Инерция страха. Социализм и тоталитаризм - Валентин Турчин

Советскими учеными и инжене-                  Советские ученые

рами ведутся работы по созданию                Готовят новый вклад:

промышленных электростанций на              Рассчитывают станции

атомной энергии мощностью 50-                  В сто тысяч киловатт!

100 тыс. киловатт.

Мое завершение неоконченной Михалковым работы нашло полное одобрение моих товарищей — тех самых, которые как раз и рассчитывали новые станции.

В уже цитированном мною учебнике по историческому материализму мы читаем:

"В буржуазном обществе вместо подлинно высокого искусства трудящимся навязывают продукты так называемой массовой культуры, примитивные по форме и антигуманистические по содержанию "творения" ремесленников от искусства. Лишь социалистическая революция открывает народу доступ к насто­ящему, высокому искусству, дает возможность каждому чело­веку, обладающему художественным вкусом, стать творцом искусства"25. 

Для послушных

Счастлив ли советский человек?

При оценке субъективного мироощущения человека нашего общества в сравнении с людьми более открытых и свободных обществ очень важно учитывать фактор возраста. Как известно, онтогенез — индивидуальное развитие особи — до некоторой степени повторяет филогенез — историю развития вида. Что-то похожее имеет место и в культурном развитии. Особен­ности тоталитаризма относятся к высшему уровню социальной организации и культуры, поэтому до поры до времени, пока человек осваивает предыдущие слои культуры, он не чувствует непосредственно, впрямую оков тоталитаризма. Дети — везде дети. И между детьми в разных странах больше общего, чем между детьми и взрослыми в одной стране. Взрослые могут видеть, как тоталитаризм калечит сознание детей с самого раннего возраста, как он воспитывает из них тоталитарных человеков. Но сами дети либо не чувствуют этого вовсе, либо воспринимают как нечто второстепенное. И правда, внутренний мир ребенка так динамичен и ярок, процесс познания действительности столь захватывает все его существо, что конкретные черты этой действительности отступают на задний план. То же относится и к юношескому периоду. Зрелище влюбленной пары или молодой матери с ребенком одинаково трогает при любом социальном строе. Любят везде одинаково; во всяком случае, это верно в смысле сравнения Советского Союза со странами Запада, ибо соответствующие слои культуры у нас примерно совпадают.

Но вот кончается период роста, и начинается период плодо­ношения. Субъективное чувство удовлетворенности зависит теперь от того, насколько человек осуществляет себя, то есть в какой степени его вклад в культуру, в жизнь на планете соответствует тому, что он хочет и может дать. Потребность в самоосуществлении варьируется у людей в широких пределах. Есть люди, лишенные ее и вполне удовлетворяющиеся одной комфортабельностью жизни. Но это, я думаю, можно рассматривать как аномалию. Для нормального человека самоосуществление — необходимое условие субъективной удовлетворенности, счастья.

И здесь тоталитарное общество ставит человеку свои жесткие пределы, и они тем теснее, чем ярче у человека выражены творческие импульсы. Обычно где-то вблизи тридцати лет человек достигает этих пределов, упирается головой в этот потолок — и превращается в старика, у которого все лучшее в жизни уже позади. В сущности, он умирает, ибо после тридцати лет жизнь без самоосуществления не имеет смысла. Продвиже­ние по службе, купленное ценой насилия над совестью, не дает удовлетворения; ощущение: не то, не то! - остается. Эти-то живые трупы, эти зомби, овеществленные общественные отно­шения, они-то и голосуют за, горячо одобряют и единодушно поддерживают. А дома предаются своим тихим стариковским радостям.

Что можно сказать о быте, об условиях жизни?

Известно, что условия жизни рядового человека в Советском Союзе много хуже, чем в развитых странах Запада. В течение тридцати послевоенных лет они, в общем, непрерывно улучшались хотя и очень медленно. Быстрое улучшение жизни происходило только в течение нескольких лет после смерти Сталина (в последние сталинские годы уровень жизни в дерев­нях был ужасающе низок). За последние десять-пятнадцать лет люди стали заметно лучше одеваться. С другой стороны, сохраняется острая нехватка некоторых из основных продовольственных товаров, в частности, мяса. Ассортимент продовольствия чрезвычайно узок, перед потребителями стоит вечная проблема "где достать?". Один француз, проживший в Москве год так резюмировал свои впечатления: "Советский человек идет в магазин так, как первобытный человек шел на охоту"... А что бы он сказал, если бы жил не в Москве, а в провинции?

Недавно одна моя знакомая ездила в Мордовию на свидание с политзаключенным. В поселке, расположенном вблизи лагерной зоны, в тот день царило оживление: в магазин завезли треску, люди сообщали об этом друг другу, жены солдат и офицеров МВД, охраняющих заключенных, становились в очередь. Один офицер МВД говорил другому по телефону: "У нас тут треску привезли. Я на тебя тоже заказал".

Особенно плохое положение с овощами и фруктами, поэтому рацион питания советского человека совершенно неудовлетворителен с точки зрения современного диетолога. Овощи в государственных магазинах — низкого качества, в продаже бывают в ничтожном ассортименте, да и то не всегда. Овощи на рынке очень дороги. Фрукты дороги и на рынке, и у государства. Зарплата моей жены (а у нее высшее образование и немалый стаж работы) целиком уйдет на то, чтобы покупать по государственным ценам два килограмма яблок в день26.

Так как у нас нет свободной печати, нет единственного действенного способа борьбы со злоупотреблениями властью и другими непорядками, затрагивающими интересы граждан. В газетах пишут о недостатках и злоупотреблениях, но лишь в том случае, когда они не связаны со слишком высоким начальством и не имеют общего значения; иначе это уже будет "очернение советской действительности". Данные о преступности, об эпидемиях, о стихийных бедствиях и т. п. официально объявлены секретными. Еще больше данных, которые являются секретными неофициально. Все мы знаем, что медицинское обслуживание в нашей стране находится на ужасающе низком уровне. Врачи перегружены сверх всякой нормы, в поликлиниках — очереди, в больницах невероятная теснота. Каждый может привести случаи, когда ошибки медиков приводили к смерти пациентов. Известно, что у нас практически невозможно достать современные эффективные лекарства, врачам запрещается даже выписывать больным дефицитные лекарства — иначе от них посыпались бы жалобы на отсутствие этих лекарств в аптеках. Но эту проблему нельзя даже поставить открыто. И тем более нет средств потребовать от правительства, чтобы оно приняло какие-то действенные меры. Что же касается медицинского обслуживания высшего партийно-государственного слоя, то этим занимается специальное ведомство — Четвертое Управление Министерства здравоохранения. И там, как всем известно, нет недостатка в современных лекарствах (их при­возят из-за границы), а пациенты не стоят в очередях и не лежат в коридорах больниц.

Или возьмем проблему загрязнения среды обитания. Мне рассказали о таком факте. На территории Подольского завода цветных металлов, где расположены, в частности, жилые дома и общежития для рабочих, загрязнение воздуха в 80 раз превышает допустимую норму. Этот вопрос был поднят в ходе Всероссийского рейда по охране природы и обсуждался в местном райисполкоме в сентябре 1974 года. Столь сильное загрязнение воздуха продолжается уже не первый год, и выступавший на заседании главный энергетик завода сообщил, что он не предвидит решения вопроса еще в течение двух-трех лет. Ибо воздухоочистительные сооружения, во-первых, очень дороги, а во-вторых, их очень трудно достать.

Подольск расположен в 40 км от Москвы. Можно предположить, что на периферии подобные факты не менее редкое явление. Но как получить хотя бы оценочные цифры? Если какой-то специалист в этой области и сумеет дать объективную, неприукрашенную оценку положения, то уж опубликовать ее не будет никакой надежды. Основная задача советской печати — "воспитывать", а не информировать; информация допускает­ся лишь постольку, поскольку она не мешает "воспитанию".

Вот как освещает проблему загрязнения атмосферы кандидат географических наук К.А. Муравьев в брошюре, изданной обществом "Знание" для массового читателя:

"Проблема загрязнения атмосферы, как и всей окружающей человека среды, носит социальный характер. На первый взгляд может показаться, что загрязнение природной среды характерно для социалистических и капиталистических стран в равной степени, поскольку везде развита промышленность, и что загрязнение среды — это неизбежное следствие технического прогресса. Но это только на первый взгляд. В действительности же главное различие состоит в отношении данного социального строя к природе, в способности системы к ликвидации загрязнения, к восстановлению жизнеспособной и благоприятной для человека среды.