Да воздастся каждому по делам его. Часть 2. Алька - Ирина Критская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поздно вечером Аля долго стояла перед зеркалом с интересом рассматривая худую женщину с кое-как заколотыми волосами и тусклым взглядом. И вдруг, неожиданно для себя, сказала ей, прямо в зеркальную муть
– А пойду!
Вечер был, на удивление теплым, солнце садилось за рекой в туманную хмарь, откуда-то взялись комары и звенели в тиши. В этой стороне случались неожиданно такие дни среди поздней осени, когда вдруг, на короткий срок возвращалось тепло и все путалось – весна, осень, лето. Вдруг снова расцветали степные неяркие цветочки, клевер, анютины глазки, ромашки. Их было мало, но они упрямо тянули головки к небу. И тогда в сердце тогда поселялось сосущее чувство то ли ожидания, то ли потери,
На пляже развели такой огромный костер, вроде решили обогреть тихую, засыпающую реку, пробудив от сна русалок вместе с лягушками. А чуть в стороне, ребята развели очаг, уже поменьше, жаркий как топка и варганили шашлычок. Девушки сидели на покрывалах, молчали. От тепла разморило, да еще легкое яблочное вино, которое мастерски делала баба Таня, мать Бориса, кружило голову нежно и обморочно. Аля смотрела на небо, там далеко, кто – то медленно гасил мерцающие огни, качались темные облака. Боль уходила, так бывает, когда, выпив горсть таблеток и уже потеряв надежду, вдруг чувствуешь, что вдруг разжался обруч, стягивающий голову.
Подскочил Борис. Плюхнулся на покрывало, обнял Лину, нагло потискав её за грудь, та захихикала тоненько.
– Ну что, дуры? Грустите? Такой вечер, а они тут спят. Пошли к костру, там кто пришел… Алька! Твое нанэ сутулое и рядом не стояло!
Он вскочил, за руки, силой поднял девушек и потащил к очагу. Тихий гитарный наигрыш тонул в сгустившейся темноте. На стволе ивы, опустившейся в воду, образовавшей естественную кривую лавочку сидел красивый шатен в темной водолазке. Он перебирал струны, лениво и томно, но видимо был мастер, и звук, тихий, но мелодично-точный ласкал слух. Когда девушки подошли, парень привстал и слегка наклонил голову в знак приветствия. Борис толкнул Алю в бок и фривольно – игриво заявил
–Ну все голуби в гнезде. Еще Сашке кралю подберу. Сашка, наливай. Витек, не отставай, бросай свою балалайку, гулять будем.
Сашка наливать уже ничего не мог, он был абсолютно, в мертвую пьян, сидел на земле и остановившимся стеклянным взглядом пялился на костер, периодически что-то бурча. Лина снова захихикала. Витек встал, подошел ближе и длинно, пристально посмотрел Але в лицо, откинул назад густую прядь.
– Привет. Я Виктор. У вас, Аля, кожа светится в темноте.
К утру все замерзли и устали. Виктор укутал Алю в свой пиджак и приобняв, вел через огороды к дому. У калитки развернул к себе и по-хозяйски сжав плечи, откинул голову и долго, сильно целовал твердыми прохладными губами. Аля не сопротивлялась…
…
– Саш. Ты как?
Аля подошла к Сашке, ремонтировавшему ворота в свой двор.
– Что-то ты мне не нравишься, молчишь все.
– Да чего говорить. Уезжаю скоро, на той неделе. Меня батька в соседний совхоз пристроил, все подальше от змеюки этой.
– Сашка. Ну что ты треплешь зря. Чем она -то тебе виновата? Ничего не обещала, даже в твою сторону не смотрела никогда. Ты сам себе накрутил, как кот на глине. Надумал, черти чего, теперь вот мучаешься.
– Чья б корова мычала! – Сашка злым и абсолютно чужим взглядом зыркнул, как хлыстом стеганул. – Тебе вон пофиг, уже с Витькой ходишь. Вы, бабье длиннохвостое, ваще ничо не чувствуете, у вас только там, под юбкой шевелится. А в сердце ни хрена. Один бросил, со вторым побежала. Сучки.
Аля обалдела. С детства дружила с Сашкой, добрее и радостнее пацана в деревне не было. Она подошла близко, хотела взять за руку.
– Ппошла ты! – Сашка резко сбросил руку и хлопнул воротами. Потом вдруг выскочил снова, злобно заржал.
– Ты видела, Райка с синей мордой ходит? Это ее мужик лупит, за пузо. А пузо я ей сварганил, после свадебки их сраной, через неделю. В лесочке подкараулил.
Сверкнул глазами, аж перекосило его.
– Скажешь кому, прибью. И ей передай, пусть бога благодарит, не удавил её тогда, отпустил. А ремешок-то приготовил уже. Пожалел, тварь цыганскую.
Аля с ужасом смотрела на парня. В злобном, полупьяном небритом мужике больше не было веселого, доброго Сашки
– Людыыыыы, людыыыы добрыя. Помогите, христа ради, скорее. Людыыыы, аааааа.
По улице, увязая в непролазной грязи, в которую превращалась легкая деревенская пыль осенью, после непрекращающихся дождей, бежала седая простоволосая женщина. Она падала, снова вставала и снова падала. И кричала, нечеловечески, выла, как волчица, голос срывался и хрипел. Аля выскочила со двора, накинув бабкин пуховый платок, за ней вылетел Виктор.
К женщине уже со всех сторон бежали люди, кто-то поднимал ее, кто-то укутывал в пальто. Ребята с трудом узнали в растрепанной старухе хохотушку Марью, мать Сашки. Она стояла на коленях и показывала рукой на свой двор.
Когда Аля добежала, мужчины уже закрывали распахнутые настежь ворота, отец Сашки выгонял мотоцикл на улицу. Аля рванула было во двор, но её перехватил Виктор.
– Не ходи.
– Чтооо? Витька! Чтооо?
– Сашка. Из отцовского ружья, в голову. Не ходи!
Глава 17. Зима
– Алюсь, пойди.
Дед смущенно покашливал, стоя у двери. Он уже собирался на базар и стоял в своем тулупе, подвязанном по-старинному, поплотней, чтобы не продуло, и мял в руках шапку, мягкую, на меху. Дед не признавал никаких нововведений в одежде, и бабка до последнего шила ему косоворотки, строча их на тяжеленной машинке с чугунным колесом.
– Чего скажу, дефка. Ты мужика – то своего без венца приютила, нам перед людями стыдоба! Мне -то ладно. А баба переживает, вон со двора нейдет. Ты реши уж с ним. Нехорошо это. Не по – людски.
– Ладно, деда. Я решу, не переживай!
…Наконец пришла зима. Все уже заждались ее, и она грянула разом. Еще только-только вроде вернулось тепло, вода в реке снова стала по- летнему мягкой, податливой и вечера радовали теплыми закатами, как вдруг, в ночь откуда-то налетел шквалистый ветер, зло срывавший чудом удержавшиеся дубовые листья, все утро шел холодный противный дождь, а к вечеру дороги и тропки заледенели, покрылись хрустким ломким льдом. Ивы низко наклонились
