Пределы наказания - Нильс Кристи

Насколько я мог судить, для людей, сидевших за сто­лом, угроза заключалась только в том, что вокруг было слишком много помощников. Не профессионалов — они запрещены в этом сообществе, по крайней мере в пла­не проявления их профессиональных качеств, — а про­сто благодетелей. Это весьма реальная угроза. Сообще­ство, о котором идет речь, очень сильно привлекает к себе молодых людей. Они стоят в очереди, чтобы при­нять участие. Если их слишком много, то это значит, что у Видара отберут чайную чашку и, быть может, даже вытеснят с основной работы, какой является мытье посуды. Он делает это раз в день в дополнение к другой работе вне стен дома. В целях защиты таких, как Видар, в сообществе не разрешается использовать посудомоечные машины. С той же целью установлено, что молодежь, склонная к оказанию чрезмерной помо­щи, питается отдельно — там, где пет лиц, признанных умственно отсталыми, нет душевнобольных, слепых и калек. Другими словами, ситуация как бы перевернута вверх дном: организована защита от желающих по­мочь. Молодые люди знают это. Тем не менее они стре­мятся получить доступ к сообществу, слиться с ним, Получить ответы на жизненно важные вопросы от раз­ных учителей, то есть вобрать все разнообразие челове­ческого опыта. Это не просто контркультура, как ска­зал бы Т. Розак (1969). Это контробщество, более ра­дикальное, чем все, которые я знаю, включая Твинд, Христианию или любое политическое движение. Даже внутри нашего хорошо отрегулированного, весьма бо­гатого общества, обеспечивающего всякого рода услу­ги, есть контрсилы, сообщества антиклиентов, места, где неясно, кто дает, а кто получает.

Сообщество, в котором живет Видар, называется Видарасен. (Сходство имени и названия является, ско­рее всего, совпадением.) Официально Видарасен — это учреждение для умственно отсталых. Оно получает деньги от государства. Как и в Твинде, все заработки складываются в один котел и поровну делятся на всех. Сообщества такого рода впервые были созданы в Шот­ландии немецким эмигрантом К. Кёнигом. Они пользу­ются международной известностью под именем «Кемп-хилл вилиджз» и обнаруживают заметное сходство с французскими поселениями типа «Ларш», созданными Ж. Ванье (Кларк, 1974). Условия для таких поселений, по-видимому, особенно благоприятны в Норвегии. Здесь их уже четыре и предполагается образовать еще два. Как раз сейчас добиваются того, чтобы власти пре­образовали учреждения для умственно отсталых в ком­муны для людей, которые по тем или иным причинам не могут жить в атмосфере городской скученности и отчуждения. Видарасен не может функционировать без государственных субсидий. Будучи реакцией на доми­нирующие черты общества всеобщего благоденствия, эта форма жизни зависит от государства и в то же вре­мя обладает возможностями для его обновления.

Как и все мы, сообщества, о которых идет речь, имеют определенные ценностные представления. В Ви-дарасене и Кемпхилле господствуют представления о душе, которые можно найти во многих религиозных системах. Здесь считают, что, когда тело умирает, ду­ша йереселяется в другое тело. Это предположение имеет важное значение для социальной жизни. Оно делает людей более внимательными. Внешние признаки вроде нечеткости речи, двигательных расстройств, обильных выделений из носа еще не исчерпывают со­бой существенных показателей того, кто вы есть. В увечном теле может жить благородная душа. Когда мы внимательно вглядываемся, то убеждаемся в этом.

Глава десятая

УСЛОВИЯ, ПРИ НАЛИЧИИ КОТОРЫХ ПРИЧИНЕНИЕ БОЛИ ИМЕЕТ ОГРАНИЧЕННЫЙ ХАРАКТЕР

На основе этого, фактически слишком краткого об­зора общих сведений, которыми мы располагаем, мож­но перейти к рассмотрению некоторых условий, при наличии которых причинение боли имеет ограниченный характер. Позвольте мне остановиться на пяти основ­ных категориях: осведомленность, власть, уязвимость, взаимозависимость и система ценностных представ­лений,

10.1 Осведомленность

О значении осведомленности лучше всего судить, когда сравниваешь контрастные черты общества экспертов, с одной стороны, и общества скрытых струк­тур — с другой. Об этом говорят и различные случаи из жизни наших долин. При прочих равных обстоя­тельствах — чего, несомненно, не бывает в действи­тельности — представляется вероятным, что с увели­чением информации о жизни членов общества во всех ее проявлениях уменьшается надобность в таких обоб­щающих понятиях, как «болезпь», «помешательство» и «преступление». Если члены общества хорошо осведом­лены друг о друге, то такие широкие понятия оказы­ваются в известном смысле упрощениями. Они не да­ют новой информации, они не объясняют.

В норвежском языке есть слово «bygdeoriginal», ко­торое можно перевести как «провинциальный ориги­нал». Для маломасштабного общества не характерно единообразие самовыражения, или одинаковость пове­дения людей. Наоборот, такое общество демонстрирует наиболее яркую галерею типов. Их описаниями запол­нена значительная часть нашей старой литературы. Это не то одномерное общество, где каждый похож на другого и ведет себя так же, как другой. Часто такому обществу свойствен целый континуум ярко выражен­ных индивидуальных стилей жизни. «Провинциальные оригиналы» представляют собой людей, сформировав­шихся в результате длительного взаимодействия, в хо­де которого они имеют достаточно времени, чтобы хо­рошо узнать друг друга. В обществе этого типа мы на­ходим большое разнообразие человеческих личностей при известной цельности каждой из них. Эксцентрич­ность терпима, несовместимость — нет. Речь идет о терпимости к отличиям, совместимым с обычными фор­мами поведения. Терпимости к поведению, столь тесно связанному с конкретным индивидом, что оно может быть названо чертами личности. Странные люди терпи­мы, а роли, взятые напрокат, — нет.

Когда осведомленность о членах общества так вели­ка, что простые обобщающие абстракции недостаточны, тогда недостаточны и наиболее простые реакции на нежелательное поведение. Преступление и наказание. Оба эти понятия принадлежат к одному уровню абст­ракции. В социальной системе, где одно из них не при­носит пользы, другое также не может быть полезным. Зная провинциального оригинала, члены общества по­нимают его поведение в такой степени, что сознают, сколь сложно это поведение изменить. Такая упрощен­ная реакция, как наказание, не будет считаться ни ес­тественной, ни обязательной.

Важно иметь в виду, что не всякое маломасштаб­ное общество осведомлено о своих членах. Небольшая величина не является гарантией осведомленности. Вме­сте с тем в некоторых больших системах их члены рас­полагают значительной информацией друг о друге. В этом плане весьма существенным фактором является продолжительность существования системы. В малень­ком обществе, лишенном общей истории, не будет места для индивидуальных отклонений. В таком обществе не было ни времени, ни надобности создавать подобные роли. В маломасштабном обществе с ограниченной ос­ведомленностью его членов друг о друге часто велика потребность в единообразии поведения. Неконформ­ность будет описываться здесь в абстрактных терминах и осуждаться путем совершения упрощенных действий. Системы с ограниченным внутреннем взаимодействием останутся без общей истории. Примером этого являют­ся современные «города-спальни». В крайних случаях, в связи с чрезвычайно малым взаимодействием, веро­ятно, вообще не может идти речь о системах. Даже на­казание не породит взаимодействия, так как полиция призывается извне, со стороны, и вся дальнейшая про­цедура наказания совершается вовне. Чтобы создать ситуацию, при которой те, кто живет в этом несистем­ном обществе, окажутся вынужденными совладать с неконформным поведением без обращения к внешним силам, нужно помочь им преобразовать это несистем­ное общество в систему. Таким образом, надобность в причинении боли может быть уменьшена посредством создания системы.

Другой существенный фактор, ограничивающий об­щую осведомленность, — сегментация. Маленькое касто­вое общество может с успехом держать своих членов разделенными. Эффект такой разделенности, конечно, усиливается посредством неравного распределения власти.

10.2. Власть

Люди, обладающие властью, могут раздавать боль. Власть означает возможность заставить других людей делать то, что вы хотите, чтобы они делали, независи­мо от их собственного желания. Судья, рассматриваю­щий уголовное дело, выше подсудимого. Ему покрови­тельствуют символы зала, где происходит судебное за­седание, возвышение, на котором он восседает, особая одежда, в которую он облачен, а в некоторых системах еще и парик, престиж самого здания, сама атмосфера суда, равным образом как и его образованность, его связи, классовая принадлежность. Он пользуется тем преимуществом, что решения фактически принимаются где-то в другом месте: он лишь выполняет наиболее непривлекательную часть работы. Его сердце истекает кровью, но он обязан действовать, должен наказывать.