Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей

стран джадитов для людей его веры – перед тем как сойти на берег, Рафелу пришлось надеть бело-голубую шапочку, подчиняясь требованиям закона, – но их отсюда не изгоняли, и священники, возглавлявшие инквизицию в Фериересе, были менее ревностны и не внушали такого ужаса, как в Эсперанье.

– Тебе нужен телохранитель, Рафел. Ты не справишься с вором, заведя с ним спор о принципах этики, и вообще тебе не положено находиться за пределами квартала после наступления темноты.

– Я это делал, – возразил он. – Спорил о принципах этики. Но все в порядке. Мне недалеко идти и…

– Позволь мне проводить тебя и подождать у ворот. Если только ты не идешь к шлюхе и тебе не понадобится вся ночь. В этом случае я провожу тебя и вернусь утром.

Он поморщился.

– Я иду не к шлюхе. – Его немного огорчало, что он не может сказать ей правду. Однако это была не только его история, даже в основном не его.

Она не улыбалась.

– Это не шлюха, Надия. – Он действительно шел к женщине, но ему необязательно было ей об этом говорить. – Мы всего лишь в Марсене, клянусь богом и его сестрами, со мной все будет в порядке.

– Марсена – порт со всем тем, что в нем бывает после наступления темноты.

Она была до ужаса упряма.

– Ты до ужаса упряма, – сказал он.

– Значит, хорошо, что ты такой милый и сговорчивый, не так ли? Я провожу тебя до квартала киндатов, Рафел. Или до того места, куда ты идешь.

Милый и сговорчивый? Одна мысль об этом была оскорбительной. Тем не менее он позволил ей пойти с ним. Она может проводить его до ворот. Это будет проще, чем препираться на холодном ветру, к тому же им владело сложное настроение. Как всегда, когда он бывал в Марсене.

Возле того места, где жила Гаэль, на границе квартала, на них напали. Пятеро мужчин.

У нее не было оружия, даже обычного ножа в сапоге. Нельзя идти на встречу с братьями ибн Тихон со спрятанным ножом. Она же не дура. А может, и дура. Может, они оба дураки. «Что за глупая смерть», – было первой ее мыслью.

Второй пришла мысль о том, что здесь замешаны братья. Но это не имело смысла. Тем двоим не нужно было таиться. Они убивали в открытую, иногда безо всякого повода. Чтобы напомнить миру, что они это могут, когда пожелают. Да, они находились на земле джадитов, но Фериерес нуждался в братьях и в их кораблях, совершавших пиратские рейды на земли Эспераньи. Если бы они убили одного киндата и какую-то неизвестную женщину, бывшую рабыню, кого бы это заботило? Одна сказанная недавно фраза застряла у нее в памяти: «Ему достаточно лишь оцарапать человека своим клинком».

Но нет, это были не братья. Кроме того, это было до странности неспешное нападение.

Они шли по узкой улочке – ни одной таверны, чьи окна освещали бы ночь. Только свет луны и звезд и бегущие облака. Она плохо видела этих людей, не могла определить, чем они вооружены. Они стояли неподвижно, будто ждали. И она вдруг осознала, что Рафел не паникует. Он насторожен и… раздражен. Раздражен? Что это значит, ради всего святого?

– Я без оружия, – шепнула она ему. Встала рядом.

– Знаю, – ответил он. – Неважно.

– Неважно? Что…

– Я их знаю, – сказал он.

– О, прекрасно, – огрызнулась Надия. – Мне гораздо больше нравится, когда в темноте на меня нападают люди, которых ты знаешь.

– Как ты узнал, что я в городе, Исакар? – Рафел задал этот вопрос, повысив голос.

– Не будь идиотом, – раздалось в ответ. – Мы знаем твой корабль. Зачем ты встречался с этим ашаритским сбродом?

Сердитый голос. Не местный. И она поняла кое-что еще. Что это за имя – Исакар.

– Осторожней в выражениях, – ответил Рафел. – Они, возможно, послали своих телохранителей, чтобы оберегать меня. Я им нравлюсь.

– Нет никаких телохранителей. Я не удивлен, что ты нравишься убийцам.

– Исакар, в самом деле, говори тише. Будь осторожнее.

– Ты собираешься давать мне указания?

– Да, чтобы спасти твою жизнь.

– Нет, – возразил человек, которого, очевидно, звали Исакар. – Вот что сейчас произойдет. Ты не войдешь к ней через эти ворота. Ты не войдешь в квартал. Ты вернешься на свой корабль. За тобой будут следить и тебя будут останавливать здесь каждую ночь, каждый день, пока ты не уплывешь.

Рафел вздохнул. Он явно не испугался. Это ее успокоило.

– Она сама себе хозяйка, Исакар, пусть пока и не официально по нашим законам. Она способна сама решать…

– Она действительно способна сама решать, и она решит, – раздался женский голос из-за спин мужчин, перегородивших переулок. – Брат, если ты и твои чрезвычайно глупые друзья еще хоть на секунду здесь задержитесь, я подниму крик, вызову стражников квартала и обвиню тебя в нападении на купца-киндата – за воротами, после наступления темноты. И я назову имя братьев ибн Тихон и расскажу о встрече, чтобы показать значимость Рафела. Ты знаешь, что тогда с тобой случится. Я устала это терпеть! Ты унижаешь себя и меня. Убирайся отсюда, Исакар!

– Гаэль, это не тебе решать! Есть семья, и…

Ночную тишину прорезал вопль. «Стража!» – закричала женщина, которую, очевидно, звали Гаэль и которая была сестрой Исакара и киндаткой. Они все киндаты, поняла Надия.

– Ох, проклятие, Исакар! – вскричал один из его людей. Он повернулся и бросился бежать по переулку, мимо женщины. Через секунду за ним последовали трое других, их топот быстро затих вдали. Человек по имени Исакар остался один с Рафелом и женщиной, которая была его сестрой и, как теперь предполагала Надия, любовницей Рафела.

Повисла тишина, оглушительная после крика.

– Мне закричать еще раз? – спросила женщина.

– Гаэль! – На этот раз заговорил Рафел. – Пожалуйста, не надо. Это…

– Молчи, Рафел бен Натан! Сейчас не твое время говорить, – перебила его Гаэль.

Видны были только ее очертания в темноте за спиной брата, который тоже теперь повернулся к ней. Пока никто не отозвался на ее крик. Возможно, никто и не отзовется. Люди в портовом городе не станут выскакивать из домов и бросаться в переулки только потому, что закричала какая-то женщина. И кто знает, где сейчас городская стража Марсены?

Женщина в темноте сказала, уже мягче:

– Исакар, он почти наверняка мертв. Скорее всего, мертв уже много лет. В любом случае он пропал. Я не позволю тебе контролировать мою жизнь. В этом вопросе и в любых других. Иди домой, брат.

– Как… как ты узнала, что мы собираемся это сделать?

– Это твой ответ? Брат, ты круглый дурак. Как мы с тобой