Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев - Федор Раззаков

Я не могу это объяснить, но я увидел ее гибель во сне. Этот страшный сон я не могу забыть до сих пор. Я проснулся в ужасе, долго не мог успокоиться, ходил по квартире, курил. Как потом выяснилось, трагедия произошла именно в это время. На 187-м километре Ленинградского шоссе их «Волга» (она принадлежала актеру Льву Дурову, но он в тот день был на гастролях с театром и должен был приехать на съемки позже. – Ф. Р. ) по неустановленной причине вышла на полосу встречного движения и врезалась в мчавшийся навстречу «КамАЗ». Уже после ее гибели я задавал себе вопрос: ну она, предположим, особая, а при чем тут другие, те, которые погибли вместе с ней? (Кроме Ларисы, погибли оператор Владимир Чухнов, художник Юрий Фоменко и еще три ассистента. – Ф. Р. ) И мне рассказали люди, которые их видели, что все они в этот месяц, который провели в экспедиции, были какие-то на себя не похожие. Ведь съемки, особенно в экспедиции, требуют огромного напряжения, где все нацелено на действие, на результат, а они все были какие-то размагниченные, странные… В том месте, где они погибли, протекал кровавый ручей: в воду из почвы попадали какие-то железистые вещества, придавая ей характерную красноту. Потом мне рассказали, что это гепатогенная зона, куда даже птицы не залетают…» (В своем «Дневнике» Ю. Нагибин отметил такой факт: на похоронах жены Климов произнес такие слова: «Это мне Гришка Распутин мстит. Не надо было его трогать». Климов тогда как раз снимал «Агонию». – Ф. Р. )

Некоторое время от сына мы правду скрывали… Но он все время спрашивал про маму. Я говорил, что мама больна, что она в провинции, что ее нельзя сюда перевезти. В результате в детском саду кто-то в грубой форме ему все рассказал. И он тогда был просто в ярости, если про ребенка так можно сказать, от того, что узнал обо всем не от меня, не от бабушки, не от кого-то из родных… С ним случилась истерика…»

Последний фильм Шепитько доснимал ее супруг. В прокат он вышел в 1982 году и назывался коротко – «Прощание».

ШИЛОВА АННА

ШИЛОВА АННА (телеведущая, кумир телезрителей 60–70-х годов; скончалась 7 декабря 2001 года на 75-м году жизни).

Звезда советского телевидения умерла в забвении. После того как в середине 80-х годов она ушла с телевидения, о ней практически никто из работающих коллег больше не вспоминал. Шилова жила в двухкомнатной квартире вместе с сыном, который, по слухам, пил. Незадолго до своей смерти Шилова сломала шейку бедра, что ускорило ее уход из жизни. Похоронили телезвезду на Троекуровском кладбище. Вот как описывал происходящее журналист «Экспресс-газеты» М. Васильев:

«Около часа дня к траурному залу Троекуровского кладбища тихо подъехал красный „Икарус“. Было холодно. Пожилые люди, аккуратно спускавшиеся по ступенькам, зябко поднимали воротники и усиленно натягивали шапки на покрасневшие уши. Так скромно, без всякой помпы, появилась на погребении элита советского ТВ: Игорь Кириллов, Аза Лихитченко, Виктор Балашов, Вера Шебеко, Анна Шатилова… Про этих людей нельзя сказать, что они работали на телевидении. Они его делали. До них телеэфира просто не существовало.

Перед церемонией прощания все прибывшие разместились в вестибюле, перед громадными тяжелыми дверями…

Пригласили в зал. Увидев дорогой красивый гроб, старушки-дикторши зашептались:

– Ну, слава богу, хоть похоронят ее по-человечески.

– Игорек-то Кириллов – молодец! Он всегда ей помогал и сейчас все подготовил…

Представитель ОРТ смущенно извинился за то, что народу приехало не так много:

– Сами понимаете: у кого – здоровье, у кого – эфир…

У гроба почти все вспоминали потрясающие голубые глаза диктора Шиловой, кто-то читал стихи, многие клали земные поклоны. Наиболее эмоционально прощалась с покойной дама в массивных очках, укутанная в платок и облаченная в толстую недорогую куртку с капюшоном. Она мелко крестила усопшую и громко плакала в голос…

Застучали промерзшие комья земли о крышку гроба.

– Вот ведь Аня 40 лет была звездой, – задумчиво сказала какая-то невысокая телеветеранша. – И всегда говорила: «Чего нам делить-то в дикторском отделе! Все равно придется хоронить друг друга…» Как она оказалась права…»

ШКАЛИКОВ СЕРГЕЙ

ШКАЛИКОВ СЕРГЕЙ (актер театра, кино: «Крутые» (1999), «Живи вместо меня» (2000) и др.; скончался весной 1999 года на 39-м году жизни).

Шкаликов окончил театральное училище имени Щукина. Его курс называли самым талантливым в 80-е, на нем учились: Олег Меньшиков, Евгений Дворжецкий, Ирина Метлицкая, Игорь Нефедов, Алексей Яковлев, Андрей Житинкин. Однако спустя несколько лет этот же курс получил другое название – трагический. За короткое время из жизни ушли сразу несколько его представителей: Метлицкая, Нефедов, Шкаликов, Дворжецкий. Каждый ушел по-разному.

Рассказывает М. Райкина: «Сергея Шкаликова нашли в собственной квартире мертвым весной 99-го. Безумно талантливый и безумно странный. У него было все, а он все время рвался, будто желая заполнить пустоту. „Миллионерша“, оказавшаяся английской журналисткой Машей Слоним (одно время в театральной тусовке ходили слухи, что Шкаликов завел роман с американской миллионершей. – Ф. Р. ), рассказывала, что он часто говорил: «Я скоро умру». Как будто ждал смерти. Смерть настигла его дома. Он сидел в кресле, как будто уснул. Медицинский диагноз – сердечная недостаточность. Но все знают ее истинную, страшную причину. Шкаликов пил, употреблял наркотики. Говорят, что передозировка поставила точку в его шальной биографии».

ШНИТКЕ АЛЬФРЕД

ШНИТКЕ АЛЬФРЕД (композитор; скончался 3 августа 1998 года на 65-м году жизни).

В последние годы здоровье стало все чаще подводить Шнитке. Сказывалась его неуемная творческая активность, на которую накладывались и семейные проблемы. Композитор сильно переживал за своего сына Андрея (родился в середине 60-х), который страдал врожденным пороком сердца. Шнитке порой спал по 3–4 часа в сутки. В июне 1985 года он уехал отдыхать в Пицунду, в Дом творчества кинематографистов, и именно там у него случился первый инсульт. Вот что написано по этому поводу в дневнике самого А. Шнитке:

«В ночь с 22 на 23 июня 1985 года у меня случился инсульт. Двадцать дней я пролежал без сознания и два раза был „там“.

Уже через несколько дней, как сказали врачи, я заговорил. Хотя я не помню этого. Сначала это было что-то невнятное, на немецком, наверно, о моем детстве на Волге. Только 11 августа ко мне вернулось сознание. Сначала – как в полусне: воспоминания из военного времени, картины Севера, где я ни разу не был…»