Горячие и нервные - Сьюзен Андерсон

И еще до того, как она успела сказать себе: «Опомнись, Виктория, что ты делаешь!», он внезапно оторвался от ее губ, отпустил ее и отступил назад.

— Черт! — Он провел тыльной стороной ладони по своей нижней губе. Затем опустил руку и с кислой миной посмотрел на нее. — Черт, все как тогда, правда? Я надеялся, что это прошло или по крайней мере превратилось в одно из тех воспоминаний, которые я старался заглушить все эти годы. Но ты такая же соблазнительная, как тогда. — Он окинул ее горящим взглядом с ног до головы. — Господи, еще этот красный лифчик… Ты как наркотик, Тори. Голова идет кругом.

Его признание свидетельствовало о том, что он сейчас испытал столь же сильные ощущения, как и она. Сексуальные опыты, которые были у нее за эти шесть лет, не приносили удовлетворения, и Виктория убеждала себя, что она выше всего этого — по крайней мере когда это случалось. Несколько раз она задумывалась, почему она так холодна и безучастна, но особенно не переживала по этому поводу, уверяя себя, что дело в том, что все ее мысли сосредоточены на дочери и попытках заработать на жизнь. Где-то в глубине ее сознания теплилась надежда, что у нее еще все впереди. Но только сейчас она осознала, что истинная причина ее неудовлетворенности и равнодушия кроется совсем в другом. Просто ни один из ее мужчин не был похож на него.

Поскольку она сильно сомневалась, что Рокет придерживался целибата, его признание говорило о том, что с ним происходило то же самое.

Лучше не думать об этом… Она проанализирует все это после, в более-менее спокойной обстановке. А пока… Потуже затянув концы рубашки, она прочистила горло.

— Похоже, что мы начали с того, чем закончили, — сказала она, с удовлетворением отмечая, что ее голос не дрожит, хотя нервы были напряжены до предела. Единственный знак, который говорил ей, что он чувствовал то же самое, — его пылающие щеки. — Поэтому как ты думаешь, куда это нас приведет?

— Никуда, просто будем хранить это в уголках нашей памяти, как хранили до сих пор.

Виктория подумала, какое место могла бы занять Эсме в этом уравнении, но коротко кивнула. Потому что он был прав. Они не могут сейчас позволить себе ничего, кроме деловых отношений. Если им удастся избегать физического контакта, они сумеют справиться и со всем остальным.

— Прекрасно, — сдержанно отозвалась она. — Прекрасно. Продолжай работать на меня, Мильонни.

Она перехватила его взгляд, направленный на ее ноги. Заметив это, он тут же отвел глаза и твердо посмотрел на нее.

— Отлично, — согласился он. — Именно так я и поступлю.

«Поостерегись, старина! — Джон ходил взад и вперед яростно меряя пространство огромными шагами. — Куда тебя понесло? Идиот!»

Тори всегда отличалась от других женщин, с которыми он имел дело. С самого начала она была особенной, не такой, как все, и ему следовало подумать, прежде чем снова целовать ее.

У большинства людей в жизни бывает одно или два судьбоносных события, думал он. Для него такой вехой стал день, когда он узнал, что более щедро одарен природой, нежели другие парни его возраста. До этого он был просто «кожа да кости», жалкий сынишка Фрэнка Мильонни, служившего на флоте США. Жизнь с отцом после смерти матери, погибшей во время несчастного случая на воде, была бесконечной сменой убогих комнатушек поблизости от той или иной базы, потому что приличное жилье на базе никак не подходило Фрэнку, неспособному ужиться с соседями. Джон часто оставался один, когда отец уходил в море, и был нередко бит, когда тот возвращался. И никого не было рядом, кто бы мог предложить ему какую-то другую, более интересную жизнь.

Потом, как раз достигнув полового созревания, Джон поступил в новую школу в другом городе. И однажды, когда после спортивного занятия он спустил штаны в раздевалке, половина одноклассников замерла, произнося на все лады нечто вроде «вот это да, парень». Впервые он ощутил уважение к себе, и это пробудило в нем страстное желание воспользоваться своей исключительностью. Этот момент был определяющим для всей его последующей жизни.

Потом он узнал, что существуют женщины, которые только и мечтают о парне с таким оснащением, как у него. И ни одна не забывала упомянуть, что размер его «петушка» особенный. Сначала девушки, а потом женщины ввели его в новый для него мир секса, захвативший его сильнее, чем все прежние дела и детские фантазии. Он овладел интимнейшими приемами, наслаждаясь опытом и не уставая экспериментировать, и однажды понял, что более преданного ученика и придумать трудно. Он не ограничивался тем, что дарил наслаждение женщинам, с которыми имел дело; нет, он еще и услаждал приятелей, подробно описывая им свои победы. И никогда не задумывался над нравственной стороной такого поведения.

Пока не встретил Тори.

Как только они познакомились, он сразу же понял, что она совсем не такая, как те девушки, с которыми он привык развлекаться. И все равно он даже представить себе не мог, что она так подействует на него. Он продолжал держаться установленных правил и рамок, не подозревая, что она перевернет всю его жизнь. В ней было что-то, заставившее его поверить, что он больше, чем просто реактивный снаряд, который быстро и безошибочно попадает в цель, за что его, собственно, и прозвали Рокетом[3]. И появилась сосущая боль под ложечкой при мысли о том, что любой сможет обсуждать ее, как он сам не раз обсуждал других девушек, не скупясь на подробности.

— Хэлло, мистер М.

Мягкий женский голос прервал его воспоминания о пронизанных солнцем жарких днях и горячих страстных ночах. Это и вправду было незабываемое время, когда впервые к умопомрачительному сексу стали примешиваться эмоции. Он удивленно заморгал, возвращаясь к действительности, и увидел домоправительницу Мэри, стоявшую всего в паре шагов от него со стопкой больших махровых полотенец в руках.

Господи! Если бы это было оружие, он был бы уже мертв, усмехнулся Джон. «И все это из-за Тори, парень. Поразмысли над этим, пока не поздно». Он сконцентрировал свое внимание на домоправительнице, одарив ее фирменной улыбкой Мильонни, безотказно действующей на женский пол.

— Это вы, Мэри? Прошу меня простить, я так задумался, что не заметил вас.

— О да… могу себе представить. — Она понимающе улыбнулась в ответ. — Вы, должно быть, чувствуете себя так, словно вся тяжесть мира лежит на ваших плечах. Такая ответственность…

Ответственность. Правильно, черт побери. Он кашлянул, прочищая горло, и подумал — хорошо, что она не может читать его мысли.

— Да, я только что разговаривал с мисс Гамильтон, а теперь направляюсь к себе, чтобы приняться за работу. — Он кивнул на полотенца в ее руках. — А вы? Меняете белье в комнатах? Вы прекрасно справляетесь, здесь все в идеальном порядке. Мне кажется, что я в четырехзвездочном отеле.