Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— Ты… ты что несёшь, ты хоть знаешь, что это такое… «трамвай»?!

— Спокуха, Фредди, что слышал, то и несу. И про «трамвай» знаю. И слышал, и видел. Кто сидел, то всё про «трамвай» знает.

— Про «трамвай» и я знаю, — кивнул Эркин. — Да и все рабы знают. Рабыням его за любовь устраивали. За траханье без приказа ещё выскочить можно, а за любовь… «трамвай».

— Да им, сёстрам твоим, сколько было? Не могли же они детей…

— Могли, Фредди, чего ж нет… охранюги всё могут. Одну потащили уже, я слышал, как она закричала. Мать на глазах поседела. А я… я только в карцере очухался. Кинулся я потому что на них. Ну, ладно. Лежу я, значит, мордой в крови и слышу, как они надо мной говорят. А уже хорошо всё понимал. Что суку мол с сучонками кончили, а щенка, меня, значит, оставили, что лопухнулось начальство, дескать, а второй ему, что я белый по всем, — Андрей с трудом выговорил, — антропометрическим данным, и от меня, дескать, ещё можно будет детей белых получить. Если меня воспитать как следует. Я и решил тогда. Не буду белым. Сдохну, не буду. И когда… когда понял, что выжил, я и пошёл к цветным. Гнали меня. Только вот в Джексонвилле Эркин на ножи за меня встал, и меня прописали. Я сам выбрал, Фредди. А что меня кто белым считает, на морду мою глядя, так мне это… до хрена всё. И на равнину спустимся когда, и в город какой придём… Со мной всё просто, Фредди.

Фредди молча сидел, обхватив голову руками, словно прикрываясь от удара.

— И про бумагу ты говорил, что документы купить можно. Спасибо, Фредди, тоже честно говорю, но… но не надо. Не хочу. Справку об освобождении я бы купил, но у меня номер не такой. И белый раб… это уж слишком нарываться.

— Так и будешь от каждого патруля шарахаться? — сердито спросил Эркин.

— Так и буду, — пожал плечами Андрей. — Сам решил, сам и отвечаю.

— Ну, и хрен с тобой, — ткнул его кулаком в плечо Эркин.

Андрей быстро развернулся и обхватил Эркина за шею. Борясь, они откатились от костра в темноту и долго барахтались там, хохоча и ругаясь.

Когда они вернулись к костру, Фредди уже успокоился. По крайней мере, внешне.

— Нарезвились, жеребчики?

— Ага, — Эркин шлепком по плечу усадил взлохмаченного Андрея и сел рядом.

— Как вы ещё стадо не столкнули.

— Им не до нас, жуют себе.

Эркин налил всем кофе, взвесил на руке мешочек с сахаром.

— Так, всего ничего. И крупу подъедаем. Как на равнине с провизией, Фредди? От имения далеко везти.

— Там торгуют многие. У меня деньги есть.

— Твои?

— Кормовые. Поехидничай мне!

— По равнине долго идти?

— Хватит. Поля эти, мостов нет, — Фредди сплюнул окурок в костёр и выругался. — Самые травяные места перекрыли, сволочи, — и грозно посмотрел на Андрея.

— Как что, так на меня, — сделал обиженную гримасу Андрей, незаметно подтягивая к себе мешочек с сахаром.

Эркин сделал вид, что ничего не замечает, и, когда Андрей уже насыпал сахар к себе в кружку, вытащил откуда-то конфеты.

— Вот так, — заржал Фредди. — Не спешил бы, так и выбор был бы.

— У вас его тоже нет, — ухмыльнулся Андрей.

— Мг, — Эркин засунул конфету за щеку. — Только ты не заметил, что я себе и Фредди уже насыпал. Пока ты о минах думал.

— Да иди ты с минами…

— Обойдусь и без них, — засмеялся Эркин. — Ну что, языки подвязываем?

— Там видно будет, — Фредди отхлебнул из кружки. — Кто подсядет, да о чём речь пойдёт. Если не называть, то многое сойти может.

— Посмотрим, — согласился Эркин.

Джонатан остановил Лорда на вершине холма. Уже стемнело. Равнина простиралась перед ним огромным тёмным пространством. И костры. Костры лагеря Большого Перегона. Он помнил, как они когда-то покрывали всю Равнину. А сейчас узкая цепочка вдоль дороги. Мало стад. И вместо пастбищ минные поля. И страшные заторы у немногих сохранившихся мостов. И русские. Сапёры, комендатура, комиссия по трудоустройству цветных и те хваткие зоркие офицеры… Джонатан послал Лорда вперёд. Нужно найти Фредди. Новостей много, надо обсудить и… всё потом. Сейчас главное это.

Ночная дорога в пятнах лунного света и отсветах костров. Далёкие голоса, и песни, и свисты от костров. Где искать Фредди? Но они находили друг друга и при меньшем количестве информации. А вот и знакомый силуэт.

— Привет, Джерри!

— Привет, Бредли. Ищешь своих?

— Да. Ты, как всегда, всё знаешь.

— На том краю. Мне сейчас как раз туда и рядом.

— Спасибо.

Их кони бок о бок шли ровной рысью.

— Как дела, Джерри?

— И спокойнее, и суматошнее. Нет беглых рабов, зато есть русские.

— Ты считаешь это равноценной заменой?

— Я прижимал беглых, а русские сами прижмут кого угодно. В целом… Меньше застреленных, зато больше зарезанных.

— Понятно, — кивнул Джонатан. — Я смотрю, костров мало.

— Ещё не подошли с южных трасс. Надо бы пропихнуть вас до их прихода. Пока цветные сводят старые счёты. А там пойдут новые… — Джерри сокрушённо покрутил головой. — Но у тебя, Бредли, порядок.

— У меня всегда порядок, Джерри, — весело ответил Джонатан.

Джерри с удовольствием заржал.

— Тут на твоих парней глаз положили. Переманивают. Сколько ты им платишь, Бредли, что кремнем держатся?

— Вполне достаточно, Джерри. Они не слишком махаются?

— Пока без последствий. Но ловки. Вон твой костёр. До встречи.

— До встречи, Джерри.

Джерри исчез в темноте, А Джонатан шагом подъехал к небольшому костру на отшибе. И сначала никого не увидел, но удивиться не успел. Потому что из темноты появился Фредди:

— Привет, Джонни.

— Привет, Фредди. От кого вы сюда забились?

— Ближе к траве. Садись, кофе готов.

— Мг. А где парни?

— Я отпустил их поболтаться. Успеем о главном, пока одни.

Джонатан с удовольствием сел у огня и налил себе кофе. Фредди расседлал и отпустил Лорда и подошёл к костру. Сел рядом.

— Ну как, Фредди?

— Стадо в порядке. Остальные — крысы и шушваль рядом с нашими. Парни не подведут ни в чём. Русские не цепляются, — неспешно докладывал Фредди.

Джонатан кивнул:

— А в целом как?

— В целом как всегда на Большом Перегоне. Что у тебя?

— Русские взяли картотеки Службы Безопасности. Сделали свою сортировку и работают.

Фредди присвистнул.

— Хреново.

— Пока не очень. Сейчас они ищут охранников. Всех, кто работал или был связан с лагерями. Землю роют, ищут уцелевших лагерников.

— Зачем?

— Спроси у них, Фредди. Это один слой. Второй слой. Они очень аккуратно прошлись по питомникам.

— Не спеши, Джонни. По первому слою…

— Лагерников нет. Ни одного. Есть только рвы с трупами и сожжённые лагеря. Ты помнишь Колченого? Он обещает тоже что угодно, но и его мальчики не могут никого отыскать.

— Ему-то они зачем?

— Ну, у него кое-кто угодил в лагеря, и он хотел бы их вернуть. Во-вторых, Фредди, за живого лагерника с русских можно взять много. Очень много. А Колченогий хочет жить. И жить хорошо.

— Он всегда откупался людьми.

— Пока он скинул русским пяток спальников.

— А эти русским зачем?

— Их вывозят. Куда? Никто не знает и не хочет интересоваться. Зачем? Ты слишком много хочешь от меня, Фредди.

— Хреново, — повторил Фредди.

— Я понимаю, — кивнул Джонатан. — Но что есть, то есть. Правда, со спальниками совсем непонятно. Паласы кончала Служба Безопасности, и, похоже… словом, знакомый почерк. Чем ей помешали Паласы? Основную массу спальников русские, видимо, взяли на зимней регистрации, да ещё на День Империи подобрали кое-кого. Кого добить не успели.

— Как ищут? Осмотрами?

— Смотря кого. Охрану по картотеке. А уцелевших… похоже по принципу: наткнулись, опознали и взяли. Кто проскочил, за тем не гонятся. И общей переборки не делают.

Фредди кивнул:

— Всё равно, хреново. Картотека у них вся?

— Точно не узнал. Но архив Уорринга у них.

— Это конец, Джонни. Для Уорринга срока давности нет.