Столкновение миров - Стивен Кинг

— Кажется, нас ждет шквал артиллерийского огня.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Я люблю тебя, Ричард.

Ричард грустно улыбнулся.

— Я тоже люблю тебя, Джек. А теперь пойдем, пока я не потерял самообладание.

Слоут действительно верил, что он контролирует ситуацию, но, что было более важно, контролирует себя. Он думал так, пока не увидел собственного сына: ослабленного, больного, но ожившего, когда тот выходил из Черного Отеля, обняв Джека за шею и положив голову ему на плечо. Слоут также верил, что он контролирует свои чувства по отношению к отродью Фила Сойера. Именно из-за ненависти он упустил Джека сперва в павильоне Королевы, а потом на Среднем Западе. Господи, он спокойно пересек Огайо, его и там не схватили, а Огайо был в мгновении ока от Орриса, этого второго оплота Моргана. Но его гнев стал причиной неуправляемого поведения, поэтому мальчишке удались все его перелеты и переходы. Слоут подавил свой гнев, но теперь он снова с невероятной силой вырвался наружу. Это выглядело так, как будто кто-то подлил масла в тухнущий огонь.

«Его сын, все еще живой. А ЭТОТ, мой столь любимый сын, которому я собирался передать власть управления над мирами и вселенными, тянется к Сойеру за поддержкой и помощью».

Но это было еще не все. Сверкая и вспыхивая в руках Сойера, как звезда, упавшая на землю, мерцал Талисман. Даже отсюда Морган чувствовал его, как будто гравитационное поле планеты усилилось, давя на него, заставляя его сердце биться быстрее, как будто время ускорялось, высушивая его плоть, застилая и затуманивая его глаза.

— Он жжет, — вопил позади Гарднер.

Большинство Волков-оборотней, переживших землетрясение и вернувшихся к Моргану, теперь убегало, прижав лапы к мордам. Парочку оборотней безудержно рвало. На Моргана обрушился страх… а потом его ненависть, возбуждение, безумие, питавшее его грандиозные мечты о всемирном господстве — все эти чувства разорвали паутину ложного самоконтроля.

Он поднял руки к ушам и засунул большие пальцы глубоко во внутрь, так глубоко, что это причинило ему боль. А затем высунул язык, размахивая пальцами и корча рожи Мистеру Джеку Грязнотрахнутой Матери и уже Покойнику Сойеру. А через секунду верхние зубы лязгнули, как подъемная решетка в замке, и откусили кончик языка. Слоут даже не заметил этого. Он схватил Гарднера за грудки.

Лицо Гарднера побледнело от страха.

— Они вышли, он получил ЭТО, Морган… мой Господин… нам нужно бежать, мы должны бежать…

— ЗАСТРЕЛИ ЕГО! — провизжал Морган Гарднеру в лицо. Кровь брызгала с его прокушенного языка маленькими фонтанчиками. — ЗАСТРЕЛИ ЕГО, ТЫ, ЭФИОПСКИЙ ВЫРОДОК, ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ЗАСТРЕЛИ ЕГО И ЗАСТРЕЛИ ЭТОТ ЧЕРТОВ ТАЛИСМАН! СТРЕЛЯЙ ПРЯМО ПО ЕГО РУКАМ И РАЗБЕЙ ЕГО!

Теперь Слоут начал приплясывать вокруг Гарднера, корча лицо в ужасных гримасах, засунув большие пальцы в уши и размахивая другими вокруг головы, высовывая и засовывая изо рта обкусанный язык.

Он был похож на кровожадного безумного ребенка: веселого, но все же внушающего ужас и дикий страх.

— ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ОТОМСТИ ЗА СЫНА! ЗАСТРЕЛИ ЕГО! ТЫ ЗАСТРЕЛИЛ ЕГО ОТЦА, ТЕПЕРЬ ЗАСТРЕЛИ И ЕГО!

— Реуэл, — задумчиво произнес Гарднер. — Да, он убил Реуэла. Он самый грязный подонок из когда либо дышавших на этой земле. Все мальчики. Это аксиома. Но он… он…

Он повернулся к Черному Отелю и поднес винтовку к плечу. Джек и Ричард преодолели покореженную лестницу и начали спускаться вниз по широкой дорожке, которая несколько минут назад была ровной и гладкой, а теперь застыла безумными волнами. В телескопическом прицеле мальчики выглядели огромными, как трейлеры.

— ЗАСТРЕЛИ ЕГО! ЗАСТРЕЛИ ЭТО! — визжал Морган.

Дуло винтовки описывало круги, как и тогда, когда Гарднер готовился к расстрелу резинового плотика. А потом оно успокоилось. Джек нес Талисман возле груди. Пересечение прицела застыло над его вспыхивающим, кружащемся светом. Выстрел пройдет прямо сквозь него, разбивая его вдребезги, и солнце станет черным… «Но прежде, чем это произойдет, — подумал Гарднер, — Я увижу разорванную грудь этого грязного подонка».

— Он уже пушечное мясо, — прошептал Гарднер и стал нажимать курок.

С большим усилием Ричард приподнял голову, и его глаза заболели от блеска отраженного солнечного света.

Двое мужчин. Один склонил голову на бок, а второй исполняет бешеный танец. Снова вспышка света, Ричард все понял. Он понял… а Джек смотрел совсем в другую сторону. Джек смотрел вниз на скалы, где лежал Спиди.

— Джек, оглянись! — выкрикнул он.

Джек с удивлением оглянулся.

— Что…

Все произошло молниеносно. Джек даже ничего не понял. Ричард все видел, но так никогда и не смог объяснить, что же на самом деле произошло с Джеком. Солнце снова вырвалось из дула выстрелившей винтовки. Луч отраженного света теперь ударился в Талисман. И Талисман отразил и отослал его обратно прямо в стрелявшего. Именно так позже Ричард рассказывал Джеку, но это было все равно, что сказать, что Эмпайер Стейт Билдинг — высокое многоэтажное здание.

Талисман не просто отразил солнечную вспышку; он расширил и оттолкнул ее. Он отослал назад широкую ленту света, наподобие смертоносных лучей в картинах о космических войнах. Это длилось всего секунду, но это запечатлелось на сетчатке глаз Ричарда почти через час после происшедшего, сперва белый, потом зеленый, потом голубой и в конце, когда свет уже угасал, лимонно-желтый цвет солнечного сияния.

— Я сделаю из него пушечное мясо, — шептал Гарднер, а затем оптический прицел наполнился живым огнем. Разбилось толстое стекло линз. Дымящий, оплавленный осколок стекла вонзился Гарднеру в правый глаз. Пули взрывались в магазине винтовки. Один из обломков летящего металла снес Гарднеру почти всю правую щеку. Другие осколки и обломки стали летать вокруг Слоута в бешеном шторме, но не прикасаясь к нему. Три Волка остались с ними. Теперь двое из них скрутились в клубок. Третий лежал мертвый на спине, уставившись открытыми глазами в небо.

— Что? — ревел Морган. Окровавленный рот был открыт. — Что? Что?

Вид у Гарднера был сверхъестественный. Он отбросил ружье в сторону, и Слоут увидел, что все пальцы на его левой руке были оторваны и кровоточили.

Правой рукой Гарднер оттянул рубашку с какой-то легкой, дрожащей осторожностью. К поясу брюк были прикреплены ножны — узкий кармашек из хорошо выделанной кожи козленка. Из него он вытащил оправленный в хром кусок слоновой кости. Он нажал на кнопку, и тонкое семидюймовое лезвие выдвинулось из него.