Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей

всем, кроме официального титула. Скарсоне считали не более чем инструментом семейства Сарди в их превращении из местных банкиров в заметную мировую силу. Но он изменился, и все знали, что причиной этого стало падение Сарантия.

Ни один человек не захотел бы навечно прославиться как патриарх, который это допустил. Ни один джадит не захотел бы уйти после смерти к своему богу в надежде на кров и свет с таким черным пятном на душе и имени.

Поэтому Верховный патриарх до сих пор агрессивно призывал всех монархов-джадитов и городских аристократов к войне за возвращение Золотого города. Он больше не был всего лишь инструментом своей семьи. Однако это не означало, что он сумел добиться священной войны, к которой стремился. Были конфликты и ненависть ближе к дому, и была прибыль, которую желали получить такие города-государства, как Сересса, через год после падения Сарантия непринужденно возобновившая торговлю с Гурчу Разрушителем в городе, который теперь назывался Ашариасом.

Все знали, что Верховный патриарх запретил произносить само слово «Ашариас» в его присутствии. Конечно, это не изменило названия города. Для такого нужна армия, а ее у него не было.

Тем временем Эмери, король Фериереса, разрешил ашаритским корсарам и купцам ремонтировать суда, запасать воду и продукты и торговать (заплатив пошлину) в глубоководном порту Марсены. В обмен на это пираты Маджрити оставили в покое его суда, продолжая постоянные смертоносные нападения на корабли Эспераньи, его противника. Они преследовали джадитов – охотились за галерами, рабами для домашнего хозяйства, увозили детей, чтобы сделать из них придворных евнухов или солдат, – но никогда не трогали прибрежные города Фериереса.

Эсперанья – да. Батиара, где никчемный громогласный патриарх пытается развязать против них войну, – да, конечно. Земли джадитов дальше к востоку, ближе к Ашариасу – обязательно. Галеры, в конце концов, сами собой не плавают. Они нуждаются в рабах, чтобы те сидели на веслах, а потом умирали.

Пираты-джадиты поступали точно так же с поселениями и городами Маджрити. И капитаны боевых судов Эспераньи, которые при любом удобном случае совершали вылазки на юг, стремясь захватить корабли и прибрать к рукам гавани на этом берегу. Или просто убить тех, кто не поклоняется солнечному богу.

Никто не назвал бы это время безопасным для мореплавания или для жизни на побережье Срединного моря или на прилегающих к нему землях.

Вот как вышло, что Надия, рабыня Дияна ибн Анаша из Альмассара, сделалась его собственностью. И оставалась ею, пока не воспользовалась ножом, чтобы покончить с этим. И с ним.

Рафел, живший в пригороде Альмассара, в общине киндатов за городской стеной, знал человека, который когда-то давно купил его партнершу совсем юной девочкой. Он видел его издалека. Ничего удивительного: Диян ибн Анаш был известным судьей, ученым, уважаемым в городе человеком. Никто не знал, кто его убил. Могла ли хоть одна порядочная душа заклеймить девочку, которая стала женщиной, сделавшей это, если бы узнала правду? Что ж, многие бы так и поступили. Почти все, по правде говоря. Риторика имеет свои границы, даже в мыслях.

Он совсем ее не осуждал, с той самой ночи, когда она пробралась в порт, на борт «Серебряной струи», и рискнула попросить разрешения остаться, а он согласился. Она рассказала ему часть своей истории – небольшую часть.

Рафел заставил себя вернуться к тому, ради чего сегодня утром поднялся на палубу, и раздать жалованье экипажу. К концу этого дня они пришвартуются в гавани Марсены. Ветер, изменчивый в это время года, оставался попутным, он нес их к противоположному берегу. Пока что им необыкновенно везло. Рафел бен Натан не доверял фортуне. «Если сегодня ты слишком много смеешься, – говорила его мать, – завтра будешь плакать».

Он также не доверял матросам, отпускающим мрачные шуточки насчет жалованья, выстраиваясь в очередь перед столом, на котором ждали его гроссбух и их деньги. Шутником был здоровенный моряк из Эспераньи с покатыми плечами, Бастио. Опять он.

– Я думаю, он нам недоплатит сейчас, потому что нам пришлось покинуть Абенивин до того, как они закончили закупки. Следите! – Он сказал это двум стоящим позади матросам, когда они приближались к столу. И сказал громко.

– Я так не думаю, – возразил один из них.

– Следите, – уверенно повторил Бастио. – Он киндат, не забыли?

– Не реагируй, – тихо сказал Рафел Надии, стоящей у него за спиной.

Эли был у штурвала, сейчас он как раз отдавал распоряжения матросам, тянущим канаты.

Очередь дошла до Бастио.

– Мой господин, – произнес он, подобострастно кланяясь. Он был привлекательным мужчиной.

Рафел поднял на него глаза.

– Жалованье полностью, как всегда, – сказал он. – Ни один человек на моем корабле не страдает из-за событий, которые мы не можем контролировать. Ты можешь извиниться.

Бастио бросил взгляд мимо Рафела и явно увидел выражение лица Надии. Оно не было благожелательным.

– Всего лишь пошутил, капитан. Вы же знаете! Такая у меня привычка! – Он улыбнулся.

– Может, ты поменяешь свою привычку по такому случаю?

Рафел отсчитал монеты, отметил выплату в гроссбухе, положил деньги на край стола ближе к матросу.

– Конечно поменяю! – ответил Бастио. – Спасибо, капитан!

– Не стоит благодарности. Это оговоренная оплата. Иди к Эли.

Он выдал деньги экипажу, потом, как обычно, на глазах у матросов бросил монету за борт – повелителям и повелительницам моря. Языческие боги и духи; веру в них не одобряла ни одна религия. Это было ересью, но все моряки, в любой стране, ценили, если их капитан или владелец судна соблюдал этот ритуал.

Он закончил заполнять гроссбух, произвел последние подсчеты, с удовольствием обнаружил, что все сошлось. Рафел хорошо умел считать – мелочь, которой он гордился. Надия ждала, когда он освободится. Наконец бен Натан оглянулся на нее.

– Он мне не нравится, – тихо сказала она. Они уже остались одни.

– Мне тоже. Не возьму его на корабль, когда мы закончим.

Она кивнула:

– Можно я его убью?

Он поморщился:

– Нет, нельзя. Прекрати.

– Ты отнимаешь у меня все удовольствия в жизни.

Он фыркнул:

– Не все, я думаю.

Она усмехнулась:

– Не рассчитывай, что я соглашусь со всеми твоими словами только потому, что ты такой красивый мужчина.

– То, что ты говоришь это сейчас, не в счет. Никто не слышал. Ты пойдешь на встречу с братьями сегодня?

– Я не отказалась бы от нее даже ради надежды на свет Джада после смерти, – ответила Надия.

Эли с командой закончили швартовку судна. Рафел и Надия назначили матросов, которые останутся охранять корабль, когда остальные сойдут на берег, и тех, кто сменит их позже. Затем они отправились в таверну, где им назначили встречу их наниматели, по