Гувернантка с секретом - Анастасия Александровна Логинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Лиди, не могу выразить, как я вам признателен!
Он будто моего разрешения только и ждал: в несколько скорых шагов мы догнали парочку впереди. Однако вопреки плану Алекс заговорил первым, на полуслове перебивая Евгения:
– Вижу, вы не скучаете, господа, – он излишне театрально раскланялся с Ильицким. – О чем беседуете, позвольте спросить?
– Мария Георгиевна поделилась со мною некоторыми своими мыслями относительно экономической теории Маркса.
Как ни странно, Ильицкий разговаривал с ним вполне радушно – кажется, впечатления от общения с Мари были у него самые положительные.
– О, надо же, а нам с Лидией Гавриловной почудилось, будто вы обсуждали сборник анекдотов – так отчаянно вы веселились.
– Алекс… – заволновалась Мари, которая лучше меня угадывала язвительность в каждом слове и жесте юного Курбатова.
Но тот ее не слушал.
– Следует мне тоже почитать этого Маркса – хоть посмеюсь, – продолжал он, расходясь все больше. – А то ведь это я был тем самым «знакомым», это я доставал Мари оригинал на немецком, но, увы, так и не удосужился прочесть.
– Почитайте-почитайте, там действительно много забавного, – Ильицкий, будто не замечая ничего, переглянулся с Мари – и оба они улыбнулись чему-то своему.
А меня происходящее уже немного пугало: Алекс всегда был юношей несдержанным, пылким – одному Богу известно, к чему его очередной порыв мог привести. Он вполне мог предположить, что Ильицкий над ним смеется.
Так и не найдясь что ответить, Алекс перевел взгляд на мою воспитанницу и выпалил едко:
– Вы, Мари, разве передумали уже идти на конюшню? Вы прошли мимо.
– Передумала. Я очень увлеклась беседой с Евгением Ивановичем.
– А вы не предполагаете, что Евгению Ивановичу может быть просто скучно с вами? Он взрослый занятой человек, а вы отнимаете его время!
«Да-да!» – мысленно я согласилась с Алексом. А вот Мари, похоже, такая идея действительно в голову не приходила. Теперь же она растерялась и только беспомощно глядела на Ильицкого. А тот – я уверена, из вежливости – ответил:
– Позвольте, я очень плохо еще знаю Марию Георгиевну, но разве с нею вообще может быть скучно? Мари исключительно интересный собеседник.
Девица после этих слов, ясное дело, тотчас воодушевилась.
– Да, Алекс, оказывается у нас с Евгением Ивановичем уйма общих тем для разговора, – подхватила она.
– О, разумеется! – окончательно взбесился Алекс. – Евгений Иванович, напомню, преподает в академии Генштаба, а вы, Мари, делаете три ошибки в слове «галерея». Безусловно, у вас уйма общих тем для разговора!
– Алекс! – уже никого не стесняясь, вскричала Мари.
Она покраснела до кончиков ушей, глаза же сверкали такой ненавистью, что мне показалось, сейчас она бросится на бывшего друга с кулаками.
Все это – ненависть Мари к Алексу, а не ко мне – было столь непривычным, что я так и не сумела найти слов, дабы прекратить эту перепалку. Но впервые за три месяца, что я работаю у Полесовых, мне захотелось пожалеть Мари, а не наказать ее… Право, я не думала, что Алекс может быть так жесток.
Однако моя воспитанница, в глазах которой стояли слезы, уже развернулась и резко сорвалась бежать назад, в дом. И Алекс, бросив еще один негодующий взгляд на Ильицкого, развернулся и пошел следом. Я могла лишь надеяться, что они вскоре помирятся.
Наверняка помирятся… После столь долгой дружбы всерьез ссориться из-за какого-то глупого эпизода – это немыслимо.
* * *
Как бы там ни было, мечта моя сбылась. Мы с Ильицким стояли в достаточно уединенном уголке парка, укрытом от окон особняка глухой стеной конюшни и стеклом оранжерей.
– Так ты действительно читал Маркса? – спросила я, чтобы не молчать.
– А ты что же – не читала?
– Не довелось…
– Напрасно. Маркс выдающийся экономист, в первую очередь. Соглашаться с его выводами или нет – личное дело каждого, но ознакомиться с его трудами образованный человек должен, – и он поглядел на меня так, будто действительно упрекал.
– Прости, что не соответствую твоим интеллектуальным запросам, – съязвила я.
– Не расстраивайся, женщине куда важнее быть красивой, чем умной.
Временами я все еще замечала, что не всегда улавливаю тонкости смыслов, вложенных русскими в уже известные мне слова. Вот и сейчас не могла сообразить: это все-таки был комплимент или он просто дал понять, что считает меня дурой?
По крайней мере, выглядел Евгений снова невообразимо серьезным, от былого радушия не осталось и следа. Хмуро глядя себе под ноги, Ильицкий сошел с тропинки и в мрачной задумчивости прислонился спиною к дереву. Я не замедлила – оглянувшись, впрочем, по сторонам – подойти к нему ближе. Так непозволительно близко, что коснулась его плечом. И попыталась поймать Женин взгляд.
Дождавшись наконец, когда он посмотрел мне в глаза, я улыбнулась в надежде согнать с его лица эту мрачность. И почти сразу поняла, что моя улыбка здесь бессильна. А потом Ильицкий спросил:
– К чему ты устроила этот спектакль – с подарком для мальчика? Выяснила хотя бы, что хотела?
И все это было сказано чрезвычайно серьезным тоном, без намека на шутку. Боже, неужто мой маневр был настолько очевиден? Если он все понял, то могли понять и другие. А если в гостиной находился убийца Балдинского?
Однако, собрав остатки воли, я попыталась изобразить недоумение:
– Это Мари надоумила тебя, будто я что-то разыгрывала?
– Мари-то здесь при чем?
Он надолго замолчал, продолжая прожигать меня взглядом. Будто давал шанс признаться во всем самой. Но я признаваться, разумеется, не собиралась. Тогда он заговорил еще жестче:
– Вчера, когда ты так легко покинула место убийства, я и впрямь готов был допустить, что прошлые события хоть чему-то тебя научили. Что ты поняла, чем чревато лезть в чужие тайны. Что за это можно поплатиться и жизнью!
– Хватит, я тебя не понимаю…
Я теперь уж жалела, что столь опрометчиво осталась с ним наедине, – целовать меня Ильицкий не собирался, а собирался читать нотации, будто я неразумная гимназистка. Я попыталась было прекратить разговор и шагнула на тропинку, чтобы вернуться в дом, но Ильицкий схватил меня за руку выше локтя, снова разворачивая лицом к себе:
– А теперь я вижу, что дело даже не в убийстве Балдинского! – он сжал мое плечо так сильно, что я подумала, что останутся синяки. – Что ты делаешь в этом доме?! Зачем тебе Полесовы?! Во что ты лезешь, черт возьми?!
Не знаю, что больше меня напугало: его догадка, его железная хватка на моем плече или его
