Мой ответ - нет - Уильям Коллинз

— Подействуй на Рук колокольчиком, — сказал он.

Мисс Редвуд взяла красивый старый бронзовый колокольчик со стола и позвонила. При пронзительном серебристом звуке колокольчика миссис Рук приложила руку к голове, как будто звон был неприятен ей, — немедленно повернулась и ушла.

— Никто не может справиться с Рук, кроме моей сестры, — объявил сэр Джервис. — Рук помешана.

В эту минуту подали обед, и мое внимание было отвлечено мужем миссис Рук.

— Каков он? — спросила Эмили.

— Право, не могу сказать; это один из самых обыкновенных людей, на которого и не взглянешь второй раз. Платье поношено, голова плешивая. Руки тряслись, когда он служил нам за столом, вот все, что я помню. Сэр Джервис и я угощались соленой рыбой, бараниной и пивом. Мисс Редвуд подали холодный бульон и полную рюмку рому, налитую мистером Руком.

— У нее слабый желудок, — сообщил мне ее брат, — все горячее выходит обратно через десять минут, после того как она проглотит; она питается этой противной смесью и называет ее бульонным грогом! Мисс Редвуд прихлебывала свой жизненный эликсир и поглядывала на меня иногда с интересом, который я не мог понять. По окончании обеда она позвонила в свой старинный колокольчик. Ушедший было к себе слуга явился на ее зов.

— Где ваша жена? — спросила она.

— Больна, мисс.

Затем мистер Рук вывел ее под руку и, проходя мимо меня, она остановилась.

— Прошу вас, сэр, прийти в мою комнату завтра в два часа, — сказала она.

Сэр Джервис опять объяснил:

— Она вся расклеена по утрам (он всегда называл сестру «она»); и ее склеивают к середине дня. Смерть забыла ее, вот в чем дело.

Он закурил трубку и стал разбирать иероглифы, найденные в разоренных городах Юкатана; я тоже закурил трубку и стал читать единственную книгу, которую мог найти в столовой — страшные рассказы о кораблекрушениях и несчастьях в море. Когда комната наполнилась табачным дымом — мы заснули в наших креслах, — а когда проснулись, встали и пошли спать.

Эмили просила его продолжать.

— Вы, разумеется, явились на приглашение мисс Редвуд?

— Я явился на ее приглашение не в весьма приятном расположении духа. Поощренный моим благоприятным отзывом об иллюстрациях, сэр Джервис предложил мне следующую работу.

— У вас нет никакого дела, — сказал он, — что, если бы вы вычистили мои картины?

Я бросил на него мрачный взгляд и не дал ответа.

Мисс Редвуд объяснила, зачем она пригласила меня к себе, как только я вошел к ней в комнату. Безо всяких предварительных замечаний, говоря медленно и выразительно, голосом, удивительно твердым для женщины ее лет, она сказала:

— Я попрошу вас сделать мне одолжение, сэр. Я желаю, чтобы вы сказали мне, что совершила миссис Рук.

Я был так ошеломлен, что вытаращил на нее глаза. Она продолжала:

— Не прошло еще недели, как миссис Рук к нам поступила, а я уже стала подозревать, что совесть ее не очень чиста.

Можете вообразить мое удивление, когда я узнал, что мисс Редвуд смотрит на миссис Рук так же, как и я. Тем временем старушка сообщила подробности.

— Мы распорядились, сэр (она постоянно называла меня «сэром» с формальной вежливостью старой школы), чтобы миссис Рук заняла с мужем соседнюю комнату с моей, на случай, если я занемогу ночью. Она осмотрела дверь между комнатами — это показалось мне подозрительным! Она спросила — нельзя ли ей взять другую комнату — тоже подозрительно! Она (или ее муж) заткнули старым носовым платком замочную скважину, опасаясь, без сомнения, что я могу подслушать или подсмотреть, — подозрительно втройне! Пожалуйста, садитесь, сэр, и скажите мне, в чем виновна миссис Рук. В воровстве или убийстве?

— Какая противная старуха! — воскликнула Эмили. — Что вы ей ответили?

— Я сказал ей совершенно справедливо, что я ничего не знаю о секретах ее служанки.

— Сэр Джервис считает миссис Рук помешанной, — добавил я.

— Вы отказываетесь довериться мне, сэр? — спросила мисс Редвуд.

— Я ничего не могу сообщить вам, мисс.

Она махнула своей костлявой рукой по направлению к двери. Я поклонился и хотел уйти. Но она тут же остановила меня.

— В былые времена старухи были предсказательницами, сэр. Я попробую сделать предсказание. Из-за вас мы лишимся услуг мистера и миссис Рук. Если вы останетесь здесь еще день или два — они оба откажутся от своего места. Это будет ее делом, заметьте — ее муж просто ноль. Желаю вам доброго утра.

— Вы хотите сказать, что мистер и миссис Рук оставили дом сэра Джервиса Редвуда? — спросила Эмили.

— Непременно оставили бы, — ответил Албан, — если бы сэр Джервис не настоял на том, что в случае ухода они должны предупреждать его за месяц. Он даже запер старого мужа в чулан. Подозрение сестры никогда не приходило ему в голову. Поведение экономки, по его словам, просто доказывало, что она помешана.

— Отличная служанка, несмотря на этот недостаток, — заметил он, говоря о мисс Рук, — и вы увидите, что я ее образумлю.

Итак, цель моей поездки была достигнута, и я не имел желания чистить картины. Мисс Редвуд помогла мне прийти к решению. Она опять пригласила меня к себе. Успех ее предсказания ободрил меня. Она спросила с ироническим смирением, имею ли я намерение оставаться у них в гостях после тех хлопот, которые я наделал. Я ответил, что намерен уехать первым же поездом на следующее утро.

— Удобно ли вам будет уехать куда-нибудь довольно далеко от нас? — спросила она.

Я имел причины ехать в Лондон и сообщил ей об этом.

— Скажете ли вы о своем решении сегодня моему брату, когда мы сядем обедать? — продолжала она. — И скажете ли вы ему прямо, что вы не имеете намерения возвращаться на север? Миссис Рук по обыкновению сведет меня вниз, и я постараюсь, чтобы она слышала ваши слова. Не решаясь на новое предсказание, я только намекну, что я имею свое собственное мнение о том, что случится; и желала бы, чтобы вы сами видели, сэр, осуществятся ли мои ожидания.

Нужно ли мне говорить вам, что эта странная старуха опять оказалась права? Мистера Рука выпустили из чулана; миссис Рук смиренно извинилась и все свалила на нрав своего мужа; а сэр Джервис просил меня заметить, что его метода образумила экономку. Таковы были результаты моего сообщения об отъезде в Лондон, намеренно сделанного в присутствии миссис Рук. Согласны вы со мной, что моя поездка в Нортумберланд была предпринята не напрасно?

Эмили кивнула. Между тем Моррис скрыл от нее самое главное — свою истинную причину появления в Лондоне.

Все сомнения Албана отпали; он был убежден, что миссис Рук — сообщница преступления, сделанного в 1877 году в деревенской гостинице. Приехал он в столицу для того, чтобы справиться о том, что было написано в газетах об убийстве. Он тоже был одним из читателей в Музее — рассматривал номера газет — и пришел к тому заключению, что отец Эмили стал жертвой преступления. Албан знал, что нужно остановить Эмили. Если он не успеет помешать ей, она перейдет от 1876-го к 1877 году и увидит роковое описание, с заглавием над столбцом, напечатанным крупным шрифтом.

Между тем Эмили прервала молчание, спросив, видел ли опять Албан миссис Рук в то утро, когда уехал от сэра Джервиса.

— Я не видел никого, кроме самого хозяина, — ответил Албан. — Он все еще не оставлял мысли вычистить свои картины даром.

— Если вы не хотите сделать это сами, — сказал он, — не можете ли вы научить мою секретаршу?

Сэр Джервис описал ту даму, которую пригласил вместо вас, как «противную женщину средних лет с постоянной простудой в голове». В то же время он заметил, что он друг женщин, «потому что может нанимать их дешево». Я отказался научить несчастную секретаршу чистить картины. Найдя меня непреклонным, сэр Джервис охотно простился со мной. Но до самого конца старался извлечь из меня пользу. Он употребил меня вместо почтаря и сберег марку. Письмо, адресованное к вам, пришло за завтраком. Сэр Джервис сказал:

— Вы едете в Лондон, не взять ли вам его с собой?

— Сказал он вам, что в конверт вложено его письмо? — поинтересовалась Эмили.

— Нет. Когда он отдал мне конверт, тот был уже запечатан.

Эмили тотчас подала ему письмо сэра Джервиса.

— Вот чем я занимаюсь в Музее!

Албан прочитал письмо.

— Я много лет занимался в читальне, — просияв, воскликнул он. — Позвольте мне помочь вам. У меня будет хоть какое-нибудь занятие в свободное время.

Он так желал быть полезным, что прервал Эмили, прежде чем она успела поблагодарить его.

— Возьмем разные года, — предложил Моррис. — Вы, кажется, сказали мне, что рассматриваете газеты тысяча восемьсот семьдесят шестого?

— Да.

— Очень хорошо. А я возьму следующий год. Вы потом другой. И так далее.

— Вы очень добры, — ответила Эмили, — хотела бы немного изменить ваш план.