Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская классическая проза » Опавшие листья (Короб первый) - В. Розанов

Опавшие листья (Короб первый) - В. Розанов

Читать онлайн Опавшие листья (Короб первый) - В. Розанов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 33
Перейти на страницу:

(за утренним чаем, 23-го июля).

* * *

…все-таки есть что-то такое Темное, что одолевает и Б.

Иначе пришлось бы признать "не благого Бога". Но этого вынести уже окончательно не может душа человеческая. Всякая душа человеческая от этой мысли умрет. Не человек умрет, а душа его умрет, задохнется, погибнет.

И на конце всего: бедные мы человеки.

(глубокой ночью).

* * *

Европейская цивилизация погибнет от сострадательности.

Как Греция — от софистов и Рим — от «паразитов» (прихлебатели за столом оптиматов).

Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства всякого злодеяния: и в конце времен злодеи разорвут мир.

Заметьте, что уже теперь теснится, осмеивается, пренебрежительно оскорбляется все доброе, простое, спокойное, попросту добродетельное. Он зарезал 80-летнюю бабку и ее 8-летнюю внучку. Все молчат. "Не интересно". Вдруг резчика "мещанин в чуйке" ("Преступление и наказание") полоснул по морде. Все вскакивают: "он оскорбил лицо человеческое", он "совершил некультурный акт".

Так что собственно (погибнет) не от сострадательности, а от лжесострадательности… В каком-то изломе этого… Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, "на роду написанных", на которых "все тесто взошло"… В Греции это был ум, аохрш, в Риме — volo, «господствую», и у христиан — любовь. «Гуманность» (общества и литературы) и есть ледяная любовь…

Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом.

Вот от этих «алмазов» и погибнет все…

* * *

Как с головной болью каждый день поутру: — "Почему не позвал Карпинского?[181]" "Почему не позвал Карпинского?" "Почему не позвал Карпинского?"

(все лето 1912 г.).

* * *

…а по-моему, только и нужно писать "Уед.": для чего же писать "в рот" читателю.

* * *

Души в вас нет, господа, и не выходит литературы.

(за ужином; о печати).

…прав старый мой вопрос Соловьеву[182] ("О свободе и "Да зачем вам свобода?" Свобода нужна содержанию (чтобы ему развиваться), но какая же и зачем свобода бессодержательному? А ведь русское общество бессодержательно.

Русский человек не бессодержателен — но русское общество бессодержательно.

* * *

Издали:

— Мама! Мама!

— Дура: да ты подойди к больной матери, чем ее к себе звать.

30 ящиков мужики выносят на лошадей.

— Ну, хорошо… Мама, зачем ты уложила мой пенал? Он мне нужен.

15 лет. Рост — с мать. Гимназистка "новой школы с лучшими методами".

Приехала с экскурсии. Видела Киев, т. е. вагон поезда, который шел в Киев. Все платки потеряла, и новая кофточка — никуда.

(переезд на новую квартиру[183]).

* * *

Глубокое недоумение, как же «меня» издавать? Если "все сочинения", то выйдет "Россиада"[184] Хераскова, и кто же будет читать? — (эти чуть не 30 томов?). Автор "в 30 томах" — всегда = 0. А если избранное и лучшее, тома на 3: то неудобное в том, что некоторые острые стрелы (завершения, пики) всего моего миросозерцания выразились просто в примечании к чужой статье, к Дернову,[185] Фози, Сикорскому.

Как же издавать? Полное недоразумение.

Вот странный писатель поп ad typ., non ad edit.[186]

Во всяком случае, тот будет враг мне, кто будет "в 30 т.": это значит все похоронить.

(за ужином на даче).

* * *

Толстой не был вовсе религиозным лицом, религиозною душою, — как и Гоголь. И обоих страх перед религией — страх перед темным, неведомым, чужим.

(27 мая 1912 г.).

* * *

Самый смысл мой осмыслился через «друга». Все вочеловечилось. Я получил речь, полет, силу. Все наполнилось «земным» и вместе каким небесным.

* * *

Собственно, мы хорошо знаем — единственно себя. О всем прочем догадываемся, спрашиваем. Но если единственная "открывавшаяся действительность" есть «я», то, очевидно и рассказывай об «я» (если сумеешь и сможешь). Очень просто произошло "Уед.".

* * *

Самое существенное — просто действительность.

(за уборкой книг и в мысли, почему я издал "Уед.").

* * *

Несут газеты, письма. Я, взглянув:

— От Вари (из Царского, школа) письмо. Пишет…

— Нет, дай очки… Надя! (горничной), дайте очки! Я сама…

А и пишет-то всего:

"Дорогая мамочка! Целую тебя крепко, крепко, как твое здоровье. Поклон всем. Я здорова, приеду в эту субботу. Очень хочется домой, без Тани соскучилась. Прощай,

твоя Варя Розанова".

* * *

Я не хочу истины, я хочу покоя.

(после доктора)

* * *

Совсем подбираюсь к могиле. Только одна мысль — о смерти.

Как мог я еще год назад писать о "литерат. значительности". Как противно это. Как тупо.

(после доктора; "процесс в корковом веществе идет")

* * *

Ошибочный диагноз Бехтерева в 1898 году все погубил (или невнимательный? или "успокоительный"?). Но как можно было предположить невнимательность после моего длинного письма, на которое последовало разрешение "аудиенции у знаменитости".

Как мог я и мама не поверить и не успокоиться? Академик. 1-й авторитет в России по нервным и мозговым болезням.

Он сказал (о диагнозе Анфимова[187] — профессора в Харькове который я ему изложил в письме): "Уверяю вас, что у нее этого нет!" (твердо, твердо! и радостно). "Проф. Анфимов не применил к ней этого новейшего приема исследования коленных рефлексов, состоящего в том, чтобы далеко назад отвести локти и связать их, и уже тогда стукать молоточком по колену" (сухожильные рефлексы, определяющие целость или идущий процесс разрушения в нервной ткани).

Ничего не понимая в этом, мы из чрезмерного, смертельного испуга, при котором у обоих "ноги и подкосились" (t., сег. sp., по Анфимову), перешли к неудержимой радости.

"Из смерти выскочишь", конечно, как безумным. Именно Анфимовой болезни и не было у нее, как разъяснил Карпинский, и Анфимов ошибся в диагнозе; болезнь была совершенно лечимая и относительно излечимая (но, конечно, без запаздывания).

Восторг, что Бехтерев, 1-й авторитет, отверг, был неописуем. (Анфимов и сказал, в 1898 году, что "вернувшись в Петербург" — с Кавказа, "покажите светилам тамошним, прежде всего Бехтереву, и проверьте мой диагноз".)

И потому мы уже предупреждали других врачей: "Бехтерев сказал, что ничего", что "это врожденная аномалия, что зрачки в глазах неравномерны".

И Наук 5 лет пичкал бромом и камфарой, все "успокаивал нервы" человеку, у которого шел разрушительный медленный процесс в ткани нервной системы. "Обратите внимание на головные боли, — говорил я. — Всегда ночью, всегда боль (давление) в темени". Он пропускал молчанием, выслушав. И то, что он слышал, и то, что молчал и не расспрашивал (не вцепливался в явление), успокоило меня, заставив все отнести (к "постоянной причине") к малокровию (всего тела, и след, головы), о коем у нее давно сказали все врачи (с 1-го ребенка, когда не могла кормить, — не было молока).

Но теперь и "не было молока" разъяснилось.

И все повернул Карпинский: — "Да позвольте! Бехтерев или не Бехтерев сказал, но если исчезли эти и те рефлексы (зрачка и сухожилий), то, значит, разрушены мозговые центры, откуда выходят эти движущие (заведующие сокращением) нервы. Значит, их — нет! к болезнь — есть; и, значит, надо только искать: отчего это произошло?"

Как по железной линейке провел пером. И диагноз Бехтерева пал, и все открылось.

"Не было бы ни раннего склероза артерий, если бы своевременно лечить, ни перерождения сердечных клапанов, ни — в зависимости от этого — удара" (Карпинский).

Все было бы спасено. Теперь все поздно.

"Проверим лечением", — сказал Карпинский. И едва было начато специфическое лечение, как по всем частям началось улучшение: давление в груди (аорта) исчезло, головные боли пропали, выделения кр. стали в норму, чего не могли добиться все гинекологи (тоже мастера — не посмотрели в зрачки)

Но это уж «кое-что», что мы стали поспешно хватать. Испорчено сердце, испорчены жилы.

Зрачки же, по ясности и неколебимости как симптома есть то же самое в медицине, что в науке географии есть "Лондон в Англии": и этого "Лондона в Англии" не знали Мержеевский[188] (в Аренсбурге), Наук, Розенблюд (в Луге) и еще другие

Когда я говорил о болезни А. А. Столыпину, он спросил:

— Кто у вас доктор (постоянный)?

— Наук.

— И держитесь его.

Действительно, он имел массу практики в Петербурге. Эти твердые слова Столыпина так на меня повлияли.

Мой совет читателям: проверять врача по книгам. Потому что они "не знают часто Лондона". Эта дикая ошибка Анфимова, Бехтерева и Наука погубила на 15 лет нашу жизнь, отняв мать у детей, и "столп дома" — у дома.

* * *

— Ну, что же, придет и вам старость, и так же будете одиноки.

Неинтересны и одиноки.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 33
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Опавшие листья (Короб первый) - В. Розанов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергей
Сергей 24.01.2024 - 17:40
Интересно было, если вчитаться