И умереть некогда - Поль Виалар

— Вообще-то говоря, — заметил он, — мне ведь не придется ездить далеко: в крайнем случае — Монте-Карло, Канн, поэтому для меня, пожалуй, важнее внешний вид машины, ее комфортабельность, а не механизм.

— Дороги здесь плохие, а туристы часто просят, чтобы их везли по шоссе над морем. Тебе нужен хороший мотор и хорошие тормоза…

Ее слова заставили его призадуматься, он внимательно обследовал разные модели, но ничего не нашел.

— Надо посмотреть еще…

У него мелькнула было мысль насчет казино, но он прекрасно понимал, что выигрыш был чистой случайностью и если он попытается пополнить свой капитал, то может потерять все, лишиться тех средств, которые позволяют ему сейчас жить так, как он хочет, и не думать о заработке, пока не заставит нужда. Словом, ни риска, ни облегченного решения проблемы, поскольку одно тесно связано с другим. И они пошли дальше.

Только в квартале, где обосновалась фирма «Рикье», он нашел то, что могло его устроить. Они зашли в гараж, находившийся позади порта, в той части города, которая очень напоминает довоенную Италию, и сразу же, в глубине, среди машин, которые, по-видимому, принадлежали клиентам, он увидел автомобиль с поднятым капотом — как раз то, что искал.

— Продается?

— Да, — сказал владелец гаража, следовавший за ними. — Это моя машина. Я купил ее у одного клиента, когда тот приобрел новую. Мы ремонтируем ее в свободное время. «Ведетта», четырехлетней давности. Но смотрите, как выглядит.

Сиденья, в самом деле, были в хорошем состоянии — очевидно, их долгое время держали в чехлах. Краска тоже нигде не облупилась, и крылья были без царапин и вмятин.

— Немножко пройтись лачком, и она у вас будет как новенькая.

Хозяин гаража, маленький, худощавый, смуглолицый и темноволосый, говорил с заметным итальянским акцентом.

— Сколько стоит?

— Двести восемьдесят… мотор, конечно, подновим.

— А тормоза?

— Придется и их проверить.

— Вы просите двести восемьдесят, — за сколько отдадите?

— Она этих денег стоит.

— На мой взгляд — нет. И все же я не стану спорить насчет цены, если вы сдадите мне машину на ходу, в полном порядке. Я даже готов заплатить наличными — деньги при мне. — Он достал из кармана пачку банкнот, прекрасно сознавая, что́ делает. — Только я хочу быть совершенно спокоен: вы подпишете мне гарантию на год и при этом — весь ремонт за ваш счет.

— Э-э-э! Да кто же может поручиться за подержанную машину!

— Тогда оставьте ее себе.

— Двести семьдесят.

— Двести восемьдесят, но с гарантией.

Владелец гаража почесал затылок, сказал озадаченно:

— А если она вся развалится? Ведь она в ходу четыре года!

— Не развалится. Не так уж много она прошла. На счетчике — пятьдесят семь тысяч километров.

— Да неужели вы верите счетчикам! Машина хорошая — для прогулок.

— Я покупаю ее не для этого. Мне она нужна, чтоб возить пассажиров. Я бы мог и сам привести ее в порядок, я в этом деле кое-что смыслю, — тут Лоранс не без удивления взглянула на него, — но не хочу терять время.

— Ну, коли вы из наших, тогда другое дело! Ладно — двести пятьдесят.

— Прежняя цена — и гарантия.

— Идет, давай деньги, — сказал человечек, переходя с Гюставом на «ты». — Чтоб никто не мог сказать, что я обобрал своего брата-шофера. Машина хорошая, надо только подникелировать кое-где, сменить фильтр в баке для горючего, зажигание и аккумулятор. Я это сделаю тебе за ту же цену. Идет?

Они обменялись рукопожатием, скрепляя сделку.

— Когда я могу ее забрать?

— В воскресенье, сам понимаешь, мы не работаем! Так что приходи в среду.

— Решено. В среду в полдень. И чтоб все было готово — и машина и гарантия. Вот тебе тридцать тысяч — в качестве аванса.

— Дать расписку?

— За кого ты меня принимаешь? У меня же есть твое слово.

И он ушел под руку с Лоранс. Вскоре они очутились на набережной, дошли до порта. Там стоял под парами корабль, отправлявшийся на Корсику. Другие суда дымили у молов. Они шли под руку, образцовая мещанская пара, недавно поженившаяся, только начинающая обзаводиться своим домом, — шофер и его жена, и жена сказала: «Я хочу купить апельсинов — они тут дешевле, чем на Французской улице», — и зашла в лавочку, увлекая его за собой, а потом дала ему нести пакет. Обычная женщина, обычный мужчина, не обуреваемые честолюбием, такие же, как все, ничем не отличающиеся от других, — люди, которые хотели только быть счастливыми и были счастливы. И Гюстав Рабо подумал: «Вот оно, счастье».

Глава VI

В среду они отправились за машиной вместе, как на праздник. Она ждала их, блестя новым лаком, и выглядела вполне пристойно.

— Сейчас зальем горючего, и можешь ехать. Ты будешь держать ее здесь? — спросил Валлоне, хозяин гаража.

— Нет. Это слишком далеко от моего дома. И потом я договорился с привратницей, что буду ставить машину во дворе.

— Едва ли это пришлось ей по душе!

Он дал пятьсот франков привратнице, крупной женщине, рыхлой и услужливой. С той минуты она улыбалась при виде его, обнажая черные зубы и распространяя запах перца и чеснока, винного перегара и лука. «Ну и скора же оказалась эта демуазелька, а ведь вроде была такая приличная, надо же: не успела бабушка умереть!.. Да еще с кем — с шофером!»

Они сели в машину, — Гюстав занял место за рулем. Пока наполняли бензином бак, он засовывал документы в бумажник, старый бумажник времен войны, где уже лежало удостоверение личности и шоферские права; теперь к ним присоединилась серая карточка, свидетельство о том, что машина не заложена, гарантия, страховка, а также бумаги, которые он получил в мэрии, на право возить пассажиров, — выправить их оказалось не так просто, но и тут все устроилось, как с привратницей, и теперь Гюстав Рабо был независимым шофером — шофером, имеющим право взимать по таксе, работая на своей машине. Ему оставалось только занять место в ряду других машин на сквере Альберта I или вдоль тротуара площади Массена и ждать клиентов. Он заказал фотокопии с кусочка картона, — со временем он отпечатает карточки, — на котором значилась его фамилия, адрес и тариф: столько-то с километра; порасспросив своих коллег, он поставил внизу: столько-то за поездки Ницца — Канн или Ницца — Монте-Карло. К ветровому стеклу он подвесит табличку:

«Машина для найма.

Свободна — For Hire». (Это для иностранцев.)

Они двинулись не спеша. Мотор, хоть и не разработался еще, не чихал и не кашлял, значит, после обкатки он сможет выдавать большую скорость — Валлоне сделал все на совесть, переменил поршневые кольца, отрегулировал клапаны. Когда, гордые своей покупкой, они выезжали из гаража, он дружески помахал им рукой.

Не сговариваясь, они решили, что Гюстав не будет работать в этот день, — дела могут подождать и до завтра, — и поехали кататься, как счастливая пара, которая, откладывая понемножку, купила наконец машину и с бесконечной осторожностью опробывает ее. При этом Гюстав-Жильбер даже не вспомнил о своем «паккарде» на Манхэттене, о пяти машинах, до блеска вымытых, на полном ходу, которые дожидались, когда Глория соблаговолит ими воспользоваться или когда один из двух шоферов сядет за руль и повезет его куда-то, а он даже не заметит, какой пейзаж мелькает за окном.

Они катили в направлении Канна, хоть и медленно, но в общем потоке машин, который здесь, на шоссе, не прерывался ни на минуту. Внезапно Гюстав свернул направо, на проселочную дорогу: ему захотелось увезти Лоранс куда-нибудь подальше от людей. Скоро они очутились одни — или почти одни — на дороге, пролегавшей среди полей, зеленеющих, настоящих, не испорченных яркими щитами реклам. Потянулись ущелья. Наконец Гюстав остановился; они обошли вокруг своей машины, полюбовались ею, потом спустились к ручью, который несся по дну оврага, сели на камни и, держась за руки, долго глядели на стремнину. Время от времени с какой-нибудь скалы срывалась птица и с пронзительным криком камнем падала вниз. Потом снова наступала тишина, которая обволакивала их покоем, казавшимся вечным.

Подняться их заставила тень, заполнившая ущелье. Солнце скрылось за скалами — стало холодно. Лоранс прижалась к нему, и они пошли к машине.

Он развернулся, и они медленно поехали по другой, тоже пустынной дороге, которая вела обратно в Ниццу, — им как-то в голову не пришло доехать до Канна.

Рука ее все время лежала у него на колене, и у обоих было такое чувство, точно они — двое влюбленных, отправившихся на воскресную прогулку. И тем не менее время от времени в сознании его мелькала мысль, что машина идет хорошо, ему хотелось петь от радости — он чувствовал себя не менее счастливым, чем если бы сидел за рулем «роллс-ройса» или «бентли» последней модели.

На Французской улице они поставили машину во дворе, что оказалось делом нелегким, несмотря на помощь привратницы: