Роковой подарок - Татьяна Витальевна Устинова

class="p1">Маня пожала плечами: Лёля была совершенно права!

– В Женином кабинете я наткнулась на чемодан, здоровенный, тяжёлый. Она куда-то собиралась уезжать, но не уехала, потому что Максима убили.

– Или приехала, – подсказала Лёля, и Маня посмотрела на подругу.

– Слушай, – выговорила она медленно. – Так и есть! Может, она как раз в тот день приехала! Максим мне сказал, что жена ещё не вернулась! Именно так он и сказал! А она теперь не признаётся, где была!

– Ездила с любовником на курорт, – опять подсказала Лёля.

– Точно! – Маня сорвала с носа очки и тут же нацепила обратно: в порыве чувств. – Она не говорит, потому что придётся назвать имя любовника! А он, может, женат!

– Даже скорее всего, – согласилась Лёля. – Будешь ещё бульон?

– Нет, спасибо. Лёлик, ты гений! Так и было! И Ромка поэтому не хочет ничего говорить, наверняка он знает, что у Жени роман! Может, и Максим знал?

– И его застрелил любовник? – подхватила Лёля. – Женя рассказала, где проще и удобней подкараулить мужа, и любовник застрелил!

Маня вскочила и стала расхаживать по комнате. Волька запрыгнул на лежанку возле печки, прочно уселся и смотрел за хозяйкой, смешно поворачивая голову.

– Нет, застрелил его садовник Паша, это я сегодня установила!

– Как?!

– Я даже к следователю съездила и всё ему рассказала! Когда в тот день мы с Максимом шли к реке и Волька кинулся в кусты, Максим спросил: «Паша, это ты?!» А потом выстрелы и… всё. Я забыла, а потом вспомнила! И когда Паша сегодня меня увидел, бросил лейку и убежал. Когда его разыщут, нужно будет установить, нет ли у него на ноге следов Волькиных зубов, мне показалось, что Волька его укусить успел.

– А если его через год найдут?

– С другой стороны, – продолжала Маня, не отвечая, – нога забинтована у Ромки. Он сказал, что ободрал на корте, но как это проверить? В принципе, можно съездить на корт, спросить, играл ли Роман в воскресенье, но вряд ли там кто-то помнит про его ногу!

Она ещё немного прошлась туда-сюда.

– И Ромка, и секретарша Инга говорили, что в воскресенье на работе никого не было.

– А что? Кто-то был?

– Смотри!

Маня подбежала к вешалке и выудила из кармана крутки изрядно помятый голубой конверт.

– Что это? – изумилась Лёля, когда Мая стала совать конверт ей под нос. – Какой-то мусор…

– Вот именно! Я собрала с ковра в кабинете Максима. – Она вытряхнула на скатерть красные чешуйки. – А Инга утверждает, что уборщица приходит по вечерам в будни, по выходным не бывает. Откуда взялись эти чешуйки на ковре в понедельник утром, если в пятницу вечером уборщица всё помыла-почистила, а в выходные в кабинете никого не было?

– Значит, кто-то был, – резонно заметила Лёля. – А что это вообще такое?

Маня почти ткнулась носом в скатерть и стала туда-сюда передвигать красные чешуйки.

– Ты знаешь, похоже на лак, – сказала она в конце концов. – Я иногда сижу и обдираю с ногтей лак от нечего делать. Особенно если он растрескался и его давно пора снимать, а мне лень!..

Лёля тоже принялась возить носом по столу.

– Похоже, – согласилась она наконец. – Только кто стал бы в кабинете у шефа обдирать с ногтей лак? В воскресенье?

…Какое-то воспоминание, в котором присутствовали именно ободранные ногти, копошилось у Мани в голове, но она никак не могла ухватить и вытащить его на свет божий.

– И вот ещё что. – Маня аккуратно собрала чешуйки обратно в конверт и полезла в рюкзак. – Смотри, это я украла сегодня в доме Максима!

– Маня! Ты опять шутишь?!

– Да честное слово, украла!

И она выложила перед Лёлей папку с фотографиями драгоценностей.

– Красота какая. – Лёля осторожно переложила папиросную бумагу. – Ничего себе! Вот это камень!.. Как ты думаешь, он настоящий?

Маня фыркнула:

– Стал бы Максим Андреевич у себя на столе держать фотографии… бижутерии!.. Уверена, что настоящие.

Даже на фотографии изумруд светился каким-то волшебным, инопланетным светом. Казалось, от его света по потолку бродят зелёные тени.

– Как это сфотографировано? – Лёля перевернула плотный картон. – В три-де?

– Понятия не имею.

Они ещё посмотрели.

– Был такой писатель Иван Ефремов, – начала Маня. – Он в пятидесятых годах писал фантастику. Между прочим, для своего времени очень даже прогрессивную. И у него в «Туманности Андромеды», по-моему, есть такая зелёная звезда, Эпсилон Тукана или ещё какое-то странное название! Фантасты вообще любят странные названия! Так вот, такое впечатление, что этот камень с той звезды.

Лёля всё рассматривала картинки.

– Маня, сколько же они могут стоить?

– Ну, мы вряд ли сможем купить, даже если сложимся на двоих.

– Вот ты опять!

– Видимо, всё зависит от… как это называется?… чистоты камней, от веса.

– Каратности, – подсказала Лёля.

– И от работы. Если это музейная вещь, цены ей нет, а если современная… всё равно нет. И я не понимаю, зачем Максим держал эти фотографии в папке на столе?

– Может, собирался купить?

– Или продать?

И они посмотрели друг на друга.

– Интересно, Женя знает о драгоценностях?

– Маня, ты думаешь, это важно?

– Лёлик, я понятия не имею! А вот это важно, как ты думаешь? – И она достала диплом стрелкового клуба.

Лёля прочитала и ахнула.

– Выходит, эта самая Женя – снайпер?!

– Выходит, так. И хорошо, что я диплом утащила до того, как его увидели… правоохранительные органы! Она бы тогда точно не выбралась, Женя.

– Маня, но если так, значит, у неё вполне может быть где-то припрятан пистолет.

– И даже наверняка, – согласилась Маня. – Но это не означает, что она пристрелила мужа.

– Ты же говорила, что застрелил садовник Паша!

– Я говорила, что он мог, потому что именно его Максим увидел в кустах!

– А может, там они оба были? И Женя, и садовник?

– Лёлик, не пори чушь, – отрезала Маня. – Но в стрелковый клуб я съезжу. И к Паше в институт.

– Откуда ты знаешь, в какой?

– Маргарита сказала, домработница. Он учится в сельхозакадемии.

И Маня стала собирать со стола посуду.

Лёля рассматривала фотографии.

– Маня, – сказала она наконец. – Мне кажется, это… опасная история. Раньше я думала, что просто семейная, а теперь мне кажется… по-другому. Если в дело замешаны такие… драгоценности!..

– Ты хочешь мне сказать, чтоб я не лезла не в своё дело? Мне следователь Раневский все уши прожужжал! Не лезьте, говорит, не в своё дело, гражданка писатель! Я в другой раз его стукну, когда он меня так назовёт.

– Мань, но он прав.

Писательница пофыркала носом и удалилась в свою комнату. Бросилась к компьютеру и принялась усердно писать.

…Вот бы хорошо, если б текст явился