, лишь повел плечами.

— Позволю себе заметить, мой Бог, — бесстрастно отвечал он, пропустив мимо ушей последнюю фразу Божественного, — ДозирЭ крайне опасен: я видел его в схватке. Думаю, что он опасен и безоружный. Лучше всего было бы связать ему руки. Только тогда можно не беспокоиться.

«Семерик всё знает, — догадался Инфект, показывая жестом телохранителю, что принял его опасения к сведению. — Скорее всего, об этом знают и в Белой либере. Знают, хитрецы, может быть, даже больше, чем знаю я». Он вспомнил, что несколько раз получал сведения о неприятных слухах, которые бродили по Грономфе. В народе говорили, что Божественный воспылал страстью к люцее Андэль, возлюбленной одного из лучших своих воинов, и что он только и ждет случая, чтобы расправиться с беднягой. А еще что несчастная Глум, давняя и бесспорная фаворитка правителя, к которой тот вдруг охладел, так много пролила слез на алтарь безутешного горя, что даже ослепла.

— Говори же, ДозирЭ! — гневно потребовал Божественный. — Если ты виноват — умрешь, но если это гадкий навет, умрут другие — те, кто затеял всю эту мерзкую возню.

Тут мысли молодого человека стали проясняться. Сначала в черной бездне беспамятства начали появляться, словно всполохи, какие-то отрывки, будто почти утерянные картинки из сновидений, а потом он вспомнил имя «Андэль». И тогда его память как прорвало — всё происшедшее за последний день вдруг предстало перед его внутренним взором длинной цепью стремительно развивающихся роковых событий.

— Мне не о чем рассказывать, мой Бог, — устало сказал ДозирЭ. — Все, что тебе сообщили, — правда.

— Но ведь если всё это так, тебя будут жестоко пытать, а потом казнят! — изумился Алеклия. С некоторой долей сочувствия и внезапным ощущением собственной вины он разглядывал жалкое избитое существо в чужих безобразных обносках, которое всего лишь несколько дней назад было блистательным воином. — Неужели ты не хочешь покаяться в надежде облегчить свою участь? Или представить мне какие-нибудь новые факты, которые хотя бы косвенно оправдают тебя в моих глазах? Может быть, что-нибудь важное все-таки ускользнуло от моего внимания?

Подсказки Инфекта не возымели должного действия. Пленник по-прежнему проявлял удивительное равнодушие к собственной судьбе и оставался совершенно безучастным.

— Вряд ли, Великий и Всемогущий, я что-то смогу дополнить. Вели меня отправить обратно. Меня с нетерпением ожидают мои палачи, чтобы продолжить свои упражнения на «колесе правды».

— «Колесо правды»? То самое? Тебя пытали? — спросил Алеклия.

— Еще как! — отвечал ДозирЭ. — Насколько мне известно, я выдержал двадцать пять кругов, а значит, по словам знатоков, оказался лучшим среди всех тех счастливчиков, которые до сего момента успели познать удивительные возможности этого механизма.

Телохранители невольно переглянулись, а Божественный недоверчиво покачал головой:

— Двадцать пять кругов? Не может быть!

Вместо ответа ДозирЭ разорвал на своей груди одежды и сдернул ткань с плеч, обнажившись по пояс, и повернулся к правителю спиной. Алеклия, хоть и много повидал за свою жизнь, не сумел сдержать возгласа изумления: даже толстый слой «грономфской грязи», которой лекари Круглого Дома щедро смазали всю поверхность спины, не мог скрыть, насколько истерзано и обезображено тело.

Алеклия с трудом подавил отвращение и приказал бедняге прикрыться.

— Тебя пытал Сюркуф?

— Точно так. И надо сказать, делал это с огромным удовольствием.

— Может быть, ты хочешь присесть?

— Боюсь, мой Бог, что я просто не смогу этого сделать.

Алеклия задумчиво почесал подбородок. С одной стороны, служители Круглого Дома явно переусердствовали, хотя и понятно, что им не терпелось расправиться с этим ДозирЭ, за которым они безуспешно гоняются вот уже несколько лет. Да и кто не знает о «горячей любви» между Вишневыми плащами и моими бесшабашными телохранителями. Но с другой стороны, совершенное преступление того стоит, и если б этот незадачливый искатель приключений был бы уже мертв, никто б не посмел винить ревностных защитников моей чести. Напротив, по совести, они заслужили награду.

— Неужели твоим действиям нет никаких оправданий? — вновь спросил правитель.

— Никаких.

— Ну, может быть, по крайней мере, ты хочешь вымолить у меня прощение в надежде хотя бы сохранить свою жизнь?

— Если б я о чем-то и попросил бы, мой Бог, то только о милости по отношению к несчастной Андэль, которая ни в чем не виновата, потому что я ее вынудил пойти со мной. Также ни в чем не виноваты мои помощники. Помогая мне, они вряд ли догадывались, для чего всё это делают. И я просил бы о снисхождении по отношению к ним…

Алеклия, несколько озадаченный, развернул свиток, который держал в руке, и пробежал по нему глазами сверху вниз.

— Ты бессовестно лжешь, ДозирЭ, — сказал он не без обиды в голосе. — Доказательства вины Андэль неопровержимы. Судя по ее письмам, которые тебе передавала маленькая блудница Зирона, Андэль не только пошла на этот шаг добровольно, но и первая подала идею побега. Странно, чего ей не хватало? Или мало я ее любил и радовал?.. Что же касается твоих друзей, — Божественный вновь заглянул в свиток, — то роль каждого из них в этом деле нам доподлинно известна…

Тут только Алеклия вспомнил, как встретил днем на улице Ювелиров странный отряд, состоящий из смазливых юношей в одеяниях воинов. «Это были, несомненно, они! — мелькнула мысль. — Одним из этих юношей была переодетая Андэль. О, если б я только знал!»