Ночной Дозор - Сергей Лукьяненко

Я бы очень хотел надеяться, что и я из вторых.

— Параллельный мир?

Ну вот. Пошла в ход фантастика. Пускай, что уж тут, в именах нет ничего, кроме звука.

— Да. И в этот мир могут попасть лишь те, кто обладает сверхъестественными способностями.

— Вампиры?

— Не только. Еще оборотни, ведьмы, черные маги… белые маги, целители, пророки.

— Это все есть?

Он был мокрый как мышь. Волосы слиплись, футболка прилипла к телу, по щекам ползли бисеринки пота. И все же мальчик не отрывал от меня взгляда, и готовился дать отпор. Словно это ему по силам.

— Да, Егор. Иногда среди людей появляются те, кто умеет входить в сумеречный мир. Они становятся на сторону добра или зла, света или тьмы. Они — Иные. Так мы называем друг друга — Иные.

— Вы — Иной?

— Да. И ты тоже.

— Почему?

— Ты в сумеречном мире, малыш. Погляди вокруг, вслушайся. Краски стерлись. Звуки умерли. Секундная стрелка на часах еле ползет. Ты вошел в сумеречный мир… ты захотел увидеть опасность, и перешел грань между мирами. Здесь медленнее идет время, здесь все иное. Это мир Иных.

— Я не верю, — Егор быстро обернулся, снова посмотрел на меня. — А почему Грейсик здесь?

— Кот? — Я улыбнулся. — У животных свои законы, Егор. Коты живут во всех пространствах сразу, для них нет никакой разницы.

— Не верю, — у него дрожал голос. — Это все сон, я знаю! Когда свет меркнет… Я сплю. У меня такое было.

— Тебе снилось, что ты включаешь свет, а лампочка не загорается? — я знал ответ, и уж тем более, прочел его в глазах мальчишки. — Или загорается, но слабо-слабо, как свечка? И ты идешь, а вокруг колышется тьма, и протягиваешь руку — не можешь различить пальцев?

Он молчал.

— Это бывает со всеми нами, Егор. Каждому Иному снятся такие сны. Это сумеречный мир вползает в нас, зовет, напоминает о себе. Ты — Иной. Пусть еще маленький, но Иной. И только от тебя зависит…

Я не сразу понял, что у него закрыты глаза, а голова клонится набок.

— Идиот, — прошипела с плеча Ольга. — Он первый раз самостоятельно вошел в сумрак! У него нет на это сил! Вытаскивай его, быстро, или он останется тут навсегда!

Сумеречная кома — болезнь новичков. Я почти забыл о ней, мне не приходилось работать с молодыми Иными.

— Егор! — я подскочил к нему, встряхнул, подхватил за подмышки. Он был легкий, совсем легкий, в сумеречном мире меняется не только ход времени. — Очнись!

Он не реагировал. Мальчик и так сотворил то, на что другим требуются месяцы тренировок — сам вошел в сумрак. А сумеречный мир обожает пить силы.

— Тащи! — Ольга взяла командование на себя. — Тащи его, живо! Он не очнется сам!

И это было труднее всего. Я проходил курсы неотложной помощи, но вытаскивать из сумрака по настоящему мне еще никого не приходилось.

— Егор, приди в себя! — я похлопал его по щекам. Вначале слабо, потом перешел на полновесные оплеухи. — Ну же, парень! Ты уходишь в сумеречный мир! Очнись!

Он становился все легче и легче, истаивал у меня в руках.

Сумрак пил его жизнь, вытягивал последние силенки.

Сумрак менял его тело, превращал в своего обитателя. Что же я натворил!

— Закрывайся! — голос Ольги был холодным, отрезвляющим. — Закрывайся вместе с ним… дозорный!

Обычно я создавал сферу больше минуты.

Сейчас справился секунд за пять.

Вспышка боли — будто в голове взорвался крошечный заряд.

Я запрокинул голову когда сфера отрицания вышла из моего тела и окутало меня радужным мыльным пузырем. Пузырь рос, надувался, неохотно вбирая в себя и меня, и мальчишку.

— Все, теперь держи. Я ничем не могу тебе помочь, Антон. Держи сферу!

Ольга была не права. Она помогала уже одними советами. Наверное, я и сам сообразил бы создать сферу, но мог потерять еще несколько драгоценных секунд.

Вокруг стало светлеть. Сумрак все еще пил наши силы, у меня — с трудом, у мальчишки — вволю, но теперь в его распоряжении было лишь несколько кубических метров пространства.

Здесь нет обычных физических законов, но есть их аналоги. Сейчас в сфере создавалось равновесие между нашими живыми телами и сумраком.

Либо сумрак растворится, и выпустит добычу, либо мальчишка превратится в обитателя сумеречного мира. Насовсем. Такое бывает с магами, выложившимися до конца, по неосторожности или по необходимости. Такое бывает с новичками, не умеющими толком защищаться от сумрака, и отдающими ему больше, чем следует.

Я посмотрел на Егора — его лицо серело на глазах.

Он уходил в бесконечные просторы теневого мира.

Перехватив мальчишку на правую руку, я левой вынул из кармана перочинный нож. Зубами открыл лезвие.

— Это опасно, — предупредила Ольга.

Я не ответил. Просто полоснул себя по запястью.

Сумрак зашипел как раскаленная сковорода, когда брызнула кровь.

У меня помутилось в глазах. Дело было не в потере крови, вместе с ней уходила сама жизнь. Я нарушил свою собственную защиту от сумрака.

Зато он получил такую порцию энергии, которую был не в состоянии проглотить.

Мир посветлел, моя тень прыгнула на пол, и я переступил через нее. Радужная пленка сферы отрицания лопнула, выпуская нас в обыденный мир.

Глава 5

Кровь тоненькой струйкой брызгала на палас. Мальчик болтался у меня на руках, еще без сознания, но лицо уже начинало розоветь.

Кот вопил из другой комнаты, будто его резали.

Я опустил Егора на диван. Сел рядом. Попросил:

— Ольга, бинт…

Сова сорвалась с моего плеча, белым росчерком унеслась на кухню. Видимо, по пути она вошла в сумрак, потому что вернулась уже через пару секунд, с бинтом в клюве.

Егор открыл глаза как раз в тот миг, когда я взял у совы бинт и принялся перевязывать свою руку. Спросил:

— Это кто?

— Сова. Не видишь разве?

— Что со мной было? — спросил он. Голос почти не дрожал.

— Ты потерял сознание.

— Почему? — его взгляд испуганно пробежал по следам крови на полу и на моей одежде. Егора я ухитрился не испачкать.

— Кровь моя, — объяснил я. — Порезался случайно. Егор, в сумрак надо входить осторожно. Это чужая среда, даже для нас, Иных. Находясь в сумеречном мире мы должны постоянно тратить силы, подпитывать его живой энергией. Понемножку. А если не контролировать процесс — сумрак высосет из тебя все живое. Ничего не поделаешь, это плата.

— Я заплатил больше, чем был должен?

— Больше, чем имел. И едва не остался в сумеречном мире навсегда. Это не смерть, но может быть — это хуже смерти.

— Давайте помогу… — мальчишка сел, на миг сморщился — видимо, закружилась голова. Я протянул руку — он стал бинтовать запястье, неумело, но старательно.