Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

— Мы исходили из предположения, что он откликнется на прямой и искренний призыв, — произнес Уинтерс ровным голосом. — Но верно ли это предположение?

— Думаю, что да, — ответила Маргарет Лоувел.

— Я тоже так думаю. — Логан кивнул головой и выдвинулся вперед, в освещенный круг, падающий от лампы на столе. — И все же Джекоб кое в чем прав. У нас нет полной уверенности, и если мы ошибаемся, то Болингер и его волки захватят власть уже в следующем январе.

— Предположим, что Кендрик столкнется с альтернативой, которую ему предложат ваши волки, с доказательством их продажности, их укоренившейся закулисной власти, которая пронизывает все вашингтонские структуры? — вопросил Уинтерс уже далеко не бесстрастным голосом. — Вы думаете, что при таких обстоятельствах он отзовется на наш призыв?

Огромный чернокожий предприниматель вновь отодвинулся в тень. Глаза его прищурились.

— Исходя из всего, что мы знаем… Я думаю, да.

— А вы, Маргарет?

— Я согласна с Гидом. Он — замечательный человек, и я полагаю, что он обладает политическим сознанием.

— Джекоб?

— Разумеется, Сэмюэль, но как все это осуществить? У нас нет ни документации, ни официальных отчетов, — великий Боже, мы сожгли все свои записи. На каком же основании он нам поверит? А ведь мы не можем себя обнаружить, в особенности учитывая то, что Варак погиб!

— У меня есть другой человек, который займет место Милоша. Человек, способный в случае необходимости убедить Эвана Кендрика, что ему говорят правду. Всю правду, если он ее еще не знает.

В изумлении все обратили свои взоры на Уинтерса.

— Черт возьми, что вы такое говорите, Сэм? — вскричала Маргарет Лоувел.

— Варак оставил распоряжения на случай своей смерти, и я дал ему слово вскрыть их, только если его убьют. Я сдержал слово, потому что, честно говоря, меня не слишком интересовало, что он хочет мне сообщить… Я вскрыл их вчера вечером после звонка Митчела Пэйтона.

— А как вы уладили дело с Пэйтоном? — неожиданно взволнованно спросила Лоувел.

— Мы встречаемся завтра. Вам нечего опасаться: он ни о ком из вас не знает. Мы либо достигнем соглашения, либо нет. Если нет, что ж, я прожил долгую и плодотворную жизнь — с моей стороны это не будет самопожертвованием.

— Простите, Сэмюэль, — нетерпеливо произнес Гидеон Логан, — но мы все в свое время приняли такое решение, иначе мы не сидели бы за этим столом. Так в чем же заключаются распоряжения Варака?

— Связаться с одним человеком, с помощью которого мы будем обладать полной официальной информацией. С человеком, который служил для Варака источником информации с самого начала. В свое время, шестнадцать месяцев назад, наш чех обнаружил несоответствие в записях Госдепартамента. Оплошность состояла в том, что Кендрик значился в списках прибывших в страну, но нигде не было зарегистрировано его отбытие. И уже тогда Варак знал, к кому обратиться. Он нашел не только добровольного, но и преданного информатора… Конечно, Милош незаменим, но в эпоху высших технологий наш новый координатор придется нам как нельзя более кстати. Он является одним из наиболее перспективных молодых людей среди должностных лиц в правительстве. Нет ни одного из сколько-нибудь значительных департаментов или агентств в Вашингтоне, которые не стремились бы воспользоваться его услугами, а частный сектор предлагает ему контракты, припасенные для бывших президентов и госсекретарей по меньшей мере вдвое его старше.

— Наверное, он чертовски сильный юрист или самый молодой официальный эксперт по иностранным делам, — вмешалась Маргарет Лоувел.

— Ни то, ни другое, — возразил седовласый представитель Инвер Брасса. — Он считается ведущим специалистом в области космической технологии в стране, а возможно, и во всем западном мире. К счастью для нас, он происходит из довольно богатой семьи и потому не поддался соблазну уйти в частную промышленность. Он, как и Милош Варак, был поглощен стремлением служить интересам нации… В сущности, он стал одним из нас, когда осознал свое призвание. — Уинтерс склонился над столом и нажал кнопку из слоновой кости. — Войдите, пожалуйста.

Тяжелая дверь необычной библиотеки распахнулась, и в проеме возникла фигура молодого человека, которому не было еще и тридцати. Что отличало его от большинства своих сверстников, так это замечательная наружность: казалось, он сошел с глянцевой обложки дорогого журнала мод для мужчин. При этом одежда его не бросалась в глаза: она не была сшита на заказ, но и не была куплена в дешевом магазине — он был одет скромно, но со вкусом. Поражали точеные черты его лица почти идеальной классической красоты.

— Ему надо забыть о компьютерах, — спокойно произнес Джекоб Мендель. — У меня есть друзья в агентстве Уильяма Морриса. Они будут ставить для него телесериалы.

— Проходите, пожалуйста, — прервал его Уинтерс, положив руку на плечо Менделю. — И будьте добры представиться.

Молодой человек уверенно, но без самонадеянности прошел к краю стола и остановился под черным цилиндром, который, когда его опускали вниз, превращался в экран. С минуту он постоял, глядя на пятна света на столе.

— Для меня особая честь присутствовать здесь, — учтиво промолвил он. — Мое имя — Джеральд Брайс. В настоящее время я возглавляю отдел в Госдепартаменте под названием ГКО.

— ГКО? — переспросил Мендель. — Это еще что такое?

— Глобальные компьютерные операции, сэр.

Калифорнийское солнце струилось через окна больничной палаты, когда Калехла, обвивавшая руками Эвана, неохотно разжала объятия. Откинувшись на спинку кровати, на которой он лежал, она улыбалась слабой вымученной улыбкой. Глаза ее блестели от непросохших слез, смуглое лицо побледнело.

— Добро пожаловать в страну жизни, — сказала она, схватив его за руку.

— Рад сюда вернуться, — прошептал Кендрик едва слышно, не сводя с нее взгляда. — Когда я открыл глаза, то не был уверен, ты это или… или они сыграли со мной очередную шутку.

— Шутку?

— Они забрали мою одежду… Я оказался в старых джинсах и куртке… потом снова в своем костюме — в моей голубой…

— В твоих «конгрессиональных шмотках», как ты их обычно называл, — мягко перебила его Калехла. — Мой дорогой, тебе надо обзавестись другим костюмом. То, что осталось от твоих брюк после того, как они их разрезали, уже не починит ни один портной.

— Экстравагантная девушка… Боже, если бы ты знала, как это чудесно — снова тебя увидеть. Я думал, что уже не увижу тебя никогда — это и привело меня в такую ярость.

— А как это чудесно — видеть тебя! Этот больничный ковер уже вытерт до дыр… Отдыхай, мы поговорим позже. Ты только что проснулся, а врачи утверждают…

— Нет… К черту врачей! Я хочу знать, что случилось дальше. Как Эмилио?

— Выздоравливает, хотя одно легкое пришлось удалить и у него