Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

всех врагов, чье зловонное дыхание отравляет воздух в этом дворце, и даже от тех, кто бегством спасся от моего меча и нашел убежище на твоих островах.

Больше того, теперь я вижу, как победить всех мятежников Голубого острова, не тратя сил на их поиски, и льщу себя надеждой, что мы сможем воспользоваться твоими волосами против самого Абарикафа и проверить наконец пророчество, согласно которому они сделаются цепями для полчищ джиннов. Не жалей своих локонов, моя госпожа, предоставь их судьбе. Когда всё закончится, ты станешь еще прекраснее.

Госпожа с Прекрасными Волосами вернулась к себе в покои, три морские девы распустили ее косы, и полная веры в мудрость рыцаря, правительница вырвала прядь волос, гордясь тем, что они послужат благородному делу. Сей чудесный дар Иль-Заида отнесла Хабибу, и тот попросил проводить его к воротам дворца, где проделал то же, что у каменного завала. Все бунтовщики тут же были перенесены из своих убежищ в подземелья Кавказских гор.

Затем сын Саламиса поднялся на крышу дворца, подбросил несколько волосков царицы в воздух, и, призвав на помощь слуг пророка, приказал им заковать в цепи всех негодяев, оставшихся на Зеленом острове, и тех, в чьих руках находился остров Голубой. Где-то далеко послышались стоны и вой, и Хабиб, поняв, что его замысел увенчался успехом, обрадовался и в то же время призадумался.

«Если бы я увидел тебя теперь, мой дорогой Иль-Хабуль, мне было бы уже не так стыдно, как прежде, но мне и гордиться особо нечем. Слова слетали с моих уст, и за ними следовали чудеса. Я победил, но можно ли назвать это моей заслугой?.. Слова мои — лишь звук, я слабее одного волоска, что сжимаю в своей руке».

Юноша бережно спрятал на груди последние волшебные волоски и направился в гостиную, где его ждали Госпожа с Прекрасными Волосами и три морские девы.

— Мир тебе, моя госпожа, — сказал Хабиб. — Мои силы пригодились тебе, у тебя больше нет врагов. Ты родилась царицей и в моих советах не нуждаешься. Моя звезда и долг мой вынуждают меня покинуть твой остров. Надеюсь, Небо защитит меня, и тогда, верь, я не забуду о том, кто тебе дорог больше всего на свете. Если ты окажешь мне такую честь, то завтра же я передам твои повеления населению Голубого острова. Я заберу с собой моих любезных подруг, ведь мне предстоит пересечь еще два моря, и без их помощи мне не обойтись.

Госпожа с Прекрасными Волосами опечалилась столь скорой разлуке с героем, коему она была обязана своим спасением и свободой своего царства, но сочла необходимым уступить желаниям рыцаря, ибо могла их только одобрить. И они простились, выразив друг другу глубочайшее уважение.

Рассвет застал Хабиба и его спутниц в пути; они летели по волнам и к полудню пристали к Голубому острову.

Жители встречали их на берегу, радуясь своему неожиданному освобождению, ибо их угнетатели на глазах у всех были повержены, а затем исчезли из виду.

Хабиб приумножил счастье народа, сообщив о благополучном возвращении на трон их царицы, и, поскольку Голубой остров находился по соседству с Черным, рыцарь спросил, не знает ли кто о том, что творится во владениях Абарикафа и чем закончилось нападение мятежников на земли, оставшиеся верными Дорат-иль-Говас.

— Господин, — отвечали ему жители, — захватив нас, мятежники уничтожили все лодки и тем самым отрезали от остальных островов. При этом сами они имели возможность связываться с сообщниками, где бы те ни находились. Мы не можем выйти в море и узнать, что происходит на других берегах. Однако, хотя последнее время не случалось никаких бурь, вода между нашим островом и владениями Абарикафа почернела. Ветра не было, но время от времени поднимались волны, и потому мы думаем, что этот пролив чрезвычайно опасен. Почему, нам в точности не ведомо, но мы полагаем, что безумное чудовище, правящее на том берегу, готово уничтожить всякого, кто попытается приблизиться к нему по воде.

Арабский рыцарь решил завтра же своими глазами увидеть то, что ему описали, и, не сказав никому о своих планах, воспользовался радушным приглашением и насладился праздником, устроенным в честь освобождения Голубого острова.

Еще до восхода солнца его плот обогнул гостеприимный берег и приблизился к проливу, отделявшему его от острова Черного, но тут море так разбушевалось, что дельфины, тянувшие плот, перепугались, и волны понесли их обратно.

Тщетно Хабиб бил мечом по воде, напрасно произносил заветное слово, что прежде помогало ему одолевать все чары. Колдовство, с которым он пытался бороться, исходило не из воздуха, волны, выбросившие его плот на сушу, были настоящими, и только причина, что вызвала их, была сверхъестественной.

В проливе, который предстояло пересечь отважному герою, собрались рыбы и звери со всех ближайших морей. Воды кишели ими и бурлили. Кто-то не на шутку встревожил их обитателей. Даже большой корабль подвергся бы опасности в этой разбушевавшейся стихии, полной бесновавшихся тварей.

Морские девы, давно привыкшие к виду самых жутких существ, уверовали в непобедимость арабского рыцаря — она воодушевляла неопытных и даже малодушных. Их потрясло странное и новое для них зрелище, и они поспешили выйти на берег, где обступили глубоко задумавшегося Хабиба.

«Что испугало дельфинов и дев? — размышлял он. — Какое препятствие оказалось несокрушимым для данного мне всесильного слова?.. Меч Сулеймана бесполезен в руках того, кто не обладает мудростью. О мой дорогой Иль-Хабуль! Где ты? Помоги мне… Надо изучить опасную преграду, чтобы судить о ней здраво. Только так можно понять, каким способом ее уничтожить… Меч Сулеймана, раскрой бездны морские, раз мне суждено в них погрузиться! Помоги справиться с волнами, если есть в том необходимость».

Выйдя на край отвесной скалы, герой бросился в воду головой вниз. Рыбы тут же окружили его — они мешали пловцу двигаться, но не трогали его.

Хабиб дотрагивался до них мечом, и они погибали. Скоро море наполнилось кровью, но рыб меньше не становилось, более того, их количество даже возрастало. Что-то мешало им уйти от смертоносного оружия, и они теснили юношу со всех сторон.

Уже всё море покрылось мертвыми тварями, рыцарь устал, а чешуйчатые полчища, теснившие его, казалось, лишь разрастались и крепли.

Сын эмира вынырнул на мгновенье и вскричал:

— Именем Сулеймана, какая бы власть ни держала здесь этих рыб, пусть они перенесутся отсюда на край света!

Это пожелание тут же исполнилось, чудесная сила рассеяла стаи морских тварей.

Сын Аравии поплыл по тихой воде, полной неподвижных тел,