Семейная реликвия - Елена Дорош

– Нету. Сами были бы рады, если бы ее кто замуж взял. Сразу бы забрал из этого гадюшника. Но ты не подумай: я слежу, чтобы к ней всякая шваль не липла, и сменщикам наказываю. Катюхе даже нравится, что она под личной охраной. Мне, говорит, больше других повезло.

– А к другим танцовщицам, наверное, пристают?

– К кому пристают, а какие сами липнут. Больше к богатым, конечно.

Серега достал из контейнера сухарик и смачно захрустел.

– Так тут, наверное, все клиенты богатые?

– Да где там! Всякие бывают. Я же говорю, швали много. Но заходят и интеллигенты. В последнее время один такой появился. Профессор.

– Прямо профессор?

– Ну если по виду, то да. Держится так. В очках, опять же. Наверное, захотелось отдохнуть от работы, от жены. Девочек на колени не сажает, просто представление смотрит. Ну, выпьет немного. Я таких не осуждаю. Самые противные – которые деньги в трусы суют. Этим кажется, что их обязаны обслужить по полной. Впрочем, не слушай меня. Тебе еще рано о таком знать.

– Да знаю я. В кино сто раз видела.

– То в кино, а то в жизни. Знаешь, как хочется этому гаду в рыло сунуть?

Котя кивнула. Да, трудновато в ночном клубе с такими принципами.

– Я видела одно выступление. Девушка в кокошнике танцевала.

– Наташка, что ли? То есть тут ее Эльвирой зовут. Красивая девка, но глупая. Сама к богатеньким лезет. Думает, они ее замуж позовут. Это стриптизершу-то! К одному она уж так липла, так липла! Смотреть противно. Мужик по виду солидный, банкир вроде. Сдалась ему Эльвирка!

– А мне ее жалко. Всякому счастья хочется.

– Так счастье не по клубам надо искать, девочка! Ты еще маленькая, конечно, вот тебе и кажется, что тут медом намазано.

– Да не маленькая я! Мне двадцать три скоро будет. Через десять месяцев. И не кажется ничего. Просто богатые – они тоже… разные бывают.

– Может, где-нибудь и разные, а у нас все на одно лицо! – решительно заявил Серега. – Один магазины держит, другой автомобилями торгует, третий на бирже играет. Есть парочка банкиров и адвокат. Актеры тоже. Но те больше пьют.

– Я смотрю, вы всех знаете.

– Мне Катька рассказывает. К тому же надо знать постоянных клиентов, чтобы выбрать тактику, если придется вмешаться. Одного под белы рученьки вывести, другому пинка под зад дать. Меня, правда, редко привлекают. Мы тут за камеры отвечаем и сигнализацию. В зале секьюрити полно, обычно они сами справляются.

– Секьюрити?

– Ну да. Там ребята накачанные, как раз для такого дела. Вот недавно одного придурка за дверь выбросили. У нас работает, да только нечасто. А чаще просто так приходит. Он уже пьяный был, стал к Эльвирке на сцену лезть. Хотел от нее что-то. Наши его так красиво вынесли! Я просто аплодировал.

Котя почувствовала, что ее ушки встали торчком.

– А что хотел-то?

– Да черт его разберет! Эльвирка сразу за кулисы кинулась, а парни его обработали.

– Может, это ее парень? Приревновал к кому-нибудь.

– Да хрен его знает! Может, и парень. Хотя стриптизерши больше на мешках с деньгами специализируются. А этот что? Мелочь! Зачем тебе?

– Просто вы очень интересно рассказываете.

– Да если меня слушать, просидишь до открытия. Уже, кстати, почти половина седьмого.

– Ой, мамочки! Я тогда побегу!

– Ну давай! Если что, обращайся. Всегда помогу!

– Спасибо огромное! Приятно было познакомиться!

Усмехнувшись, охранник поставил подогреваться чайник и подумал: «Ведь есть воспитанные и уважительные люди, не то что наша с Ниной дочь. Та спасибо никогда не скажет, только фыркает. А вроде была милой малышкой…»

А Котя в это время уже вовсю махала тряпкой, думая: ей есть что рассказать Черному.

И пусть Ида – прекрасная раскрасавица, она, Котя, тоже кое на что способна!

Закончила почти в двенадцать, когда клуб уже наполнился сотрудниками. Явилась важная толстая дама с огромными серьгами и пальцами, унизанными перстнями. Она была родственницей владельца и по совместительству вела бухгалтерию. Ее Коте показали при приеме на работу и посоветовали с дамой не конфликтовать. Пришла и заведующая хозяйством. Увидев, что уборщица еще ковыряется, она выговорила ей за нерасторопность и, поджав губы, удалилась в свой кабинет. Охранник сменился, появились еще какие-то люди, которых Котя не знала. Она быстренько закончила свои дела и выбежала на улицу.

Игнат не сказал, будет ее встречать или нет, но она почему-то думала, что да. Завернув за угол, она стала крутить головой, но ни его самого, ни машины не обнаружила.

Ну нет так нет. Прекрасненько доберется сама, тем более что снег прекратился и даже как будто потеплело.

Котя вдохнула полной грудью и бодро пошлепала к остановке.

Где-то в глубине сердца все же теплилась надежда, что Черный ее догонит, поэтому она постоянно оглядывалась и поминутно доставала из кармана сотовый телефон, номер которого вчера дала Игнату.

Ничего. Ни звонка, ни эсэмэски.

Котя добралась домой, чувствуя, что настроение испортилось, сразу прошла в свою комнату и заперлась на два оборота.

Ну и пусть! Раз никому не надо, то и ей наплевать.

Она легла в кровать, натянула одеяло и накрылась с головой.

Спряталась.

Мартовские иды и другие проблемы

Конечно же, он собирался забрать Котю из клуба, попутно кое-что выяснив у сотрудников, которых удастся встретить. Появляться там слишком часто он не мог, приходилось выдумывать достойный повод, а их было раз, два и обчелся. Камеры работали, сигнализация – тоже. Если только профилактика, да и то требовалась она не каждый день.

Впрочем, Игнат уже сочинил кое-что удобоваримое и решил заявиться в клуб после того, как запустит рабочий процесс в своей фирме.

Но в планы вмешалась Ида.

Он только успел со всеми поздороваться, ответить на дежурные и важные вопросы, сесть за рабочий стол и вызвать заместителя с докладом, как раздался ее звонок, а через час она явилась за ним сама.

Выбора у него не было.

Однако встреча, которую он ждал с момента появления в городе и почему-то откладывал, прошла скомканно. Уже то, что они поехали на ее машине и оказались не у Иды дома, а в отеле, да еще шикарном, притом среди бела дня, выбило Игната из колеи. Среди мебели в стиле ампир и столика с устрицами и французским шампанским он сразу почувствовал себя идиотом. Брать устрицу или бокал рукой с въевшейся грязью и делать вид, что кайфуешь, было почему-то неприятно. Еще хуже стало, когда Ида принялась картинно, как в кино, стаскивать