Империализм как высшая стадия «восточного деспотизма» - Марк Юрьевич Вуколов

и русским. Но в Китае предприимчивый мореплаватель никогда не добьётся даже скромной финансовой поддержки в своём почине, если путешествие не организовано и не спланировано полностью правительством, не склонным к рискованным шагам, сопряжённым с контактами с иностранцами. Даже накопить и сохранить богатство, необходимое для такого путешествия, в Китае гораздо труднее, чем в европейских странах, особенно без чиновничьего статуса. Обратиться к другому государю невозможно — препятствуют запреты на перемещение, к тому же окружающие государства — столь же моноцентричные деспотии.

Утвердившаяся в XIV веке в Португалии Ависская династия представляла интересы городских слоёв. Во многом этим было обусловлена необычайно широкая дифференциация сельскохозяйственного производства, развитие рыболовства в Атлантическом океане и городской промышленности. Ускоренное развитие капитализма наряду с естественными преимуществом — климатические и географические условия Иберии сделали возможным мореплавание на длительные расстояния уже при технологиях XV–XVI вв. — обеспечили пиренейским монархиям доминирование на морях. Генрих Мореплаватель, великий морской исследователь, подготовил теоретическую базу для португальской колонизации, охватившую Западную Африку, Индийский океан и Южную Америку. Португальцы вытеснили арабских торговцев из региона их традиционного доминирования — из Индийского океана — после битвы при Диу (1509). Планы западноафриканской колонизации заставили португальцев отказаться от финансирования экспедиции Х. Колумба, уступив первенство в колониальной гонке Испании.

Ресурсное проклятие Испанской империи

Испания стала первой талассократией, достигшей гегемонии и на суше. Под знаменем католицизма мадридский двор осуществлял свою экспансию, результатом которой стала первая в истории «всемирная империя», над которой «не заходило солнце» — именно так описывали мощь Испанской империи задолго до подъёма Англии. Пиренейский полуостров, Южная Италия, земли Священной Римской империи и Нидерландов, а также громадные владения в Новом Свете — Великая Испания и латиноамериканские колонии — все эти территории под своим скипетром объяла испанская монархия при Карле V. Однако Испанская колониальная империя была империей абсолютизма, использовавшего золото и серебро Потоси в интересах защиты престижа монархии, а не строительства эффективных экономических и политических институтов, обеспечивающих экономический рост. Находившаяся в авангарде европейского развития Испания парадоксально повторила путь «восточных деспотий», посредством завоеваний пытавшихся компенсировать несовершенство собственных институтов.

Открытие колоссальных запасов золота и серебра на землях ацтеков и инков сказочно обогатили Испанию. Сначала ограбление богатств империй носило стихийный характер частных разбоев: конкистадоры захватывали вождя племени и требовали выкуп в виде наполненной золотом или серебром комнаты, после чего всё равно убивали местных предводителей, а также грабили культовые сооружения. После опустошения запасов вождей и разграбления храмов колониальные администрации прибегали к систематической эксплуатации местного населения, применяя существующие экстрактивные институты. Назначенные из метрополии касики контролировали осуществление энкомьенды, существовавшей ещё при инках повинности, — принудительной работы местных крестьян в пользу своего владельца, энкомендеро — и миты — принудительных общественных работ на рудниках, получившей наибольшее распространение в районе серебряных месторождений в Потоси на территории современного Перу. Всё коренное население было распределено между колонизаторами (репартимьенто), на которых оно обязано было работать, воспроизводя наиболее одиозную форму крепостного права. Коренное население обязано было поставлять господину продукцию безвозмездно или почти безвозмездно, а приобретать — по искусственно завышенным ценам. Кроме того, на раменах крестьян кечуа были и другие повинности, в том числе по переносу грузов, листьев коки. Даже сами испанцы такие, как священник Лас Касас, протестовали против противоречащей заповедям христианства эксплуатации человека.

Во многом долгоиграющее наследие энкомьенды обусловливает бедность современных латиноамериканских стран: на территории Боливии в регионах, где существовала энкомьенда и в особенности мита, уровень жизни катастрофически отстаёт от менее плодородных районов, избежавших такой участи. Тяжёлое институциональное наследие энкомьенды чуть ли не столь же велико, как наследие российского крепостного права, до сих держащего чернозёмный «красный пояс» южных российских регионов в относительной бедности по сравнению с более северными[131].

Испанская администрация обрекла на нищету не только инков и ацтеков, но и самих испанцев, больше всех в Европе пострадавших от вызванной резким притоком драгоценных металлов «революции цен». Ещё традиционная, аграрная европейская экономика функционирует в условиях многолетней стабильности цен. Стремительная инфляция XVI–XVII вв. привела к резкому росту цен на сельскохозяйственную продукцию испанских грандов. Кортесы потребовали от короны ввести твёрдые цены на продовольствие. Результатом стало разорение испанских дворян и обострение продовольственного кризиса. Вскоре Испания стала импортировать продовольствие, цены на сырьё резко возросли, что препятствовало развитию промышленности. Ещё более препятствовали её развитию торговые монополии, сконцентрировавших в своих руках торговлю с Новой Испанией. Испанские короли были ненадёжными заёмщиками: несколько раз в XVI–XVII веках при Филиппе II корона объявляла себя банкротом либо изгоняла еврейских банкиров, ранее их финансировавших. Окончательную точку в деградации экономических институтов Испании поставило восстание коммунерос, в ходе которой города пытались добиться большей самостоятельности, но были разгромлены королевской властью. Собирать налоги без помощи городских слоёв стало гораздо труднее, власть короля окончательно стала неограниченной. Испанская империя оказалась в глубоком экономическом кризисе. В условиях продолжавшихся военных кампаний — со Шмалькальденским союзом, с Нидерландами, Османской империей, Англией — он лишь обострялся. Реноме главной европейской державы, защитницы католицизма стало слишком дорогостоящим. Даже прекращение войн не снижало трат на содержание огромной армии и флота, как показал опыт перемирия с Соединёнными провинциями, продолжившими набеги на побережье монархии. Колониальная империя стала проклятием для метрополии, которая не потерпев ни одного серьёзного поражения на поле боя — до битвы при Рокруа, — утратила прежнее могущество и попала в зависимость от Франции. Оливарес, первый министр Испании, резюмировал: «Если великие завоевания этой монархии привели её в такое печальное состояние, можно с достаточной долей уверенности сказать, что без Нового Света она была бы более могучей»[132].

Век буржуазных империй

Создание громадной империи с единственной целью обеспечить себе рынок сбыта может с первого взгляда показаться проектом, который могла бы создать "нация лавочников". Но на самом деле, такой проект никуда бы не сгодился для нации лавочников, но был востребован той нацией, которая бы управлялась теми лавочниками.

А. Смит

В XVII веке — в веке буржуазных революций — возвысятся и займут место одряхлевшей Испании поистине буржуазные колониальные империи — Нидерландская и Английская. Угроза со стороны капиталистических челленджеров заставила монархические колониальные империи объединиться: в 1580 году Португалия и Испания, ещё в 1494 по Тордесильясскому договору разделившие мир на зоны влияния, слились воедино под началом Иберийской унии.

Взлёт и падение Низинных земель

Нидерланды, конфедерация по устройству, есть территориально интегрированный союз городов-государств. Здесь ничтожна роль сельского хозяйства, зато огромное значение имеет городская промышленность и особенно торговля. Богатейшее владение Испанской короны,