Постижение смысла - Мартин Хайдеггер

порой избавиться – напротив, она есть основная черта самого мышления истории пра-бытия. И наоборот – то, что легко и постоянно выступает как видимость исторической полемики – историческое опровергание «учений» и «взглядов» – остается неисчерпаемым, потому что каждую последующую современность историки философии, занятые своим делом, заново наполняют «точками зрения». Но именно потому, что для философии – но не для историко-философской учености – насущно важно это преодоление историзма, историческая полемика-спор становится единственной необходимостью.

Спор-полемика как установление-исходящее – из-взаимности: полемика между метафизикой в ее истории и мышлением истории пра-бытия в его будущности.

IV. К проекту-наброску пра-бытия

(Сущеполагающие слова)

(Из-речение об истории пра-бытия)

16. Пра-бытие

Кто это выдумывает: пра-бытие – со-бытие-с-бытием?

Со-бытие-с-бытием – то, что взаимно обращает друг к другу, взаимо – согласуя раз-собствливание-возражение и раз-противничающих в этом споре, приводя спор и его спорящих к согласованию-улаживанию и как вмиг-своение высвечивает просветом этого взаимосвоения безосновность бездны, в самом просвете основывает себе сущность своей – и, то есть, самой изначальной истины.

Пра-бытие – ничего божественного, ничего человеческого, ничего от Мира, ничего от Земли – но все же Все это в Одном Между – необъяснимо, не оказывая воздействия и не влияя, за пределами силы и бессилия сущит пра-бытие.

Непременно-неминуемо для человека – как он стоит в Открытом суще-бытующего, сам суще-бытующий, ведущий себя, придерживаясь суще-бытующего.

Исходя из суще-бытующего, пра-бытие никогда не объяснимо, потому что сущение пра-бытия указывает в безосновное бездны-зияния, которое делает невозможным любое апеллирование к суще-бытующему, причем без-дно-основа влечет-побуждает единственно в пра-бытие.

Поэтому основание-основоположение истины пра-бытия входит в компетенцию не налично данного, находящегося под руками и «живущему» человеку, а Вот-Тут-Бытию, в которое бытие-человеком вынуждено будет превратиться, когда придет время.

Бытие никогда не мыслимо сначала с оглядкой на сущее-бытующее и только на суще-бытующее, хотя суще-бытующее поначалу и постоянно притязает на такое. Это могло бы быть основой для изначального порыва и для отдавания предпочтения при-сутствию-при-сущности и «наличному сейчас настоящему» и постоянству, в каковом порыве пра-бытие как событие будет отказывать еще долго.

Сама кажимость как способ при-сутствия-при-сущности тогда становится кажимостью и видимостью-отсветом исключительно постоянного (ср. 17 Бытие как φύσις).

Изначальное, понятое в смысле истории пра-бытия постоянство, равно как изначальное присутствие-при-сущности происходят-проистекают не из расширения и обогащения «Сейчас», но выступают вместе с ним в качестве поддержки при падениях и новых вставаниях на ноги при возражениях-отпорах и в споре. Они существенны как опоры, нужные, чтобы устоять, но в своей существенности, однако, производны из со-бытия-с-бытием: это, однако, есть борьба без войны и без мира (взаимоспособствующее раздаривание в сущности) между понимающим возражением-ответствованием и спором.

Понимающее воз-ражение-ответствование [как прием-отбивание подачи] есть сущностный выбор между выказывающей себя божественностью богов и человеческостью человека.

Спор есть взаимоуказывающее взаимосвоение сущности мира и земли.

Борьба обоих в сущности про-светоносна, и то, на что пролит свет – это, в конечном итоге, она сама как самоотрицающее-самоотвергающее, как без-основная основа.

Этот просвет есть истина пра-бытия, каковое пра-бытие само есть истина.

От «мира» и от «земли», от человека и от бога – но в то же время из их спора и их понимающего воз-ражения-ответствования, а ранее из борьбы их – может и должно быть мыслительски вы-рас-спрошено пра-бытие как со-бытие.

Пра-бытие сущит как ответствование-улаживание спора понимающим противничании в образе одновременно событования Вот-Тут как основы довлеющего-царящего в со-бытовании-с-бытием просвета.

Разрешение спора понимающим ответствованием-противничанием только и несет светоносно столь само светящееся встречное противничание-ответствование, а, тем самым, и расширение встречного противничания-ответствования между противничающим-ответствующим (божеством и человекостью), и притом в перекрестии этого встречного противничания-ответствования сам раскрывающийся спор и его Открытое (земля и мир) в его «сущности» – точнее хотелось бы выразиться: в его вдавании в безосновность бездны, в виде каковой событует себя в событии пра-бытие. Разрешение спора понимающим ответствованием-противничанием есть со-бытие-в событии.

Вы-рас-спрашивание пра-бытия никогда не приходит – предваренное предварительно пра-бытием и только потом как бы наваливаясь-обрушиваясь на него – через пра-бытие, но оно тоже есть перед этим только лишь забывшее себя и служебное по отношению к сущее-бытующем, в основе происходящее как со-бытие от пра-бытия обдумывание-учитывание сущебытности суще-бытующего.

Разрешение спора понимающим ответствованием-противничанием подразумевает не подавление и устранение, а раскрытие, высвечивание просвета – со-бытие как разрешение спора понимающим ответствованием-противничанием – существенное наведение моста над без-дно-основой бездной.

17. Бытие как φύσις

Это вопрошание событуется-происходит в себе уже от пра-бытия, то есть хотелось бы этим сказать: оно осуществимо только из настоятельного вникания в Вот-Тут-Бытие.

Достижение такого настоятельного вникания в пребывание значит, что уже произошел выбор: он состоит в том, что человек мыслит бытие уже не со сконцентрированностью на себе – как на соответствующем этому субъекте – в смысле признания задним числом общей принадлежности к сущебытующему (как сущебытность), причем «мыслить» есть представление в общем и целом. Настоятельно вникнув в пребывание, человек «мыслит» Вот-Тут-бытийность в избранном-проектируемом в-прыгивании в сам просвет; пра-бытие до всякого и всяческого и вне любого упорядочивающего при-подчинения к уже изложенному «сущее-бытующему». В таком мышлении человек перепрыгивает через свою прежнюю сущность (animal rationale); мысля, поднявшись над собой, и далее – исходя из впрыгивания в со-бытование-с-бытием – он не примысливает пра-бытие как что-то выше себя, а мыслит себя в сущности в пра-бытии и его просвете прежде, ранее. Превращение своей собственной сущности он не осуществляет как некоторое дело, исполняемое задним числом, а наперед, заранее закладывает в свои еще не обретшие основы места, которые становятся Вот-Тут-Бытием только как история блюдения-хранения истины пра-бытия. (Ср. VII. Бытие и человек).

Пра-бытие теперь требует раз-барывания своей подлиннейшей сущности. В этом тишайшем понуждении скрыто заложено начало какой-то иной истории человека. Выбор состоит в том, сможет ли человек постичь подуготовленную таким понуждением нужду-потребность, наделен ли он такой силой духа и таким долготерпение, которые существенно превосходят всякую силу, насилие и жесткость.

От бытия [понимаемого] как φύσις – (восходящего самоустановления в составе-наличии проистекает натиск современности-нынешности (при-сутствие-при-сущности и постоянность состава), а вместе с ним – страсть к «сохранению» и воля к «вечности» в смысле длительности-продолжительности существования, предпочтение, отдаваемое действительности и выполняющей служебные функции при ней действенности-эффективности. В кругу образов этого сущения бытия человек появляется прежде всего в его телесной состоятельности-конституции как сущее постоянно-длительно, то есть сущее-бытующее, и потому первым определением – если мыслить метафизически – становится животность; она становится предметом сохранения именно в рамках познания ее бренности.

Одновременно познанная отнесенность к суще-бытующему (но есть присутствующее-постоянному понимается как φύσις – воспринимаемость слухом, и само воспринимаемое слухом принимается-воспринимается как возможная