Красная площадь - Мартин Смит

— Ваше послание показалось мне срочным, — сказал Аркадий.

— Думаю, что вам стоит посмотреть.

— Что? — Аркадий огляделся.

— Увидите.

У него лопалось терпение.

— Какая тут срочность? Работали и работайте.

— Вы тоже на работе.

— Хорошо, я одержим работой, но в общем живу впустую. Но вам-то разве не хочется сходить с приятелем на танцы или в кино? — Ирина уже начала передачу новостей, и он точно знал, что для него в данный момент представило бы интерес.

Полина намазывала зеленой краской дощечку, лежащую на крыле ЗИЛа без дверей и сидений. Сама она представляла сейчас довольно забавное зрелище. «Ей бы мольберт, — подумал Аркадий, — и немного техники…» Но она просто шлепала краску на дощечку.

Видимо, почувствовав, что он думает о другом, Полина спросила:

— Как ваши с Яаком дела?

— Сей день не принес нам славы, — он посмотрел поверх ее плеча. — Слишком зеленая.

— Вы что, критик?

— Художники так темпераментны. Я хотел сказать: экспансивно щедрозеленая, — он отошел в сторону и стал разглядывать городской пейзаж: темную реку, серые краны и растворяющиеся в белесом мареве заводские трубы. — Что конкретно вы разрисовываете?

— Дерево.

У Полины было четыре разные банки с зеленой краской, помеченные знаками СМ-1, СМ-2, СМ-3 и СМ-4 и поставленные отдельно от четырех банок с красной краской с пометками КН-1, КН-2 и т. д. В каждой банке торчала своя кисть. Зеленая краска издавала отвратительный запах. Он пошарил по карманам, но вспомнил, что оставил Борины пачки «Мальборо» в другом пиджаке. Когда он отыскал «Беломор», Полина погасила спичку.

— Взрывчатые вещества, — сказала она.

— Где?

— Помните, в машине Руди мы обнаружили следы красного натрия и сульфата меди? Как вам известно, они могут входить в состав зажигательной смеси.

— В химии я никогда не был силен.

— Нам было неясно, — продолжала Полина, — почему мы не нашли часового механизма или дистанционного приемного устройства. Я провела кое-какие исследования. Если соединить красный натрий и сульфат меди, то отдельного источника воспламенения не требуется.

Аркадий снова посмотрел на банки у своих ног. КН — красный натрий — красная судовая краска, интенсивно-пунцового цвета с охристым оттенком. СМ — сульфат меди — отвратительное зеленое варево с запахом преисподней. Он убрал спички.

— И не нужен запал?

Полина положила влажную доску на переднее сиденье ЗИЛа и достала другую, с высохшей зеленой краской. Она прикрепила к доске клейкой лентой лист коричневой бумаги.

— Красный натрий и сульфат меди, взятые по отдельности, сравнительно безобидны. Однако при их соединении происходит химическая реакция с выделением тепла и непроизвольным воспламенением.

— Непроизвольным?

— Да. Но не сразу и необязательно. Интересная особенность. Это классическое бинарное оружие: две половины взрывчатого заряда, разделенные мембраной. Я испытываю различные перегородки, такие, как марля, кисея и бумага, на время и эффективность. Я уже разместила крашеные доски в шести машинах.

Полина взяла кисть из банки, помеченной знакомыми знаками КН-4, и жирными мазками начала выкладывать красный натрий на бумагу. Аркадий заметил, что она это делает, как маляр, зигзагом, напоминающим букву «М».

— Если бы они воспламенялись сразу, мы бы уже это увидели, — сказал он.

— Именно так.

— Полина, а не следует ли этим делом заняться милицейским экспертам, у которых есть и бункеры, и защитная одежда, и достаточно длинные кисти?

— У меня получится быстрее и лучше.

Полина работала шустро. Не давая красным каплям упасть в зеленые банки, она меньше чем за минуту полностью выкрасила в красный цвет покрытую бумагой доску.

Аркадий сказал:

— Значит, когда жидкий красный натрий просочится сквозь бумагу и соединится с сульфатом меди, они разогреются и вспыхнут?

— Попросту говоря, да, — Полина достала из плаща блокнот и ручку и быстро записала номера красок и время с точностью до секунды. С покрашенной доской и кистью в руках она побрела вдоль ряда обломков.

Аркадий пошел за ней.

— Я по-прежнему считаю, что тебе куда лучше будет пройтись по парку или посидеть с кем-нибудь за клубничным пломбиром.

Машины на площадке были помятые, ржавые и ободранные. «Волгу», например, так скрутило, что одна ее ось смотрела в небо. В тупоносой «Ниве» руль начисто проткнул переднее сиденье. Они прошли мимо «Лады», у которой блок цилиндров зловеще покоился сзади. Площадку окружали темные корпуса заводов и военных складов. По реке змеей проскользила последняя за этот вечер «Ракета».

Полина положила красную дощечку на тормозную педаль четырехдверного «Москвича» и написала цифру 7 на левой передней дверце. Увидев, что Аркадий приближается к другим шести машинам в конце площадки, она сказала:

— Лучше подождать.

Они сели в «Жигули» без ветрового стекла и колес. Отсюда была хорошо видна вся площадка и другой берег реки.

— Бомба внутри машины, Ким снаружи. Не слишком ли много? — спросил Аркадий.

— Во время убийства эрцгерцога Фердинанда, — ответила Полина, — с которого началась первая мировая война, в разных точках пути его следования находились двадцать семь вооруженных террористов с бомбами.

— Вы изучали политические убийства? Но Руди был всего лишь банкир, а не наследник престола.

— При нынешних нападениях террористов, особенно на западных банкиров, бомба в автомобиле — оружие избранных.

— Вы и это изучали? — приуныл он.

— Я все еще не могу понять, откуда столько крови в машине Руди, — призналась Полина.

— Уверен, что разберетесь. Знаете, в жизни есть много чего, кроме… смерти.

«У Полины черные локоны девушки с картины Мане, — подумал Аркадий. — Ей бы кружевной воротничок и длинную юбку, да сидеть за ажурным столиком, и чтобы на траве играли солнечные блики. А она на пустыре в развалившейся машине рассуждает о мертвецах». Он заметил, что ее глаза следят за ним.

— Вам действительно дома нечем заняться? — спросила она.

— Погоди, — сказал Аркадий. Разговор каким-то образом безо всякой логики вновь вернулся в прежнюю колею.

— Вы же сами говорили, — настаивала она.

— Ну, это неважно.

— Вот видите, — не отставала Полина. — Вам можно вести такую жизнь, а меня обязательно нужно критиковать за мой образ жизни, хотя я день и ночь тружусь на вас.

…Первая машина взорвалась с глухим звуком, словно ударила в отсыревший барабан. Белая вспышка смешалась с разлетевшимся на мелкие куски стеклом. Мгновение спустя, когда кристаллики стекла все еще дождем падали вниз, автомобиль охватило пламенем изнутри. Полина пометила в блокноте время вспышки.

Аркадий спросил:

— Значит, там не было ни взрывателя ни запала? Только химические вещества?

— Только то, что вы видели. Хотя растворы имеют разную степень концентрации. У меня есть еще вариант с фосфором и алюминиевым порошком. Но здесь для детонации требуется какой-нибудь взрыватель.

— Ну что ж, выглядело довольно эффектно, — заметил Аркадий.

Он ожидал чего-то вроде произвольного воспламенения, но никак не взрыва такой силы. Огонь уже охватил крышу и переднее сиденье. Приборную доску лизали языки пламени, выделяя темный ядовитый дым. «Как это кому-то еще удается выбраться из горящего автомобиля?» — подумал Аркадий.

— Спасибо, что не дала мне посмотреть поближе, — сказал он вслух.

— Очень рада слышать.

— И прошу прощения за пусть даже косвенный упрек в твой адрес. Ведь только ты одна изо всей группы проявила настоящее умение. Должен сказать, что я просто потрясен.

Пока Полина внимательно разглядывала его, стараясь понять, нет ли тут насмешки, он закурил.

— Будь здесь окно, я бы выкатился от стыда, — добавил он.

Вторая машина вспыхнула, но не взорвалась, как первая. К этому времени Аркадий был уже опытным наблюдателем и улавливал последовательность: ослепительная вспышка, удар воздушной волны, извержение кристалликов стекла и затем последовательное появление светлого пламени и бурого ядовитого дыма. Полина делала пометки в блокноте. У нее были изящные маленькие руки, которые казались еще меньше из-за подвернутых манжет пальто. Она быстро писала аккуратными, как на машинке, буковками.

«Белов говорил о похоронах отца. Что это будет — обычные похороны или кремация? Они могли бы, минуя крематорий, доставить старика сюда для великолепной посмертной прогулки на одной из пылающих колесниц Полины. Ирина сообщила бы об этой новости как еще об одном примере русской жестокости», — подумал Аркадий. Ему пришло на ум, что автомобили вовсе не для русских. Прежде всего, у русских мало дорог, не изуродованных рытвинами и ухабами и не утопающих в грязи. И, что еще важнее, людям, снедаемым водкой и меланхолией, нельзя доверять подобные средства передвижения.